Анна Чернышева - Чужие боги

«Выходит, я всё-таки утонул! Ведь именно тогда всё началось! Сперва были огромные быки из Экбатан, – вспоминал он. – Странно: одно и тоже имя Шеду у нас и у египтян означает совсем разное; вот бы дома посмеялись, если б я рассказал, что здесь Шеду не крылатый бык, а маленький мальчик с луком».

Перс улыбнулся, и, будучи оптимистом, сделал весьма своеобразный вывод:

«Если я мёртв и всё вокруг нереально, значит, здесь мне уже ничего не грозит! Можно творить всё, что захочется!»

Ахеменид резко вскочил на ноги, подхватил свой халат, встряхнул, чтобы расправить и воскликнул:

– Раз так, пойду искать Анахит!

Набросив халат, он выскользнул из своей каморки, не заметив ужаса, исказившего лицо каменного карлика. На этот раз ночь была прекрасна и светла под лукавым оком молодой луны. Были отлично различимы все постройки в имении номарха, но их одинаково ровные кубики перса не заинтересовали. Он сразу направился к центральному зданию возле бассейна, украшенному четырьмя колоннами без привычных Ахемениду пышных пилястр. Весь двор был расчерчен чёткими чёрными тенями. Воинственный Арсам смело скользил между ними. Когда он уже оказался возле крайней колонны, из дома донесся какой-то шум; перс замер, скрывшись в плотной тени. Он увидел, как единственная расположенная сбоку дверь отворилась, показалась фигура женщины; влюблённый с восторгом узнал в ней Анахит. Она долго стояла, задумчиво глядя на резные верхушки пальм, подсвеченные таинственным лунным сиянием. Усталым жестом поправила волосы, пошла к бассейну. Влюблённый решился перехватить её:

– Анахит, – тихо позвал он, не желая напугать женщину.

Она вздрогнула, обернулась, возмутилась:

– Что ты здесь делаешь?! Ты должен…

– Я вдруг понял, – признался Арсам, – что совсем ничего не должен!

– Как это? – очень удивилась Анахит.

– Ведь мёртвые уже никому ничего не должны!

– При чём здесь мёртвые?

– Это я мёртвый! – заявил Ахеменид.

– О, Боги! – испугалась женщина.

Новоиспеченный покойник счастливо улыбался.

– Я всё понял, я помер уже давным-давно! Утонул вместе с остальными солдатами и гребцами.

Дочь Мидии смотрела на него с ужасом.

– Что ты говоришь?! О чём ты?!

Воодушевлённый, Арсам шагнул к ней.

– Я уже отлично знаком с вашим шакалоголовым…

– Анубисом? – ужаснулась Анахит.

– Не только с ним.

– Как? Когда?

– В самом начале, как только к вам попал, долго шастал между вонючих озер за каким-то беднягой. Он ещё бормотал странную белиберду.

– А ворота там были?

– Двое или трое.

– Это точно Дуат! – ахнула жена Херихора. – Твоё сердце взвешивали на весах?

– Взвешивали, только не моё, – легкомысленно ответил перс, не понимающий её страха, – меня выгнали.

– …Выгнали? – совсем растерялась Анахит. – Но кто?

– С ним я ещё не знаком, – отмахнулся Ахеменид, – этакий великан с пожаром на голове.

– Нельзя так говорить о богах! Они отомстят!

– Да нет, они вовсе не такие злобные ребята.

– Откуда тебе знать! Мой муж – верховный жрец – регулярно общается с богами, и ему известен их суровый нрав.

– Может, они только к нему суровы? – лукаво сощурился перс. – Мне, например, он тоже не нравится!

– Ты всё шутишь. Совершаешь поступки, совсем не заботясь о завтрашнем дне. У нас говорят, что ты не идёшь шагами Ибиса.

– При чем тут Ибис?

– У египтян Ибис считается очень мудрой птицей. Они давно заметили, что он не сделает ни шагу, хорошенько не рассмотрев куда, наступает.

