Альбина Демиденко - Без права на память

– Во как! А в качестве кого, ты знаешь? – Лиля опять отрицательно помотала головой. – Н-да. Как же ты влипла-то в их сети? Ну, что поделаешь? Попробуем сделать из тебя куколку, пусть облизнутся, – Люся прошла к столу, скромно приткнувшемуся у окна, и сняла трубку. – Дашенька? Зайди ко мне, пожалуйста. Дело срочное есть. Жду, дорогая.

С первого шага по длинному коридору Лиля почувствовала расположение к этой женщине. Ее плавная походка, ее воркующий голос, ее манера разговаривать с подчиненными – все вызывало чувство какой-то радости, праздничности. И сейчас, оставшись один на один с Люсей в кабинете, она едва сдерживалась, чтобы не уткнуться в большую грудь женщины и не рассказать ей, как мамке, обо всем, что мучило в последнее время. Рассказать об оскорбительном молчании Вовочки, о своей поруганной первой любви, о пренебрежении его родителей. Душой она чувствовала, что Люся поймет и ее боль, и ее радость, и ее сомнения. Поймет и утешит, приголубит, даст нужный совет. Откуда пришла такая уверенность и почему, девушка не знала.

– Садись, кофейком побалуемся, пока эти все набегут, – пригласила Люся. – Ты откуда приехала?

– Мы с бабушкой в Марьином ручье жили, в Калининской области.

– А в Москву чего приехала? Бабушка старенькая?

– Бабушка умерла, когда я школу окончила. Я в университет приехала учиться после ее ухода.

– Вона как. Поступила в университет?

– Уже заканчиваю. Сейчас на преддипломной практике.

– Молодец! – откровенно восхитилась Люся. – Неужто сама, без протекции, поступила и учишься?

– Сама, – кивнула головой Лиля. – Некому протекции делать.

В это время в дверь постучали, и вошла высокая, миловидная девушка, а за ней парень внес объемный чемоданчик.

– Вызывали, Людмила Павловна, – улыбнулась приветливо девушка. – И я тут как тута.

Расцеловавшись с девушкой, Люся представила ей Лилю.

– Дашенька, вот из этой умной девчушки надо не только сделать французскую красотку, но и научить ее нашим, бабским премудростям. Никто, кроме тебя, моя дорогая, этого ни сделает, – заметив ироничный взгляд, каким Дарья окинула Лилю, женщина нахмурилась. – Вижу, вижу, что тут все запущено. Но у девочки никого нет. Ее бабушка воспитывала. А ты, Дарья, своими золотыми ручками из нее куколку сделай, да так, чтобы эта Соколовская подавилась собственной завистью. Знать бы детка, зачем ты им понадобилась?

– Для вас, Людмила Павловна, мы и из верблюда Ален Делона сделаем, – успокоила Даша.

Через пару минут Лиля оказалась в небольшой, но хорошо оборудованной туалетной комнате, которая располагалась рядом с кабинетом Люси. Здесь стояла огромная ванна, туалетный столик с трехстворчатым зеркалом и крутящимся креслом, кушетка, аккуратно застеленная белой простынею и прочая необходимая утварь в виде пуфиков, ковриков, баночек, расчесок, тазиков. Даша налила в ванну теплой воды, плеснула какой-то жидкости, отчего воздух наполнился приятным ароматом, и приказала Лиле забираться и «отмокать пока». Сама она принялась разбирать свой чемодан. По тому, как она передвигалась по комнате, как расставляла всякие баночки, скляночки, щипчики, чувствовалось, что все это для нее не впервые. Окончив расстановку инструментов, она уложила Лилю на кушетку, и принялась растирать хрупкое тело девушки пахучими маслами. Руки у Даши были теплыми и приятными.

Пенная ванна, приятный аромат кремов и расслабляющий массаж действовали успокаивающе, клонили в сон. Растерев Лилю от головы до пят, девушка укутала ее в теплый махровый халат и усадила возле туалетного столика.

