Игорь Киверин - Жиза. Маршрут: Пижма – Нижний Новгород

В какой-то день, когда нам выдали сложные задания с чертежами по инженерке, по окончании пары я вышел из аудитории и быстро двинулся к автобусной остановке. Я был чрезвычайно зол, у меня накопилось множество долгов и как все их рассасывать, я не понимал. Войдя, в нужный мне автобус, я случайно выронил тубус, который упал на грязный пол, тогда, в гневе я хотел пнуть его, но не стал. Я отыскал свободное место, кинул на него свою сумку с тубусом, и только потом сел на него. Напротив себя я увидел, как в конце автобуса сидела мама Клешниной. Что она здесь делала, я не понимал. Не знаю, узнала ли она меня или нет, но тут же я постарался сделать спокойный вид и просто уставился в окно, размышляя о том, как приду в деканат и попрошу об отчислении.

Потом все мои долги резко канули в небытие, когда после очередного вызова в военкомат, я поехал домой аж на целую неделю. Дома было спокойно, вместо студентов меня окружали кошки, которые постоянно спали, задавая релакс и мне. Мама посоветовала мне обратиться к Наташе Копосовой, которая училась уже на третьем курсе. Так мне и пришлось покупать некоторые работы у Наташи, а потом и у других людей, раздавая деньги налево и направо, хотя до этого я пытался делать все задания сам. Зато теперь я был без долгов и счастлив, сидя у себя дома, занимаясь лишь с одним предметом – ИЗО.

– А что ты такое рисуешь? – спросила меня как то женщина, которая пришла к нам домой, чтобы снять показания со счётчика. – Я тоже мечтала в строительный поступить, любила чертить в детстве, – говорила она мне.

– Это перспектива здания, – объяснял я. По её глазам было понятно, что она не совсем поняла, что я сказал. Собственно и я не особо понимал, что черчу, просто знал – перспектива и всё тут.

Как раз в этом время вовсю шла аттестационная неделя – середина семестра, в которой каждый был чуть не в себе. Мои оценки были не так уж и плохи в итоге, много у кого были и нули, и двойки. У меня 3,5, можно сказать 4,как собственно мама и сказала моим учителям в школе. Математика испортила всё – я получил за неё 1,3 балла и был даже горд собой, так как выполнил хоть что-то, ведь я совершенно ничего не понимал в ней и на парах всегда мечтал о том, чтобы меня не вызывали к доске. Два раза я всё-таки вышел в семестре и немного опозорился, забыв как вычислять логарифм.

После этой аттестационной недели дела пошли на лад. Я снова стал справляться со своими долгами, вычерчивая рисунки по ИЗО, которые я также никому не отдавал за меня делать, хотя и не особо справлялся с ними. Подходил ноябрь, на наш город опустился первый снег, всё вокруг приобрело белый тон и даже ту самую корку на асфальте, к моему счастью, теперь закрасили собой сугробы. Первый морозных выдох, всё новое. И как будто ничего для меня здесь и не было, будто и не сидел я в том самом автобусе и не смотрел в окно, думая об отчислении. Будто и не переживал я о том, что со мной никто не общается, будто и не был я одинок. И вот первый снег, началось всё заново.

Когда после очередных недель учёбы я поехал домой, то в электричке после пересадки в Урене увидел двух знакомых моему брату его одноклассников – Милосердова и Вовчика Толстоухова. Они сели рядом со мной. Конечно, я повёл себя неправильно, когда вместо того, чтобы поздороваться с ними, сделал вид, будто бы не обращаю на них внимания. Когда моя маска растаяла, мы пообщались и Толстоухов рассказал мне много чего интересного, ведь он также учился в ННГАСУ.

– Выучишься и поймёшь, как нахер тебе не нужен будет твой диплом, – говорил он мне.

Прежде всего, он посоветовал мне подходить к каждому преподу и спрашивать, мучить его вопросами, если у меня что-то не получается. Так я собственно и последовал потом, постоянно терзая учительницу по ИЗО бесконечными расспросами. Зато теперь я стал успевать во всём, сидя ночью, под маленькой синей лампой, купленной за 39 рублей, и вычерчивал карандашом свою комнату, как сказано в задании, на ватмане, пока Мордвин вовсю храпел.

