Василий Лягоскин - Банкир. Книга седьмая: Подземный ад Портон-Дауна

Змеи словно услышали этот разговор, что начался внутри Мастера; теперь тоска в них стала такой откровенной, и всеобъемлющей, что Саша не удивился, когда у центральной головы это чувство словно материализовалось – в виде стрелки Сухого яда, выскользнувшей из приоткрытой пасти.

Он успел перехватить стремительное движение Смита, бросившегося в сторону стола; явно в надежде схватить артефакт. Руки лаборанта были защищены резиновыми перчатками, так что фатальные последствия ему не грозили. Но здесь, в этой лаборатории, все сейчас принадлежало клану Странников – и эта стрелка, и сведения о том, кто и зачем мучает здесь живые существа, в надежде получать артефакты один за другим.

– Очень редко, – признался Смит, снова «скованный» зелеными ладонями гоблинов, – на моей памяти, за четыре года, это только второй подобный результат. И в первый раз нам отвалили такие премии, что я не удержался. Простите, сэр!

– Однако, – поделился мыслью с помощниками Шеф, – Алекса вась Худоба можно упрекать во многом, но только не в отсутствии щедрости. И зачем – скажите мне – ему понадобились стрелки Сухого яда?

– «У меня несколько версий, Шеф, – первым поднял виртуальную руку Умник.

– Излагай, – разрешил Шеф, разгибаясь, и опуская артефакт, поднятый с пола, в карман Сумки; там она уже сама должна была определить стрелку в нужное место.

– «Первая, и главная, Шеф – это как-то связано с Шушмором, со стремлением Алекса вась Худоба все же взять под полный контроль Змеиного бога».

– Дальше, – одобрительно кивнул Саша.

Эту «конференцию» он проводил в ускоренном режиме, так что ни клан, ни Гершвины, ни Наденька с Алексом не успели заполниться нетерпением; впрочем, на последнее Командир просто не обратил бы внимания.

– «Второе, – продолжил Умник тоном опытного лектора, – это те самые события, что произошли недавно в окрестностях Портон-Дауна, и вызвали твой гнев, Шеф».

– Ага, – продолжил Александр, – отравление в Солсбери. Тут я с тобой согласен – не обошлось без нашего знакомого, Худобина. И в качестве «Новичка» здесь выступил кусочек Сухого яда. Только вот зачем это нужно было самому вась Худобу?

Он задал вопрос, и сам же ответил на него, вслух, выходя из ускоренного восприятия времени:

– Боюсь, этого мы никогда не узнаем.

– Чего – «этого», брат? – выступила вперед Малышка.

Сейчас, в минуты достаточно сильного возбуждения, ее рожки проявились в реальности особенно сильным свечением; хвост же всегда был реальным, но очень редко хлестал по бокам с такой силой. Адам Смит, очевидно, опять вознамерился провалиться в обморок; однако, любопытство победило, и он навострил уши, ожидая ответа на вопрос, о смысле которого мог только догадываться. Потому что и вопрос, и ответ Командира, и вообще вся последующая беседа велась исключительно на Общем. Причем Саша внимательно контролировал каждое движение и каждое слово земляков; готовый заткнуть им рты.

– «Чтобы здесь не прозвучало ни одного русского слова», – догадалась Джесси.

– Сама же просила оставить ему жизнь, – Шеф пожал плечами, явно поддразнивая помощницу.

Джесси на этот раз не отреагировала; она тоже была заполнена предвкушением очередного «чуда», подготовленного Александром. А тот не спешил – порассуждал немного о глобальном:

– Предполагаю, что всю эту заваруху с отравлением заварил именно Алекс вась Худоб. У него были вполне определенные, далеко идущие цели, которые – это тоже вполне просматривается – в какой-то момент должны были соединиться с твоей, Умник, первой версией – с проблемой Шушмора. Но Худобин исчез, и в королевстве все пошло вразнос. Премьер-министр взяла инициативу на себя, а свора прихлебателей тут же подхватила ее тявканьем, и попытками укусить побольнее. Кого?

– «Нашу Родину, Россию!», – торжественно заявил Умник.

Изо рта Основного Носителя готово было уже вырваться: «Примазаться хочешь?», – но он успел удержаться, и вместо этой уничижительной фразы одобрительно кивнул: «Молодец, друг!». И продолжил свою мысль:

– Думаю, своих целей вась Худоб никому не раскрывал; с его исчезновением местная банда ненадолго затаилась, а потом решила воспользоваться плодами чужой операции. Или провокации – кому как больше нравится. Плоды-то, кстати, окажутся пустыми, горькими, если совсем несъедобными, даже ядовитыми. Для сборщиков урожая. Понятно, про кого я говорю?

Умник с Джесси попытались противопоставить собственную точку зрения:

– «Ничего себе „пустые“? Сотни дипломатов высланы с обеих сторон – это не результат?!».

– Ничего, – Мастер бодро улыбнулся и им, и команде, вместе с британцем прилежно ожидавшим от него каких-то реальных действий, – России такой результат только на пользу. Меньше бюджетных денег МИД потратит. Хотя… думаю, всех их, вернувшихся из «сладких объятий западной цивилизации», быстро пристроят на тепленькие места. Ну, это не наше дело. Наше дело – вот!

Мастер Плоти не пожалел еще одной порции маны, разделив ее на три части, и щедро одарив ею головы пресмыкающихся. Эффект стал виден сразу: и сами головы, прежде безвольные, практически лежавшие всей массой на широкой столешнице («Кстати, – отметил Мастер леса, – дубовой!»), резко набрали тонус, превратившись в три тугие скульптуры с глазами, горящими огнем. Вот только огонь этот по-прежнему выражал море отчаяния, и желание покинуть и этот, такой жестокий, и все остальные миры. Навсегда.

Один короткий росчерк Черных мизерикордий, на который дернувшимися, и напрягшимися телами отреагировали лишь Малышка с гоблинами, претворил в жизнь эту мечту левой, если смотреть в глаза, змеиной головы. Какая-то остро пахнувшая жидкость разлилась по дубовой древесине из перерезанных острой сталью питательных труб, и тут же исчезла, без остатка сгорев в пламени холодного огня. Этим же плетением Мастер закупорил искусственные «артерии», что вели к механизмам, и резервуарам с питательной смесью, прятавшимся за глухой стеной. А в глазах с вертикальными зрачками Саша успел прочесть безмерное облегчение, и даже первое безмолвное слово благодарности на змеином языке…

– Это я так, придумал на ходу, – Александр попытался скрыть от помощников собственное смущение, – смотрите!

Смотрели все; Наденька даже с комментарием в виде короткого, и жалобного восклицания. Голова на столе медленно, но уверенно истаивала, образуя новую лужу; теперь уже из жидкой плоти древнего пресмыкающегося. А в том, что этой голове сотни, если не тысячи лет, Мастер Плоти был уверен. Растаяло, превратившись в вязкую, дурно пахнувшую жидкость, все, даже кости черепа. Александр успел оценить, что субстанция на столе, хоть и образовалась с участием крохотных долей Сухого яда, не успевшего трансформироваться в стрелку, не несет Разумным никакой опасности. Но и пользы из нее не мог извлечь даже хомяк, живущий в общем организме Основного Носителя. Поэтому ее постигла та же участь, что и первую лужу. На столе – там, где неизвестно сколько времени (но не меньше четырех лет – по уверениям Смита) влачил свое безысходное существование огрызок Большого Змея, девственной чистотой темнела дубовая поверхность.