Альбина Демиденко - Без права на память

– На, посмотри. Они хоть и не на русском языке, да картинки красивые.

– Ой, это настоящие французские журналы! – обрадовалась Лиля.

– А ты что, умеешь читать по-французски?

– Умею. Бабушка говорила, что это у меня мамины гены работают. Ей языки хорошо давались, и это помогало в общении с разными людьми.

Тонкие дуги выщипанных Люсиных бровей поползли вверх.

– Так это мама тебя французскому выучила?

– Нет. Мне было три годика, когда ее и папу убили.

– Да ты что! Так это с трех лет тебя бабушка одна воспитывала? Бедная девочка, и матери не помнишь?

– Не помню.

В это время затрезвонил телефон и Люсин знакомый сообщил, что подъехали Соколовские. Женщины быстро одели Лилю, и выпихнули в кабинет, где в креслах расположились родители Вовчика.

– А вот и ваша девочка. Проходи, детка, не стесняйся, – Люся подошла к растерявшейся девушке, и тихонько шепнула. – Повертись, повертись перед зеркалами, пусть увидят, какая ты у нас красивая!

– Фу, деревня! Двух шагов сделать не может! – Соколовская скривила губки. – Как ни одень, все равно пень!

– Что вы такое говорите? – вступилась за девушку Люся. – Растерялась девочка. Обстановка чужая, непривычная!

– Действительно, Мария Антоновна, не будьте так строги! Девочка сейчас освоится. Посмотрите, как она хорошо подстрижена! Как будто с обложки журнала сошла!

– Оставьте комплименты, Мишель! Деревня – она и есть деревня! Показывайте другой комплект, право слово, некогда здесь рассиживаться, – небрежно махнула ручкой мамаша.

И вот тут-то у Лили, как говорила бабушка, вдруг «чертик форточку открыл», все внутри перевернулось и возмутилось. Кто дал право этой напыщенной бабе, которая оторвала такую массу времени, у этих людей, ерничать и оскорблять всех присутствующих! Кто она такая? По какому праву вмешивается в ее, Лилину жизнь? Сейчас она ей покажет деревенщину, сейчас! Дрожащими руками Лиля помогла женщинам одеть ее и, когда дверь распахнулась, таким шагом пошла по ковровой дорожке, что у всех присутствующих вытянулись лица от неожиданности. Плечи расправлены, голова гордо откинута назад, шаг пружинистый и легкий, движения подобны ленивой пантеры!

– Хороша! Истинный Бог, хороша! – Не выдержал Мишель, когда девушка демонстрировала последнее платье.

– Так. Все упаковать и доставить. – Соколовская встала. – Ты что сидишь, Борис Николаевич, мы опаздываем!

– Девочка еще не переоделась, необходимо подождать.

– Мы опаздываем! Сколько она там будет копаться! Доберется на метро.

– Я обещал ее привезти обратно.

– Как желаешь. Я жду в машине, здесь душно, – Соколовская вышла из комнаты.

Смущенные выходкой заказчицы, женщины торопливо помогли Лиле переодеться.

– Девочка моя, – шепнула Люся, что-то сунув ей в карман пальтишка. – Там мой телефон и адрес. Если что – позвони. Ты молодец! – Она незаметно чмокнула Лилю в щечку. – Счастья тебе, девочка.

– Благодарю, – так же тихо ответила ей девушка.

Всю обратную дорогу никто не проронил ни слова. Когда машина остановилась у подъезда общежития, Борис Николаевич вышел первым, открыл дверцу, помог выти девушке. Уже стоя на ступеньке лестницы, Лиля, не поворачивая головы, спросила о дате приезда Володи.

– Мы пришлем за вами машину, когда он приедет, – ответил мужчина.

– Вот как? Простите, а дату приезда Вы не соизволите сообщить?

– Но…

– Понятно. Машину присылать нет необходимости. Я ни куда ехать не собираюсь, – из последних сил стараясь сохранить спокойствие, отпарировала девушка.

– Как это? Все уже оповещены. Соберется масса друзей. Мы готовы всем огласить о вашем с Владимиром бракосочетании.

– Извините, но мой муж ничего мне об этом не говорил. Я – не поеду!

Упрямо наклонив голову, она ушла вверх по лестнице, а генерал остался стоять внизу, с изумлением, злостью и восхищением глядя ей вслед. После всего произошедшего он понимал, что переломить эту женщину-подростка не сумеет. «Да, порода…» – задумчиво пробормотал и вышел.

Едва Лиля вошла в комнату, как силы покинули ее и если бы не помощь девочек, которые вечерком собрались, чтобы поделиться дневными новостями, она рухнула бы прямо у порога.

– Лилька, что с тобой? – первой бросилась к ней Ниночка, которая с того памятного вечера сердцем привязалась к девушке и все ее беды принимала как свои собственные. – Да на тебе лица нет! Пойдем, пойдем в постельку. Верочка, сделай чайку свеженького. Катюш, помоги ее раздеть. Вот так, хорошая моя, осторожно. Приляг, сейчас чайку попьем, легче будет.

Ниночка осторожно уложила девушку в постель. Девчонки настороженно смотрели на них.

– Нин, может скорую вызвать?

– Нет, не надо скорую вызывать. Спасибо вам. Все нормально. Ноги не держат. Сейчас все пройдет.

– Видите, она говорит, значит все нормально. – Успокаивающе обратилась Нина к подружкам. – А я смотрю, ты куда-то убежала, даже книжки свои не закрыла. Спросила комендантшу, говорит, за тобой генерал приезжал, но без формы. Я решила, что ты с ним уехала. Так, не бледней, не надо. Опять они тебя довели. Ну, я ему покажу! – Ниночка воинственно погрозила своим маленьким кулачком.

– Нин, чай готов. Нам остаться или как? – робко спросила Верочка, маленькая, неприметная девушка, с которой никто не хотел дружить, несмотря на ее стремление всем быть любезной.

– Девочки, не уходите, пожалуйста. Я уже хорошо себя чувствую. Сейчас встану и будем пить чай. Ниночка, достань в тумбочке конфеты и печенье.

Все опять загалдели, засуетились. Лиля осторожно поднялась и присела к столу.

– Ой, девчонки, что я вам сейчас расскажу! – и, удивляясь собственной откровенности, она в мельчайших подробностях стала рассказывать обо всем, что с ней произошло в ЦУМе. Девчонки слушали и лишь изредка уточняли ту или иную деталь.

– А как платьице скроено? А цвет кофточки какой? А шарфик газовый?

Когда Лиля закончила свое повествование, все затихли и с изумлением смотрели на нее.

– И ты отказалась ехать к ним?

– Отказалась.

– Во дает, наша тихоня!

– Ой, девочки. Это неразумно, – робко сказала Верочка.

– Что – неразумно? Послать все к чертям и остаться Человеком? Это ты считаешь неразумным? – вскинулись девчонки на Верочку.

– Знаете ли, там все-таки общество. Это люди не простые, и они могут сделать так, что Лилька будет всю жизнь, как сыр в масле кататься!

– Ага, кататься! Всю жизнь им жопу подтирать! Правильно Лилька поступила!

– Ну и что? Что она наделала со своей гордостью? Вовчик ее бросит, и будет она всю жизнь щи лаптем хлебать! Хорошо, если сейчас, когда детей не наделал, а если с детьми бросит? В семью к таким людям не всем везет попасть.

– О, да! Ты свое не упустила бы.