Василий Лягоскин - Банкир. Книга шестая: Прекрасный и жестокий мир

– Эх-хе-хе. А что, ребятки, «живой воды» не привезли?

Тут он, наконец, узнал бывшего соседа, что жил не так давно на противоположном конце поселка, насчитывавшего ровно семь домов, и оживился – пока без той самой «живой воды».

– Ага, Сашок, ты?! С отцом приехал, или как? Заходи – грейся!

Он сделал шаг в сторону, приглашая гостя (а вместе с ним, очевидно, и всю его компанию) в дом. Но Мастер не сделал даже шага в его сторону. Только изобразил задумчивое лицо, и спросил, добавив в голос магию Общения:

– А что, Николаич, папа не звонил? Он вот просил передать тебе…

В руках Шефа волшебным образом появилась бутылка «Белуги», которая мгновенно изменила атмосферу на крыльце и вокруг него. Старый мастер не расплылся в широкой предвкушающей улыбке; напротив – его лицо приобрело сосредоточенное выражение. Потому что опытный лесник понял – бывший сосед приехал не просто проведать, да потешить собственное чувство ностальгии; что и ему, и группе поддержки надо что-то более весомое.

За старым мастером было закреплено всего два объекта, которые обычно интересовали таких «гостей» – баня, и профилакторий; длинное нежилое здание, в котором в более благополучные советские времена практически еженедельно проводились какие-нибудь увеселительные мероприятия. Теперь – знал Александр – этот центр досуга по большей части пустовал; сравнивать его с современными клубами и ресторанами в городе было просто смешно. Единственным «удобством», что отличало этот старый профилакторий, была его оторванность от цивилизации, что впрочем, компенсировалось асфальтированной дорогой, которая проходила в полусотне метров.

Николаич начал перечислять общие с объектами невзгоды даже раньше, чем Саша озвучил свою просьбу:

– В баню пущу. Там недавно ремонт сделали, так что вполне прилично. С вами, правда, дамы, а директор на это смотрит не очень. Ну, да ладно – на отца твоего сошлюсь. Как он там, во Владимире, кстати. Как мама?

– Все хорошо у них, – улыбнулся Шеф, передавая «привет» от родителей, который сам же купил в придорожном кафе, – только вчера к ним ездил.

«Белуга» сверкнула на солнце серебристой рыбкой, приклеенной к бутылке, и исчезла из рук мастера леса неизвестно куда – за миг до того, как на крыльце появилась Аркадьевна, его жена. Эта пожилая женщина явно была тяжело больна; она и прежде передвигалась как-то тяжело; теперь же Мастер-целитель машинально оторвал одну ниточку маны, тянущуюся из-под толщи льда, и накинул ее на Аркадьевну. Руна, которую он сплел быстрее, чем женщина узнала его, привела к вполне ожидаемому результату. Она всплеснула руками и сделала движение вперед в попытке обнять нежданного гостя так рьяно, что Мастеру Общения с немалым трудом удалось увернуться от этих объятий так, что Аркадьевна осталась в полной уверенности – потискать парня, который недавно бегал на этот пруд школьником, ей все же удалось. А еще она накинулась на мужа с упреком:

– Николаич, старая ты борода – почему гостей на пороге держишь?!

– Да мы сами отказались, Любовь Аркадьевна, – встал на защиту хитро подморгнувшего мастера Александр, – нам бы побыстрее баньку протопить, да в профилактории обжиться. А поесть мы с собой прихватили. Вот – держите, для внуков.

Еще одно неуловимое движение руки, и перед носом двух пожилых супругов покачивается увесистая сетка, полная апельсинов, каких они не могли видеть в своей долгой жизни. Аркадьевна при упоминании внуков забыла, наверное, и про баню с профилакторием, и про все остальное. Она скрылась в доме с гостинцем, а Николаич повел гостей на «экскурсию»; прежде всего в баню.

Когда-то в это небольшое помещение с парилкой, моечным отделением, и пристроенной к ним комнатой отдыха записывались за месяц вперед. Теперь бань в Коврове и его окрестностях было больше, чем достаточно – с шикарной отделкой, и бассейнами прямо внутри помещений.

– Но там, – хвалился Николаич, открывая дверь в теплое внутреннее помещение, и Саша кивал рядом, соглашаясь, – нет такой воды. Нигде! От нее и пар здесь такой легкий, и выходишь после бани, как заново рожденный. Мы тут в субботу мылись. Сруб тепло еще держит, а здесь (он обвел руками небольшую комнату отдыха с камином, большим деревянным столом и лавками) все выстудило. Так что, ребятки, колоть дрова, да камин с котлом топить будете сами. Там есть немного напиленных чураков.

Мастер еще раз кивнул. Целый штабель шестиметровых березовых бревен, выгруженных рядом с баней так, что они загромоздили дорожку из обрезных досок, невозможно было не заметить.

– Справимся, Николаич, – заверил он, – еще и тебе запас сделаем. Ты только нас полотенцами с простынями снабди, да профилакторий открой – там наверное, холоднее, чем на улице. Ничего – протопим.

– А протопить не получится, – покачал головой лесник, – там не то что ремонт делать – его сносить давно пора. Котел потек, полы в ванной провалились. Да мы даже водопровод там отрезали.

– Значит, – решил Александр, обводя вслед за Николаичем пространство комнаты отдыха, – ночуем здесь. Ничего, потеснимся. А рано утром – в путь.

– «Куда?! – вклинилась в разговор Джесси, – так и будем скакать из одного места в другое. Всего четверо суток на Земле, а сколько жилищ уже поменяли!».

– А это ты у дружка своего, у Умника, спроси: «Куда?». Он как раз новую «базу» ищет. Ту самую, которую охраняют плетения Больших Змеев… Или они сами.

– «Змеи столько не живут! – отрезал Умник, – а общее направление поисков уже определено».

– Вот и доложишь об этом… ночью, – остановил его Шеф, – а пока не мешай мне с ребятами наслаждаться жизнью обычного отпускника. Даже не так – еще круче! Ведь я с сегодняшнего дня абсолютно свободен. Приказ о моем увольнении Дарья Владимировна успела подписать. Ага – вот и денежка пришла.

Так Александр прокомментировал сообщение на айфон, которое пришло от уже неродного банка.

– Ого, – присвистнул он, – солидно.

Джесси с Умником как-то умудрились прочесть это сообщение; тут же изобразили виртуальные ухмылки. С теми богатствами, что хранились сейчас в карманах Сумки, сравнивать те «жалкие» тысячи, что «капнули» сейчас на платиновую карточку банка «Восточный», действительно было, по меньшей мере, смешно. А Саша даже обиделся:

– Ничего вы не понимаете! Это ведь не халява, а овеществленное время. Мое рабочее время. Если судить по тому, как я работал и получал зарплату последние полгода, сюда сейчас, – он пошевелил карточкой прямо в кармане, не вынимая ее наружу, – вкачали еще целый год! Цените.

Помощники промолчали. А Александр подождал, пока Николаич шмыгнет в дверь, и скроется в своем доме – за полотенцами с простынями – и пригласил всю кампанию на улицу, на мороз; оценить другие стороны его жизни.