Владимир Мамута - Кот под луной. Tempore apparatus

Даже не притормозил, сволочь, ветром только горячим пахнуло… «Бэха», вроде. В десяти сантиметрах пролетел, я, с перепугу, не отматерился даже. Ну, перешёл, постоял на том берегу, иду дальше, переживаю… Родился, блин, кажется во второй раз… Фантазия разыгралась. Почему-то представил, как Тайка таращит свои серые глазищи, по-честному мокрые, и рассказывает по очереди всем встречным друзьям и знакомым, как она меня видела, прям за полчаса, и как хорошо поговорили, и надо обязательно встретиться, и помянуть, и ничто не предвещало, и вообще надо чаще встречаться, а то… А потом про Грецию и блюда с морепродуктами, потому, что жизнь – продолжается.

Не знаю, почему-то зацепило меня это происшествие. Вон, пару лет назад, зимою глыба льда с крыши съехала, в шаге впереди разбилась, осколок коленку зашиб, пол дня хромал – и ничего, кроме дурацкого весёлого оживления, наверное, от адреналина. А тут – тревожно, и не отпускает.

Думаю, надо зайти, четвёрку, что ли, взять, отметить факт продолжающейся жизни – и дух перевести. Тем более, пятница. Уже к своему кварталу подхожу, собрался дорогу к магазину перебегать, смотрю, впереди Алексей Петрович, не торопясь, идет. Я его сразу узнал, хоть и не видел лет десять. Он так сутулится, и лысинка, как пятачок среди длинных волос с проседью… Хотя нет, не пятачок уже, подросла лысинка… И седины больше, и волосы жиже. Я даже немного расстроился из-за его поредевших волос. Потому что, характерный такой тип, и располагающий к себе. По крайней мере, меня…

С Алексеем Петровичем я познакомился, кажется, в девяносто третьем. Я тогда только политех закончил по специальности «авиадвигатели». Год почти просидел на шее у родителей. Рушится всё вокруг, идти некуда… На рынок шмотьём торговать не тянуло, в бандиты тоже… Учился-то я нормально, хотел по специальности, а тут такой облом. Даже армии не нужен, хоть лагеря прошёл, и лейтенанта запаса получил. Младший брат, Ярик, тогда не выдержал, права купил, и, с третьего курса матфака, двинул машины бэушные гонять, вторым номером, в экипаже с каким-то зубром.

И тогда отец поговорил с давним другом, Игорем Сергеичем, который средним начальником в КБТМ оказался. Ну и тот говорит, давай пристрою, у нас кадры побежали счастье полными баулами возить, а работа ещё есть, всё-таки, мать её, стратегическая, пока не растащили, отрасль. Денег много не будет, зато зарплату иногда продуктами дают. Так я в КБТМ и попал, на должность инженера третьей категории. Игорь Сергеич начальником испытательной станции был, и, понятно, меня к себе взял. Старшие товарищи движок на стенде гоняют, а я присматриваюсь, и журнал заполняю. Ну, хоть так, хотя ушам – больно… В принципе, интересно было, живая машина в работе, хотя, по правде сказать, уровень техника. Да ещё в технологии спирт, и, в сочетании со всеобщим стрессом на почве разрушения идеалов, бухали все по-чёрному. Прямо на стенде, в конце смены. Игорь Сергеич потом, года через два, от инсульта помер. Жалко. Хороший был мужик, мы с Яриком его с детства помнили.

