Арина Амстердам - Нет такого языка

Я засыпала, а в голове звучал его голос, произнося отдельные слова и длинные фразы на ломаном русском и чистом голландском. И мой голос. Мои слова и длинные сложные фразы. После него все мысли приходили уже только на голландском. Я не влюбилась, даже близко нет. Хотя, представить его под душем или в своей постели мне ничто не мешало. Да хоть верхом на унитазе. Моя голова – мои причуды. Но как-то потребности такой не было. Даже наоборот, я надеялась не запасть, ведь это мой личный носитель языка. С которым, к тому же, так легко. И так интересно, и смешно. И который с неподдельным интересом впитывает, что бы я ни говорила. Так не каждый день везет. Представлять нас вместе не хотелось, хотелось сохранить нашу случайно сложившуюся, но идеальную дистанцию. Нитку с двумя узелками. Один был завязан на его мизинце, второй – на моем. Ну, образно. Эта невидимая нить не давала нам увеличить расстояние, натягивалась, если мы не общались больше нескольких часов. Но сблизиться не хотелось. Словно сократи мы расстояние, нить провисла бы до земли и спуталась, и запылилась… Я берегла дистанцию, чтобы на нее не налипла банальная бытовая грязь.

– Я слушаю не только то, как ты говоришь, но и то, что именно ты говоришь, – сказал он уже на второй встрече, когда мы сидели в «Покровских воротах» и пили пиво с воблой. – Мне кажется интересным, что есть твои мысли и чувства. Рассказывай мне много и еще. Подробно.

Он сказал это по-русски – с акцентом, конечно, но почти без ошибок. Сомнений быть не могло. Это заготовка. Значит, готовился. Не поразить меня одной чистой репликой, а к некоему разговору. И это не предел, ща будет радовать меня хорошим русским. Тему дискуссии я уже почувствовала. Как запах спирта, по которому ты даже лёжа попой кверху, чувствуешь, что момент укола настал. Я ощутила: именно сейчас мне вколют. Нечто не то что бы болезненное, но всё же повод поморщиться уже есть… Нет, Маартен не принесет халявного и притом отличного репетитора в жертву собственной похоти. Вряд ли он не понял, какой я подарок судьбы – хорошо объясняю, чую трудные места, привожу примеры, провожу аналогии, не теряю энтузиазма. И это бесплатно. Нет, он не переведет меня на должность любовницы. Не предложит забыть цель знакомства и погибнуть в вихре страсти. Он всё рассчитал и взвесил. Он просто совместит. Маартен многое успевает обдумать раньше меня. Потому что я люблю как бы это… Покачать свои мысли в гамаке на золотом берегу океана, где-нибудь под пальмами Ямайки. А он непрерывно думает. У них это национальная забава. Анализ и синтез. Днем и ночью. Наверно, даже на горшках сидят со сосредоточенным и вместе с тем заученно-непринужденным видом. И в гробу лежат с тем же, хоть уже и не думают. Ну, просто по привычке. В общем, он спросил, есть ли у меня молодой человек. Я дала понять, что не настроена на роман, соврала про чувства к некоему бессердечному. Так что дружим только лингвистически. Лингвистически, но не орально. Это не одно и то же. Про «бессердечного» он выслушал с тем же пытливым широко раскрытым взглядом прямо в зрачки, что и любую другую полезную информацию. Потом мы по инерции помолчали, и обоим стало неуютно. А потом мне хватило-таки сил вырулить на другую дорогу. Он больше не намекал, не говорил о личном даже двух слов, вопросов не задавал. Он всё понял. «Как мило, – подумала я, – какой лёгкий народ! Не насупится, не приревнует, вида не покажет, что что-то не так. Наверно всё ОК, я зря придаю этому значение. Вот он, например, не придает».

Но уже к вечеру он весьма уверенно взял меня за руку на светофоре. И хотя на той стороне дороги я деликатно освободилась, его жест был недвусмысленный. «Я хочу, чтобы дорогу мы переходили за руку». Почему-то в этом ощущалось именно не терпящее споров «я так хочу!». В моем освобождении читалось «а я так не хочу». Я тогда прямо-таки затосковала от мысли, что он не внял спичу о любви к другому. Странно только, все его прикосновения, подталкивания в спину, приостанавливания меня у двери или столика в кафе были грубые, жёсткие. Совсем не вязались с дружелюбием речи, и, по правде сказать, настораживали. Навевали мысль о двуличии. Но думать плохо о первом настоящем живом голландце в моей жизни не хотелось.

Наши встречи два раза в неделю и обязательная переписка смсками привели мою жизнь в невиданный тонус. Внешне ничего не изменилось. Не изменилась я и внутренне. Но подтянулась как-то. Новое знакомство напоминало мне встряхнутую колу. Пузырьки постоянно били в нёбо и нос. Не больно и не то что бы безумно приятно. Просто пузырьки. Просто не дают расслабиться и держат в напряжении, – тормошат, будят. Новая эра, где что ни день, то Голландия, всё глубже в ее язык, культуру, быт. Разведка боем в тылу Нидерландов.

На пятый или шестой вечер мы зашли к нему и без всяких глупых вопросов стащили друг с друга одежду. Под шум кондиционера и топот сбитых с толку сердечных ритмов превратились в два ярких куска пластилина. Идеально-прямоугольные, разных цветов, мы постепенно становились всё теплее и облепляли друг друга, обтекали объятьями, сминались, перемешивались, сгребались в одну пластичную массу, пока не превратились в бесформенный горячий ком плоти на измятой простыне. И тоже не помню, на каком языке мы передавали друг другу сигналы, что, куда, с какой скоростью… Так хорошо мне не было еще никогда. Хотелось раствориться. Мы натрахались, нашептались и накричались. Это было больше чем секс. Улыбаться, соблюдать этику общения, говорить, что обычно говорят после такого, – или покурить на подоконнике, стряхивая пепел с 8 этажа – ничего этого не хотелось. Оргазм разлился и не отпускал, жалил внутри, расходясь радиацией к легким. Легкие дышали сипло и неровно. Как два приземлившихся парашюта.

– Всё было ОК?

– Да. а.а.а…а…

Зачем этот вопрос, ясно же…

Я сползла с подушки, и свесив голову с края постели, касалась кончиками пальцев прохладного пола. Запястье щекотала цепочка белого золота.

– Ты любИшь что-то другое? Какой секс ты хотела бы иметь со мной? Русские девушки любят секс с голландцы?

Молчу. Это ж надо такую ***ню спросить. Нет, мы со снеговиками любим, мы же русские.

– Ты хОтишь что-то еще?

– уУу.

– Значит это ли «нет»?

– Значит. Определенно.

– Можем мы сходишь в кино или заказать вегетариански пицца… И рассказать друг другу свои… Расскажи мне про… Твои indrukken и gevoelens*… Можем мы говорить это?

– А помолчать мы можем? – пол под пальцами приятно прохладный, я чувствую мелкие соринки, их мало…

– Да. Когда ты хочешь.

– Если.

– Пардон?

– Не «когда». «Если»…

– А, спасибо! Я хотел, чтобы ты рассказела мне, какие любние игры ты любил?

– Какие_сексуальные_игры_ты_любишь.

Читать дальше