Эли Эшер - Богу Божье – 1: Потерянный мир

67-й – почти копия 65-го, но с другим составом богов. Пара Ваших коллег, включая, между прочим, Йогиту, уже намекали демиургу, что ему там давно пора почистить пантеон, но он пока отбрехивается тем, что ставит научный эксперимент – может ли выжить мир с эгоистичными, глупыми и безответственными богами. Того гляди форматировать мир придется. Да-с, думаю, Ваши коллеги еще немного подождут и сообщат ему, что бывает с безответственными демиургами.

68-й с княжеством, закрытым опасным магическим туманом, и здоровой дырой в 69-ый. Они там так и живут на два мира. Вот вроде и все, молодой человек, – закончил Мартик и, повернувшись к Але, спросил, – Мяу?

– Потом налью, Мартик! Не сейчас, – строго ответила она. Котяра обиженно развернулся спиной и сделал вид, что заснул.

– Да уж, – вернулся я к теме, – А чего так много их, этих постапокалиптических?

– В основном для выходцев из бывшего Союза, – пояснила Аля, – Для правильного воздействия ведь реализм нужен, а они в реальности как раз и живут в постапокалиптическом мире.

– Еще миля-другая, и будет деревушка с постоялым двором и трактиром. Там и отдохнем, – сообщил мне Миха, – Если б дорога не петляла – уже видели бы.

Жара немного спала, и дорога действительно стала значительно более обжитой, с глубокой колеёй от тележных колес, зеленой обочиной и натуральной влажной сельской грязью, несмотря на жару. Вокруг дороги то там, то сям стали появляться деревья, а то и целые рощи, постепенно встречаясь все чаще и разрастаясь все больше.

– Хорошо, – сказал я, – Как в былые времена, когда за горохом на колхозное поле ходили…

– Неплохо, – согласился Миха.

– Слушай, а это все те самые пустоши? Не похоже как-то. Вон рощи там-сям, как в Италии, травка зеленая, лужи на дороге…

– Пустоши, пустоши. Это так, островок жизни посреди них.

– А откуда он взялся?

– Ну, тут есть лес выживший, вокруг него и располагается живой пятачок.

– А лес-то как выжил?

– Ну, экология, понимаешь. Лес у себя влагу сохраняет, и живое из него в стороны расползается. Насколько может.

– Лес, говоришь? Ну-ну…

– И вовсе не ну-ну, – обиделся Миха, – Хотя в чем-то ты прав. Этот пятачок жизни еще благодаря мне сохранился. Я тут по местному времени не один десяток лет живу, демонов подчищаю. Кроме того, если кто из нас в виртуальном мире живет, он просто своим присутствием жизни добавляет.

– Это как? – удивился я.

– Да вот так, – усмехнулся Миха, – Алгоритмы виртуальных миров экономные, моделируют настолько, насколько необходимо. Если где живых вообще не осталось, остается только основная недетализированная схема: он пошел, она сказала, они подрались. Как в Голливуде. Появляется в окрестности реинкарнированный, тут же все эти схемы и скелеты доращиваются до уровня восприятия этого смертного. Появляются одежда, выражения лиц, интонации. А мы-то еще сложнее, и восприятие у нас глубже. Так что стоит нам где появиться, сразу же начинаются волшебные рассветы-закаты, земляника с одуряющим запахом, утренняя роса, блестящая, как драгоценные камни. Посидишь в пустыне, и, глянь, вокруг оазис, жизнь, пальмы листьями колышут, разноцветные птички поют, и неизвестно откуда родник пробился и озеро наполняет. Одна из причин, почему я тут так основательно обосновался. Я ведь не только демонов бью, я еще этому миру как якорь в реальности. Не позволяю ему в полный сюрреализм и кубизм уйти. Тогда тут точно спасать некого было бы.

– А почему сюрреализм и кубизм? Вроде не очень совместимые линии в искусстве.

– А просто, в зависимости от того, какие алгоритмы первыми отключатся. Если детали, все станет как схема, чертеж без деталей – вот тебе и кубизм. А если первыми структурные алгоритмы развалятся, то детали все зальют бестолковыми переливами цветов, запахов, форм, как на картинах Дали. Вот тебе и сюр. Помнишь рассуждения, что людские боги – это, как правило, их собственное отражение в мироздании?

