Сергий Чернец - Рябина в палисаднике. Рассказы

– Ну и что, – тихо сказала девчушка. И видно было, что она замёрзла, и что надежда найти себе жильё вот-вот закончится совсем, едва дверь перед нею захлопнется.

– Войди.

Голубая девочка, маленького роста, вошла торопливо и смотрела снизу на высокую Венеру Сергеевну почти круглыми голубыми глазами.

– Раздевайся, чай пить. —

Скоренько разделась. Сняв синенькое пальтишко и шапочку, под которой обнаружились светлые примятые волосы, слабенькие и короткие.

– Сюда, – сказала и прошла на кухню Вера Сергеевна – садись.

Девочка села у стола.

– Сейчас согреешься. – Налила Венера Сергеевна и себе стаканчик чая, чтобы гостья не смущалась. После второй чашки она спросила, как зовут девочку.

– Лена.

– И сколько же тебе лет? —

– Семнадцать. —

– А теперь всё остальное расскажи. —

Всего остального было совсем немного: приехала из такого-то посёлка, потому что с мамой поссорилась, сказала, что «уйду из дома и ушла». А здесь никого нет, работает сестричкой в детской больнице, учится в 10-ом классе вечерней школы, живёт у бабки чужой (свой дом далеко на окраине городка), комната у них одна на двоих с другой девушкой из Хладокомбината, там же на окраине. Бабка дров жалеет и печку топит раз в день, холодно и позаболели обе. И ещё: дружит она со Славиком, он сейчас её в подъезде ждет.

– Что ж ты… надо сразу было сказать! – заволновалась Венера Сергеевна. – Позови, пусть погреется. —

– Ничего, в подъезде тоже батарея отопления есть, он на ней сидит, – возразила Лена.

«Чем живет молодежь…» – как будто «старуха» подумала Венера Сергеевна.

Итак, эта голубая девочка в платьице, купленном в «Детском мире», поселилась у Венеры Сергеевны. Дивана, чтобы можно было спать, в квартире не имелось, поэтому вечером ставили раскладушку. Багаж девочки: чемодан и несколько больших пакетов, доставил Славик и его друг, вполне приличные, кстати, вежливые мальчики из ПТУ. Да и Лена, в тот же день, когда он ждал её в подъезде, сказала, что он «порядочный», чуть с сарказмом в голосе, не утаённом от Венеры Сергеевны, – и снова – «чем живёт молодежь?» – подумалось.

Так и стали жить: утром, пока спала Лена, а спать она любила долго, Венера Сергеевна успевала потихоньку прибраться в квартире. Мусор вынести. И хотя Лена не готовила ничего дома – в больнице питалась (медсестер кормили в столовой), в квартире всё же стало по-семейному как-то. Вечерами, уже в постели, они долго разговаривали.

– А почему вы одна? – спросила Лена. – Вы были замужем? —

– Видишь ли… – Венера Сергеевна, забывшись, хотела поправить очки, но очки лежали на тумбочке. – Бывает так, что вроде и нельзя вместе. —

– Почему? – искренне детское удивление изобразилось на лице Лены.

Венера Сергеевна лихорадочно искала слова, она и помыслить не могла, что можно не отвечать на подобные вопросы, то есть ещё не успевал включиться её анализирующий центр.

– Иногда, девочка, так нужен человек, что забываешь обо всём своём: ни вздохнуть, ни выдохнуть. Есть такое выражение: без памяти. —

– Ой, как интересно, пискнула Лена. – Совсем как у нас со Славиком. А дальше? —

– Ничего дальше, – тускло ответила Венера Сергеевна. – Я вообще говорила. —

– Но ведь это же здорово: без памяти! – настаивала обходным путём Лена, возбуждённо скрипя раскладушкой.

– Не всегда, – совсем неохотно возразила, уже из вежливости, Венера Сергеевна. – Жить-то нужно. Работать. А если будет рядом такой человек, всего другого уже не будет существовать: не открытие мира получится, а крушение. Есть кто-то, – но нет тебя. – так развивала она свою «философию».

Впрочем, говорила она совсем неуверенно. Потому что всё равно ведь от себя не убежишь, только в угол себя загонишь. И сиди потом там со своей индивидуальностью….

– Значит, вы струсили? – сообразила Лена.

Комната, в зыбких сумерках плавая в свете уличного фонаря, промолчала.

– Венера Сергеевна?! – тихо спрашивала Лена.

Комната сейчас слушала только себя. От философии и умственного напряжения организм Венеры Сергеевны, подстраховавшись от нервного срыва, погрузил её в сон.

Лена, впрочем, часто говорила о своём друге Славике: Славик то-то, Славик это сказал, мы со Славиком… Он встречал её с работы, если сам был свободен, а то и они учились по вечерам, потом уже на завод ходили на практику. Там уж как рабочие работали и Лена ходила встречать его.

– Ты куда, Лена? – удивится Венера Сергеевна.

– А я к Славику, – ответит, хлопая ресницами. – Он сегодня во вторую смену.

И в школу ходить некогда, и книжки читать.

– А, нагоню, на экзаменах это не спросят! – беспечно отмахивается Лена.

Венера Сергеевна не особенно и настаивала, хотя и огорчалась: как будто это её время как песок сочилось между пальцев с ладони. «Не понимает молодая, что надо учиться – думает она, вспоминая, что сама такая же почти была, – беспечная, поймет потом, а будет поздно!».

Настояла она на чтении и в руках Лены появилась книга. Через день посмотрела – ужаснулась и отобрала, потому что это была книга «Декамерон».

– Рано тебе такие вещи читать. Да и вообще ни к чему. Это не школьное. —

И предложила Лене «Вешние воды» Тургенева. Тургенев в шкафу занимал треть верней полки своими десятью томами. Но им Лена не заинтересовалась.

Пробовала Венера Сергеевна специальные разговоры заводить – Лена соглашалась во всём, но режима своего не меняла: дежурство в больнице, сон и Славик.

Тогда Венера Сергеевна останавливала себя: надо по-другому посмотреть. А по-другому – это как раз и есть та существенная разница: что её-то солнце уже отсветило свой полдень и спускалось всё ниже к закату, а Лениному солнышку взбираться и взбираться ещё! Когда и забывать-то обо всём на свете, если не в семнадцать? Что там книжки, когда своя собственная жизнь так хороша, лучше любой книжной! Когда весна, и та совсем рассеянная стала, то и дело своими оттепелями расколачивает стекло ледяное… с такой любовью этой же весной выплавленной, по карнизам текущими ручейками выставленной всем на обозрение!

Да, отошли вьюги, пронеслись в ручьях апреля в неведомые стороны мартовские снега. Венера Сергеевна уже давно вышла на работу. Всё в той же темно-синей жилетной паре и в блузке свежей белизны, но зато парикмахерские кудри заменила – просто короткая стрижка и прямая, добавила её обладательнице много интересного, да.

На служебном столе у неё, в бутылке из-под кефира торчала рогулистая (как рогатка) веточка багульника – это Мария Петровна с Дальнего Востока из гостей привезла. Появилась подруга из другого отдела секретарша, когда во время её болезни, Марию Петровну приглашал шеф, на подмену временную. Маленькие язычки проклёвывающихся листочков нежно зеленели, но их было мало и расти они не хотели, зато цветы торчали на концах. Странное растение: цветы появляются раньше листьев.