Анна Чернышева - Чужие боги

– Не могу, они меня не понимают, а я их. В этой стране ты – второй человек, с которым я смог поговорить. Хоть ты и путаешь слова всех известных мне языков.

– Мой отец занимался торговлей и заставил меня учить языки разных торговцев. Каждый караванщик говорил по-своему, вот я и нахватался.

– Тогда скажи этим чудикам, чтоб поднимались на ноги и бежали обратно к своим домам, рабочий день окончен.

– Ловко ты распоряжаешься чужими работниками, – присвистнул темнокожий пастух.

– Судя по туману, распоряжаюсь не я, а местные носители дурацких голов.

– Не спеши оскорблять Богов, это плохо кончится.

– Я помню, Анубис говорил что-то подобное, – отмахнулся легкомысленный Ахеменид.

– Ну, ты зазнался! Не удивительно, что вокруг тебя происходит невесть что.

В это время оставленная без присмотра корова и впрямь прониклась чувством собственной важности, гордо вскинула рогатую голову, капризным взмахом ушей отогнала назойливую муху и медленно двинулась в поля, объедать свежие побеги. Неожиданная безнаказанность подстегнула её, и животное резво припустило прочь от своего пастуха и пальмовой ветви.

– Некогда мне с тобой, – бросил персу его новый знакомый и побежал догонять корову. – Увидимся завтра на стройке.

Арсам хотел было его остановить, но передумал, увидев, что египтяне сами поняли, что шли не туда, бранясь, поднялись с земли и двинулись в обратный путь. Туман медленно становился прозрачней, легче и вскоре вовсе растаял, словно его и не было. Египтяне удивлялись, спорили, тыкали пальцем то в одну, то в другую сторону. Арсам прислушивался, пытался угадать, о чём они говорят, но напрасно: единственным знакомым ему словом оказалось имя всё того же злополучного Анубиса. Перс бросил бесполезное занятие, решив, правда, приложить максимум усилий на уроках своей прекрасной хозяйки.

Обратная дорога оказалась удивительно короткой. Совсем скоро впереди показались забор и квадратные крыши двухэтажных строений усадьбы номарха. Они были сложены из жёлтого кирпича-сырца с двумя-тремя маленькими узкими окошками и плоскими крышами. Перед домами торчал десяток пальм, но их высокие голые стволы и пучок жестких длинных листьев на вершине навевали на Ахеменида тоску. В скалистых горах его родины не было буйной зелени, однако любой куст со множеством веток, с мелкими весёлыми листочками Арсаму сейчас казался во сто крат прекрасней пальмовой рощи. Но большой тенистый сад прятался за высоким трехэтажным хозяйским домом. Он отличался от остальных четырьмя колоннами в форме стволов папируса, перед ним блеснул небольшой прямоугольный бассейн. Ах, как далека была его зеленоватая вода от прозрачной свежести горных рек!

Молодой перс взгрустнул бы, не появись возле ограды обвислопузая фигура Херихора. Он был до самых пят завёрнут в белоснежную ткань, конец которой, переброшенный через плечо, придерживал рукой. Увидев возвращающихся работников, номарх широко разинул рот и отчаянно замахал свободной рукой, словно собирался взлететь. Херихор не просто орал на своих рабочих, он схватил толстую палку, угрожая им расправой. Покорные строители гробниц заранее втянули головы в плечи. А гордый Ахеменид только рассмеялся.

– Теперь понятно, Боги затеяли всю игру с туманом ради того, чтоб вдоволь посмеяться над уморительным гневом номарха.

Херихор не мог ни услышать, ни разгадать смысла шутки, однако оскорбился до глубины души. В бешенстве решительно попытался сломать свою палку, но только ушиб колено. Он продолжал орать и топать ногами, а подчинённые ему египтяне обречено плелись к хозяину. Арсам порадовался, что не знает злословного смысла громких воплей. Но и так было легко догадаться, что, возмущённый невиданной наглостью, жрец призывал на головы работников гнев всех известных ему Богов. Не дожидаясь исполнения страшных проклятий, он сам подбежал к ним и принялся лупить по спинам своей крепкой палкой.

Херихор замахнулся было и на Ахеменида, но как-то быстро передумал. Он только снизу вверх посмотрел на надменного раба, сразу остыл и обмяк. Молчал, неприятно морщил нос, выслушивая жалобы работников. Открыл рот, чтобы обвинить во всем перса, вспомнил о бесполезности упреков и криков, повернулся к дому, заорал гнусаво:

– Анахит, Анахит!

В ответ из дома набежали бесполезные слуги и служанки, они долго о чём-то спорили на родном языке, номарх снова всё больше сердился и размахивал палкой. Пока на пороге не появилась его жена, как всегда спокойная и неторопливая. Ступая мягко, как кошка, она подошла к мужу, улыбнулась, положила руку ему на плечо. Негромко мирно заговорила. Арсам слушал её речь как музыку. Херихор сразу угомонился, как маленький ребёнок от звуков колыбельной. Он разом позабыл о возмутительном поведении строителей и как ни в чём не бывало вернулся в прохладу своего дома.

Хозяйка отпустила слуг, мягким жестом указала проштрафившимся рабочим на ближайшее строение. И они охотно исполнили её повеление. А персу совсем не хотелось топать следом за работниками, он словно завороженный не мог оторвать взгляда от мягких движений женщины.

– Тебе не следует так себя вести, – упрекнула она, – незачем лишний раз злить Херихора. В гневе он так отвратителен.

– Да, да, он ужасен, – рассмеялся перс, припомнив упражнения номарха с палкой.

– Зря смеешься, он твой хозяин, – строго напомнила женщина.

– У меня нет хозяина, – гордо выпрямился Ахеменид, – но у меня есть хозяйка, – добавил он ласково.

– Ступай в дом для работников, учить египетский будем вечером, сейчас у меня много дел.

Солнце стремительно укатилось за горизонт. С Нила прилетел свежий ветерок. Свободные работники разошлись по своим домам, и перс вновь остался один. Он сидел на тростниковой циновке в абсолютно пустой комнате, куда не проникал даже тусклый свет. Пришло долгожданное время урока. Арсам почувствовал знакомый запах душистого масла, и сердце радостно забилось. Едва женщина вошла в комнату с масляным светильником, и села на циновку рядом с ним, Ахеменид задал вопрос, которого она старательно избегала все это время.

– Как тебя зовут?

– Хенуу незачем это знать, – мягко возразила она.

– Как тебя зовут? – повторил он нежно.

– Для тебя я только госпожа, жена твоего хозяина.

– Как называет тебя Херихор, когда вы одни?

– Он зовет меня женой, – уклонялась от ответа женщина.

– Я знаю. Он отвратительно груб. Но ведь у тебя есть имя? – перс придвинулся ближе.

Она отстранилась. Он повторил маневр, сменил тему.

– А кто этот костлявый молокосос? Мне показалось он называл тебя мамой, почему? Он же едва тебя моложе.

– Это Петубаст – сын Херихора от старшей жены, она умерла… вернее от настоящей жены. Я ведь только наложница… женой Херихор зовет меня только здесь, в поместье. Я всегда живу здесь, а в столицу он ездит без меня. Родовитые египтяне никогда не берут в жены девушек из других стран.