– Помню.

– А что будет, когда мироздание отражает бога? Настоящего. Ну, или хотя бы виртуальный мир?

– Оно становится богом?

– Не так быстро, – улыбнулся Миха, – Оно становится живым.

– Но ведь отражение бога – это бог, верно?

– Верно, но есть детали. Отражение не идентично оригиналу, и каким оно будет, зависит от зеркала. Обычное зеркало – оптическое. Смотришь в него и всего лишь видишь самого себя вывернутым справа налево. Да и то, какой стороной повернешься, может, лицо, а может, и задницу. В мирах бог отражается как жизнь. Если есть бог, как правило, есть и жизнь, причем, как правило, разумная. А если есть разумная жизнь – есть и бог, хотя бы как отражение этой жизни. Кстати, имей в виду, что в результате даже случайно брошенное богом слово может материализоваться. Даже шутка. Особенно неумные шутки это любят делать. Так что поосторожнее. А теперь вопрос на засыпку, что, если бог отражается в разумном существе?

– Дай догадаюсь… – продолжил я, поняв смысл сделанной паузы, – Если бог отражается в разумном существе, то все должно зависеть от того, насколько велико и разумно это существо. Как с зеркалом. Если на нем что-то нарисовано, то видишь, в основном, этот узор, а свое отражение – лишь туманно, сквозь него. А если оно пусто, как чистое зеркало, то самого себя. Правильно? То есть, если бог встречается со смертным достаточно тесно, то смертный становится своего рода богом?

– Ну… почти, – согласился Миха, – но позитивный эффект есть всегда, а степень зависит от силы связи. Скажешь, останавливаешься на постоялом дворе и обращаешь внимание на дворовую девку. Нет, не в том смысле. Никакого секса или даже просто желания. Просто обращаешь внимание, грустно смотришь на это человеческое вроде бы существо со смесью сострадания и отвращения. Помятую, побитую жизнью, голодную, в уголках глаз гной, как у помоечного котенка. Скажешь ей слово-другое, бросишь монетку, взглянешь ободряющим взглядом, и глядишь – у нее неизвестно откуда уже появляется какое-то чувство достоинства, внутренняя сила жить. Через год проезжаешь мимо, она уже всем постоялым двором заправляет. А уж если постоянную женщину в мире каком найдешь…

– Погоди, – вмешался я, – Ведь отражение меня – это я сам, нет? Так что, она мной станет?

– Нет, конечно, – ответил Миха, – Я ж говорю, зависит от зеркала. В дружбе отражаешься, как друзья, в любви ты отражаешься, как твоя парная богиня. Так что, если ты постоянную женщину из смертных найдешь, понимаешь, что будет? Тебя много, ее мало, она перед тобой, как чистое зеркало почти, и отражается в нем – она, твоя парная богиня. Поскольку, если любит тебя, то старается понравиться, а кто тебе нравится? То-то и оно! В сети это означает, что душа твоей избранницы вливается в твою парную богиню, и они после этого одно. Если и правда какая Элиза Дулиттл, то практически ничего от нее и не останется, растворится почти без осадка, а если что хорошее было, то сохранится, станет частью богини. Ну, или вырастет до богини, это уж как посмотреть. Это, конечно, при условии любви, тесной глубокой связи. Без нее, конечно, ничего нигде отражаться не будет, так что если просто дворовую девку поимел, в крайнем случае, в твоем теле ее триппер отразится. А если действительно взаимная любовь, то да, все именно так. Собственно, это даже у смертных происходит. Слыхал, что люди могут разводиться, а потом обратно жениться или выходить замуж, и очень часто все их последующие супруги удивительно похожи на тех, первых? И фигура похожа, и платья похожие выбирает, и волосы так же укладывает… Вот именно потому. Пожив вместе, люди становятся отражением друг друга, а потом ищут отражения себя. А у богов со смертными все еще сильнее, куда ни глянь – везде она. Причем сначала мерещится, а потом на самом деле оказывается. Думаешь, чего Гита такая неревнивая?