– Да, это точно не про меня. Я и при жизни-то не был осторожным, а теперь и боятся нечего.

Анахит грустно покачала головой.

– Плохое оправдание безрассудству. Одни боги ведают, откуда к тебе приходят такие странные сны и про Дуат, и про местных богов, но ты точно ещё не в мире мёртвых. Ведь мы все вокруг живы и абсолютно реальны.

Женщина тяжело вздохнула.

– Извини, я всё о себе. Муж тебя обижает?

Красавица брезгливо одёрнула рукой, как кошка, наступившая в воду. Бросила раздражённо:

– Херихор тряпка, он всего боится.

– Даже тебя? – удивился перс.

– И меня, и всех вокруг. Порой я удивляюсь, почему боги создали его человеком, а не крысой.

– Он тебе так неприятен?

– Я к нему привыкла, – вздохнула дочь Мидии.

– Когда в Египет войдут персы, я избавлю тебя от него.

В ответ на хвастливые обещания Ахеменида женщина только загадочно улыбнулась. Влюблённый счёл эту улыбку добрым знаком, он решился подойти, взять её за руку, Анахит руки не отняла…

– А-а-а!

Перс резко обернулся на крик. На пороге дома номарха стоял Херихор, он размахивал руками, лицо исказила отвратительная гримаса ужаса, возмущения, обиды и ярости. Его истеричный вопль сменился потоком слов коротких и грубых, как приказы или ругательства. Номарх подскочил к Анахит, схватил жену за руку, дёрнул к себе, толкнул в дом, она легко подчинилась. Арсам не решился остановить её силой. Он только проводил долгим взглядом и вовсе не заметил, как вокруг набежали верные слуги Херихора. Они все были вооружены тесаками – топорами странной формы. Перс впервые видел египетское оружие. В свете луны наточенный металл красновато блеснул. Арсам был воином, не растерялся ни на секунду. Он, готовый сражаться, но совсем безоружный, вынужден был отступить к одной из колонн. Вокруг не оказалось ничего подходящего: ни палки, ни доски, ни камня. Оставалось драться голыми руками. Ахеменид вспомнил старую хитрость и кубарем бросился под ноги нападавшим. Сразу двое египтян повалились на землю. Один из них выронил свой тяжёлый тесак. Перс подхватил его, вскочил на ноги. Теперь слуги номарха медлили, не нападали, несмотря на своё большое численное превосходство. Они вшестером старались окружить иноземца. Арсам с угрозой покрутил в руке неудобное чужое оружие.

– Ну же, смелее, кто первый хочет стать дровами?!

Египтяне не поняли ни слова, но надменный, уверенный вид противника напугал их больше угроз. Никто не двинулся с места. Херихор старался подтолкнуть своих людей, кричал что-то гортанное и возмущённое. Казалось, он сам готов ринуться в бой, только кто-то невидимый удерживает его за шиворот. Зато он делал страшное лицо, выкатывал глаза и скрежетал зубами.

– Смотрите, как мучается человек. Помогите хозяину! – злорадно бросил Ахеменид.

Его весёлость ещё больше взбесила номарха. И он рявкнул на слуг так, что они разом ринулись на иноземца. Ловкий, как кошка, Арсам отбивал все удары. В пылу боя ему казалось, что ночь ярко освещена красным огнем. Он совсем потерял из виду Херихора и вспомнил о нём только тогда, когда, зло шурша, воздух рассекла стрела и впилась ему в плечо.

– Мазила! – вырвалось у перса.

Номарх, метивший противнику в голову, с досады бросил лук, поспешно ушёл в дом. Разгорячённый бешеной дракой, Арсам вырвал стрелу, бросил под ноги. Плечо залила горячая кровь. Как только номарх ушёл, его слуги разом перестали нападать и отступили от раненого, но, вполне заслуженно опасаясь его, замерли в воинственных позах, выставив вперёд свои топоры. Перс обвёл их взглядом исподлобья, как затравленный зверь. Он тяжело дышал, но был ещё полон сил. Трусливое отступление египтян разозлило Ахеменида.