– Сделаем мы из тебя, дорогуша, Мари Митю, – торжественно сообщила мастерица, и решительно взялась за ножницы.

– Кого, кого? – не поняла Лиля.

– Ну, эту, французскую певичку, что недавно приезжала. Что тут творилось, ты бы видела! Народ ошалел. У меня руки отваливались всех под нее делать.

– А, это вы про Мирей Матьё говорите, – догадалась Лиля. – Хорошая артистка, и голос у нее красивый, и песни поет чудесные.

– А ты откуда знаешь?

– Мы с девчонками ходили. Места, правда, на галерке были, видно плохо, но слышно отлично!

– Голос как голос, – разочаровано произнесла Даша. – А песни все иностранные, непонятные. Не то, что Карл Готт. Он хоть и иностранец, плохо слова выговаривает, но русские песни поет, понятные, Ну вот, смотри какая куколка вышла. Вылитая Миреюшка!

Лиля глянула в зеркало и обомлела, на нее смотрела совершенно чужая, незнакомая девушка.

– Ой, а как же я теперь? – Она растеряно провела рукой по коротким волосам.

– Ничего. Тебе так лучше, – уверенно проговорила мастерица. – Давай краситься будем.

– Нет, нет! Ничего красить не надо! – В глазах девушки появились слезы.

– Ты чего это, чего? Тебе так хорошо! Не понравилось, больше не будешь стричься. Волосы не голова – отрастут, не заметишь.

В это время, словно что-то почувствовав, в комнату заглянула Люся.

– Ой, батюшки! – всплеснула она руками. – Какая ж ты хорошенькая! Так, Даша, быстренько наноси легкий майкап, и отпускай девочку, там уже все готово и скоро эти приедут. Быстрее, девочки, быстрее!

– Приедут – подождут! Не баре! Мне ребенку объяснит надо, как дома все делать. Несите сюда белье, не пойдет же она голая.

Спустя пару минут, в комнату вкатили длинную вешалку всю увешанную различными женскими вещицами и началась «карусель», как сказала Даша. Две взрослые женщины быстро надевали на Лилю вещи, и, оглядев со всех сторон, повертев как куклу, выносили свой вердикт: «Нет, не ее». Вещь тут же снималась и уносилась из комнаты. Или: «Это шик!» И тогда платье, кофточка, трусики или еще какая часть женского гардероба аккуратно вешалась на вешалку. Все это делалось так быстро, что Лиля не успевала даже посмотреть на себя в зеркало, а лишь тупо выполняла требования женщин: одеть, поднять руку, поднять ногу, повернуться, присесть, снять! Наконец все вещи были перемерены, лишнее унесено, а необходимое аккуратно, в нужной для демонстрации последовательности, развешано на вешалке.

– Ну, девоньки, управились, молодцы. У нас еще время есть чаек попить. Кто с чем будет? Вот печенюшки, вот конфетки.

– Когда, Павловна, заказчик приедет?

– Да через минут пятнадцать. Лиля, детка, накинь халатик, и не стесняйся, пойдем с нами, почаевничаем.

Соколовские приехали не через пятнадцать минут, а через час. Лиля хотела уйти, не дожидаясь конца комедии, как про себя окрестила всю эту возню, но она прекрасно понимала, что за ее капризы придется ответить Люсе, а подводить эту женщину она не хотела.

Предупредив всех, чтобы «бегом бежали» к ней, как только приедет заказчик, Люся занялась своей повседневной работой. В комнате постоянно раздавались телефонные звонки, кто-то что-то у нее спрашивал, а она, называя всех «дорогушечка», давала советы, перебирала бумаги, одни подшивала в огромные папки, другие стопкой складывала на столе, что-то подписывала. Чтобы Лиля не скучала, женщина подала девушке модные французские журналы.