Ну вот, на испытаниях, всё время кто-нибудь толкался из смежников – конструкторы там, электрики, киповцы… Ну, и Алексей Петрович часто заходил. Был он хронически прикомандирован к нам от смежного института, занимавшегося дальней связью и, в частности, телеметрией. К нему с уважением все относились, спец, говорили, классный. И, главное, вид, какой надо спецу – Паганель такой, псих учёный: длинный, худой, нос тонкий, прямой, чуток кривоватый, губы поджатые, глаза чёрные, блестящие, с сумасшедшинкой, и, если соскакивает на свою тему, то ему уже не важно, что его не понимают – говорит, как со своим братом – радистом. И голос, как у советского диктора – такой обволакивающий баритон. Я даже, после нескольких его посещений, интересоваться начал, и пытался въехать в его проблемы, хоть это, в мои примитивные служебные обязанности, никак не входило. А Петрович это дело приметил, подсядет, и просвещает по проблемам телеметрии. Я теперь подозреваю, что он больше сам себе свои же идеи проговаривал, потому как, «сначала было слово» … Ну, в принципе, это мне потом пригодилось. Я потом к конструкторам присмотрелся, и, как Игорь Сергеич помер, к ним в отдел перешёл, и так дальше и продвигался на ниве карандаша и резинки. Да, для конструктора кругозор важен.

А с Петровичем мы сошлись почему-то , хоть он на пятнадцать лет старше. Вот, как с одноклассником Андрюхой почему-то сцеплялись, а здесь – почему-то сошлись… Он меня даже на сороковник домой пригласил, я тогда ещё не женился. Нормально тогда посидели… Оказалось, что у Петровича есть домик в квартале послевоенных частных домов, в основном деревянных, обитых, крашеной в тысячу слоёв облупливающейся краской, дощечкой в ёлочку, с потемневшими шиферными или гнилыми железными крышами, на низких цокольках из дефицитного, после войны, битого кирпича… Как этот квартальчик сохранился среди советских новостроек, в одной из которых я жил?

Вот так. И жили рядом, и не виделись десять лет. Даже больше! Отлучили его от вечной командировки перед тем, как Ельцин ушёл – это ведь в девяносто девятом? Куда-то его перевели, на другую тему, и с повышением, говорят, оценили, как учёного. Как уходил, позвал на проставу, договорились пересекаться, а жизнь, она, как всегда, по – своему всё устроила.

Ну так вот, впереди Алексей Петрович, не торопясь, идет, а я его, значит, догоняю…

Вот опять не знаю, это у меня только так бывает? Когда лоб в лоб с человеком встречаешься, там всё понятно, согласно принятому ритуалу идёт. А тут… Вроде и рад человеку, а есть выбор. Окликнуть… Или оставить всё как было, во избежание неожиданностей, да и перебежать, всё-таки, на другую сторону улицы. Может, оглянется Петрович, улыбнётся через силу… «– Как дела?.. Извини, тороплюсь, рад был увидеть!» … Я всегда мучаюсь, когда есть выбор. Прислушиваюсь к себе, жду какого – то сигнала, что ли? Недавно, на что хрень – мобилка сдохла, новую выбирал – так три дня в нете сидел – отзывы, характеристики… А купил в итоге не по отзывам, а по сигналу . Ничего, работает…

– Алексей Петрович! – я поравнялся с ним, и видел знакомый профиль. Да, не помолодел…

– Что?.. Владик? – Петрович остановился, повернул голову, и у меня, как говорится, отлегло от сердца. Я был к месту , сигнал случился правильный…

– Вот… Сколько лет, – я уже пожимал протянутую руку. Рукопожатие было по – прежнему крепким.

– Рад, рад… – и я видел, что он и правда рад, и мне было приятно, что он рад. Вот же, и отношения были, ну, скажем, просто приятельские, и не виделись чёрт знает сколько, и встреч, если честно, не искали, а тут такой неожиданный резонанс душ. Так у меня когда-то… давно… бывало. Начнешь с человеком говорить, хоть и случайным, и в общем, о пустяках, и тут вдруг, как магия какая-то: обыденные слова обретают тайный смысл, и сквозь неказистое лицо проступает прекрасный лик, заполняющий колышущееся пространство, и какая-то сила притяжения соединяет души – вот, это важно, то, что он сейчас говорит, и сам факт существования этого человека важен для мироздания, и я не зря живу… Только с годами прошло. Стандарт в общении, что ли, наработался, ожоги накопились, и… В общем, если только в диапазоне между ста пятьюдесятью и четырьмястами, да и этот эрзац всё реже случается. Загрубел. Скорлупой покрылся. А «Бэха» бежала, хвостиком махнула… и скорлупка треснула?

Читать дальше