Анна Чернышева - Чужие боги

– Ночь, – удивился Арсам.

– Сегодня новолуние, самая тёмная ночь, – услышал он приятный женский голос, уловил нежный аромат душистого масла.

Новое виденье возникло чёрным силуэтом на фоне узкого проема. Одной рукой женщина отодвинула край циновки, заменявшей дверь, другой держала крохотную плошку с горящим маслом. Свет от неё колебался и едва разгонял тьму, почти не освещая лица вошедшей.

Она говорила по-мидийски, но перс знал этот язык, он приходился дальним родственником и прежним царям Мидии. Арсам приподнялся на локте и всмотрелся в темноту, смог различить только её силуэт.

– Где я? – хрипло спросил он.

– В Египте, – просто ответила незнакомка.

– Это город? Фивы? Мемфис?

– Это имение номарха. Но столица недалеко, если плыть по реке.

– Кто ты? Как тебя зовут? – расспрашивал перс.

– Мой муж местный номарх, – уклонилась от ответа дочь Мидии. – Он прислал меня, потому что я знаю языки, чтобы сказать тебе, что ты теперь его вечный раб.

– Я?! Никогда! – возмутился Арсам, – Я из Ахеменидов! Я родственник царя всех народов! Мы никогда не были рабами!

– Кир не смог завоевать Египет. Фараоны не подчиняются Ахеменидам, – мягко возразила женщина.

– Это ненадолго, – надменно заявил перс, – Камбиз завершит дело Кира, и станет фараоном Египта!

– Но пока ты раб моего мужа и должен смириться с этим.

– Никогда! – повторил Арсам и отвернулся.

Женщина тихо ушла. Перс снова остался один. Глаза привыкли к темноте. Он стал различать светлые стены, узкую щель двери, колонны, поддерживающие потолок. К одной из них он был прикован за ногу. Перс зарычал от бессилия, ударил кулаком в стену. Зашуршала, осыпаясь, старая штукатурка.

– Не умеют строить, – отметил Арсам, – хоть бы узнать, что это вообще за помещение. Неужели, подвал для рабов.

Слово «раб» клинком рубануло по сердцу. Перс опять ударил в стену. И усмехнулся, найдя неожиданное утешение:

– Не густо пленников у этого номарха, раз я здесь один-одинешенек! Хозяин попался какой плохонький!

Ночь он провел без сна, гордость и гнев не давали Ахемениду сомкнуть глаз.

– А как хорошо всё начиналось! Меня ждало великое будущее. Сам Кир позавидовал бы такому началу! И я сам, сам всё испортил! Захотел, видите ли, плыть на первой же лодке, первым ступить на египетскую землю, вот и вступил! Дурак! Водой прельстился! Почувствовал себя владыкой морей! А теперь – когда ещё Камбиз предпримет новое наступление?! Сколько ещё мне оставаться рабом?!

Он зло плюнул на пыльный пол. И повторял с отчаянием:

– Раб! Раб!

Наступления утра он не заметил, в комнату без окон не проникали жаркие лучи солнца…

Арсам услышал голоса, кто-то отодвинул тяжёлый полог, и из дверного проёма хлынул ярко-жёлтый солнечный свет. Перс сощурился, прикрыл глаза рукой.

В комнату вошли его старые знакомцы – старик и костлявый подросток, их шеи украшали массивные золотые ожерелья и длинные нитки бус, а лысые головы – чёрные плотные парики из верблюжьей шерсти. Руки были унизаны широкими браслетами из лазурита. Вся одежда состояла из длинной уложенной в хитрые складки льняной юбки, на ногах были сандалии из грубой кожи. За ними следовали две женщины. Одна была древней старухой, согнутой и сморщенной как коряга, тоже в чёрном шерстяном парике. Она смотрела на пленника водянистыми глазками без ресниц, брезгливо морщила крючковатый нос, облизывала тонкие губы, показывая мелкие жёлтые зубы. Арсам её и не замечал, он жадно всматривался в черты второй женщины. Ей было едва больше двадцати, в её больших тёмных глазах жила грусть. Двигалась она плавно и мягко, во всей её полной фигуре было что-то кошачье. Тонкие египетские ткани облегали её стан мягкими складками. Руки обвивали золотые браслеты, а шею пять рядов бус из сердолика и яшмы с застёжками в форме соколиных голов. Густые чёрные волосы венчала изящная диадема из лазурита и золота. Её концы соединялись на затылке двумя шнурами с кисточками. Персу показалось, что он уже давно знал эту женщину или, может быть, видел во сне.

Старик критически осматривал пленника, поглаживая свой бритый подбородок, дряблую шею. Он что-то сказал, старуха принялась спорить и махать руками. Арсам догадался, что номарха зовут Херихор, а старуха – Убаинер, его мать. Ахеменида интересовало совсем другое, но имени молодой женщины он так и не узнал.

Старуха смачно плюнула на пол и ушла, Херихор победно выпятил грудь, сказал что-то жене повелительным тоном и удалился, полный важности, вместе с сыном. Женщина осталась, Арсам улыбнулся ей и попробовал встать, но цепь на больной ноге позволила только сесть у колонны.

– Муж велел тебе сказать, что ты остаёшься в его доме и будешь строить гробницу, – произнесла она тихо, перс с удовольствием отметил, что она смущена и прячет глаза.

– Для него я не только построю гробницу, но сам его похороню, – заявил он.

– Египтяне строят свои гробницы задолго до смерти.

– Жаль.

– Муж велел тебе учить египетский язык.

– И кто будет меня учить? – лукаво спросил Арсам.

– Здесь никто не знает твоего языка. Муж приказал мне обучить тебя.

– Я готов, – белозубо улыбнулся перс.

– Я приду позже, – потупилась женщина.

Она вышла, Ахеменид проводил её долгим взглядом; теперь гордый перс согласен был остаться в доме номарха. Он просто не мог никуда уйти от этих глаз.

– Видно, я, правда, попал в царство Ахримана, – хмурился перс, – то он насылал на меня странные сны, словно видение из ада, то искушает женскими прелестями. Зря я всё не верил, что любая женщина создана духом разрушения, нам на погибель.

В одиночестве Арсам осмотрел распухшую ногу, зло помянул демонов и дёрнул цепь изо всех сил. В глазах долго стояла темнота, но острая боль постепенно ушла. Осторожно пошевелил ногой, к счастью, всё было в порядке.

– Хорошо, это только вывих. Теперь бы ещё цепь убрать.

Он подёргал массивные медные кольца.

– Крепко, хотя медь, конечно, не железо…

Закончить мысль ему не дали, опять послышалась египетская речь, и в полумрак комнаты вошли Херихор и ещё один мужчина. Маленький, щуплый, в пыльном парике. Перс расправил плечи, встретил их презрительной улыбкой. Египтянин указал на ногу своего раба. Лысый мелко закивал, зашептал, пошёл к пленнику, но наткнулся на холодный взгляд перса и остановился опасливо. Хозяин махал руками, явно бранясь. Напустился на вошедшую жену, долго, громко возмущался, даже ногами топал. Она молча слушала, а когда он закончил, женщина обратилась к персу.

– Муж требует от тебя почтения и повиновения, – произнесла она так мягко, что Херихор дёрнул её за руку, опять стал кричать.