Виктор Кустов - Провинциалы. Книга 5. Время понимать

К визиту Жовнера, которого Балдин хорошо знал (в пору работы в «молодежке» квартировали вместе), он отнесся с вниманием. Хотя и считал, что последнее время некогда бывший одним из первых, кто понял капитализм и успешно вписался в новые условия, Александр утратил способность ориентироваться в нынешних, уже капиталистических переменах, начал себе в убыток выпускать мало кем востребованный журнал, помогал писателям, бесполезно тратя не только деньги, но время и силы.

Балдин выслушал Жовнера, поглядывая на часы и понимая, что за полчаса не сможет все равно передать ему всю премудрость бюрократического мира, которую тот (это стало видно с первых слов) совершенно не понимал.

– Мне все ясно, – наконец вставил он, когда Жовнер высказал основное, и перешел к собственной эмоциональной оценке случившегося. – Ты, Саша, пойми, несмотря на твои заслуги и деньги, ты, как и любой другой бизнесмен, для чиновника, даже самого мелкого, в лучшем случае – никто, так, статистическая единица. А в худшем – объект для стрижки купонов… Ты же никогда в номенклатуре не был…

– Был, – буркнул тот.

– Когда же? – удивился Балдин. – Я вроде всю твою биографию знаю.

– Когда ответственным секретарем работал…

– А, ну это не в счет. Это только числился… А я уже в новой России в старых кабинетах посидел…

– Красавин тоже сидел, а человеком остался…

– Ну, ты нашел пример… Красавин как был чужим, залетным в стае, так за пять лет ни черта и не понял, поэтому и вылетел… А между прочим, был бы погибче, не лез на рожон со своей демократией, не воевал с губернатором, и в этом правительстве ему место нашлось бы, как остальным…

– Слава богу, не все бесхребетные… Ты тоже вроде не усидел.

– Я тайм-аут взял… Придет и мое время. Только насчет бесхребетности не надо столь уничижительно… Знаешь, хребет-то как раз и не надо лишний раз демонстрировать, а то сломают… – Балдин снисходительно, давая понять, что в этих вопросах разбирается лучше, улыбнулся.

– А тебя, Вася, похоже, власть манит…

– Не власть. Возможности, которые она дает… Ты все эти годы, еще с перестройки, если не ошибаюсь, бизнесом занимаешься. Привык уже быть самостоятельным, ни от кого не зависеть… У тебя это получается, хотя понять, как ты умудряешься не разориться, я не могу.

Ничем не торгуешь, от бюджета не откусываешь, еще и журнал убыточный выпускаешь… Я вот пробовал, ты знаешь, но хорошо, вовремя одумался, не мое это… Рискуешь, ночами не спишь, ломаешь голову, на чем заработать, не знаешь, что завтра будет…

– Ну да, у раба все просчитано наперед…

– Меня-то ты к рабам не причисляй… – придал голосу выражение жесткости Балдин.

– Извини, естественно, это не на твой счет. У тебя проблем в этом кресле не меньше моего.

– Если не больше… Но другие… – Он многозначительно помолчал. – Вы, писатели, любите гротеск… Хотя, не спорю, бывают рабы и при власти: кто-то должен и машину подать, и чай с булочками по кабинетам разнести, и мелкие поручения исполнять… Даже у больших начальников рабское начало остается, ведь по ступенькам снизу поднимался… Но есть и те, для кого государство – это главное, такой будущее для всех выстраивает – для тебя, для детей наших… Да что я распинаюсь, ты же такого человека знаешь…

– Я уже больше пятнадцати лет бизнесом занимаюсь, и с каждым годом от этой заботы государства обо мне дышать все труднее… А что касается Красавина, ты сам сказал, что стая его не приняла, значит, не нужны такие…

– А таких, как он, должно быть большинство, а не меньшинство, как сейчас… Ну а что касается бизнеса, то в начале перемен предпринимателям многое позволили… И позволь дальше – государства уже не было бы… – Он опять снисходительно взглянул на Жовнера. Так смотрит борец сумо на наилегчайшего дзюдоиста. – Но мы так с тобой долго можем делиться мнениями… Ты же пришел за конкретным советом?

– Можно сказать и так.

– Только так, потому что, извини, Саша, но в газету твой конфликт тащить не будем. Ты вот уже седеть начал, пора понять: с государственной машиной, в которой эти самые чиновники, маленькие и большие, всего лишь винтики и шестеренки в одном механизме, ссориться себе дороже. И время, и деньги, а главное – здоровье потеряешь. А если вот так случилось, как у тебя с Духиной, надо прибегнуть к дипломатии. Во-первых, разобраться, в чем причина … Может быть, ты ей просто как мужчина не понравился, – Балдин усмехнулся.

– Хотя, я уверен, что это не так, она интеллигентов уважает… Но у женщины всякие причины могут быть. Не с той ноги встала, мигрень разыгралась… Но зная ее, более правдоподобно будет предположить, что причина в чьем-то мнении, донесенном ей…

– Каком мнении?.. Мы с ней из-за журнала раньше столкнулись, вот и запомнила…

– Если бы они все стычки запоминали, лечиться бы устали… Нет, кто-то, чье мнение для нее важно, плохо отозвался о тебе. Или о твоем журнале. Может быть, о друзьях… Кстати, ты с Красавиным поддерживаешь отношения?

– Конечно.

– И губернатору где-нибудь публично косточки перемывали?..

Жовнер помолчал, припоминая.

– Было как-то… С одной дамой из мэрии.

– Я не уверен, но допускаю, что именно это и стало причиной вашего конфликта. Красавин для нашего губернатора – враг номер один.

Ну и, естественно, его друзья тоже… А Духина не только подчиненная, она, еще с комсомольской поры, верный соратник губернатора.

– Не думаю, что моя личность столь значима для власти, – усомнился Жовнер. – Просто один юный сексот капнул ей о моей оценке кое-каких ее начинаний…

– Это может быть повод. Но, поверь мне, не причина… Чиновник такого ранга скоропалительных решений не принимает. Чему-чему, а осторожности и взвешенности и прежде, и сейчас в коридорах власти учат в первую очередь. Иначе не удержишься.

– Хорошо, допустим, ты прав. А что же мне делать, если ты публично, через газету, защищать себя мне не даешь?

– Да этим ты не защитишь себя, наоборот, усугубишь все… – Балдин подумал. – Ладно, давай я прозондирую, какая кошка между вами пробежала, а ты не лезь в бутылку. Поверь мне, с этой машиной воевать себе дороже…

Мудрый, однако, стал Балдин, подумал Жовнер, выходя из просторного кабинета главного редактора. Не по годам мудрый… И вспомнил, как тот говорил, что станет редактором. И стал.

А вот теперь, похоже, собирается в правительство…

…На следующий день Жовнеру позвонила Шепелева. На этот раз голос у нее был бодрый, заведомо уведомляющий о том, что новости будут хорошие.

– Александр Иванович, вы меня извините, что заставила вас поволноваться, – начала она заискивающим тоном. – Но я не так поняла, вы неправильно восприняли… Студенты о ваших лекциях очень высокого мнения, никто ничего менять не будет, программа утверждена… Одним словом, мы вас ждем на кафедре.