С Мордвиным было всё также не так просто. Самая главная его неадекватность заключалась в том, что строго в 22 часа он выключал свет. Я всячески пытался что-то противопоставить этому, но всё было бесполезно. Я не собирался играть в какие-то детские игры и постоянно бегать за выключателем и снова включать его. Пришлось смириться. Я похоже вырос из этого.

С бабкой сначала тоже установились мутные отношения, прежде всего из-за того, что я сломал антенный кабель к телевизору. Я постоянно старался наладить качество картинки, выкручивая провод во всякие стороны, и через некоторое время он стал болтаться на соплях. Не понимаю, зачем вздумалось Людмиле Николаевне его отрывать. Я спорил с ней, но понимал, что в этой комнате она устанавливает права, ничего не поделать. Потом всё наладилось, я помогал ей где то по дому, всё было нормально.

Но время всё летело и летело и наконец, наступил конец семестра – время, когда за одну неделю нужно сдать все зачёты, чтобы потом счастливым себе уехать домой и начинать праздновать Новый год. Это было всегда самое сложное время, прежде всего из-за того, что, несмотря на то, что на тебя надвигались новогодние праздники, в спину к тебе всегда злобно дышали несданные зачёты.

– Да у нас отчислили то всего 2 человек, и то они были реально тупыми, – успокаивала меня Копосова, ответив на мой вопрос, отчислят ли меня. Правда, за это я переживал больше всего в этом семестре.

Я ехал домой после универа, было уже очень темно, мне было плохо из-за того, что в моём новеньком купленном пальто, было, очень жарко находится в автобусе. Ближайшие зачёты надвигали на меня страх. Как же мне не хотелось прощаться со своими одногруппниками, пускай, и с большинством из них я и не общался, но с ними было весело, и я не хотел покидать их присутствия. Никогда я не видел таких разных людей, интересных людей. Их было приятно слушать в отличие от своих же одноклассников.

– Городские люди менее злы, чем деревенские, – говорила когда-то в школе Скоробогатова. Теперь я понял это.

Копосова всё реже и реже стала отвечать на мои сообщения, и в один миг, мне предстояло сделать и сдать работу буквально в один день, из-за того, что я надеялся, что моё задание выполнит именно Наташа. Все зачёты были сданы кроме одного, самого ужасного – инженерная графика.

Было около восьми утра, я встал пораньше и искал в интернете объявления, кто может начертить мою работу. Среди объявлений на avito, я нашёл одну женщину, которая на моё удивление, готова была сделать моё задание сегодня за несколько часов. Я тут же соскочил с дивана и, одевшись, направился к остановке. Было очень темно, ещё никогда я не ездил в столь раннее время. Ещё никогда я не видел пробки, идущий прямо с начала моей остановки, обычно они начинались перед Канавинским мостом. Холод, пробки, темнота и постоянное зевание заставали меня всё бросить и идти спать, но я никогда не схожу с дистанции, сдавшись в начале пути. Когда подошёл мой автобус, я сел в него и тут же закрыл глаза, надеясь на то, что меня не попросят встать с места, потому что на первой же остановке вошло много людей и заняло места. И, правда, когда автобус остановился на Московском вокзале, я услышал, как тут же затопали люди в салоне, по множеству голосов было понятно, что будет забит весь автомобиль. Меня бесило, что среди них было очень много старушек, причём с тяжёлыми сумками – меня всегда это бесит. «Ну почему их так всегда много?» – спрашивал я себя. – И, вроде, ты не обязан им уступать своё место, но всё-таки приходится вставать, когда замечаешь постоянные строгие и невольные взгляды со стороны. Ещё больше всего меня бесило то, что, когда освобождаешь место – на него никто не садится. Зачем тогда и вставал? – Утренний автобус всегда обгладывал меня такого рода вопросами.