Макс Шервич - Великий учитель

Дантишек. А потом был Цюрих?

Ретик.Я не знаком с профессором Полонским!

Дантишек. Жаль, жаль… А ведь профессор Полонский – выдающийся человек! Знаток античности! Disce, sed a doctis, indoctos ipse doceto… У знающих учись, незнающих сам учи.

Ретик молчит. Коперник отходит обратно к лабораторному столу, с которого берет лист бумаги и чернильницу.

Дантишек. Что же Вы молчите? Совсем недавно Вы так красноречиво пытались убедить меня в том, что я сочинял стихи в честь Эроса! И Вам это почти что удалось.

Ретик.Боюсь, мои мысли будут Вам неинтересны…

Дантишек. Отчего же, сын мой? Вы обладаете светлым разумом. Слушать людей, подобных Вам, всегда отрадно.

Ретик (польщенно) . Благодарю, Ваше Преосвященство! Мне бы только не хотелось, чтобы меня превратно поняли!

Дантишек. Не беспокойтесь, сын мой! Я пойму так, как нужно.

Ретик.Я хочу сказать… Dediscit animus sero, quod didicit diu. Не скоро забывается то, что долго заучивалось. Вот Вы все время говорите о пане Полонском. А вокруг нас огромное число людей, которые всю свою жизнь повторяют одно и тоже. Как слова молитвы, они повторяют то, чему их научили! Совершенно не думая! И, если уж честно, совершенно не веря в то, о чем говорят! И я очень хочу надеяться, что пан Полонский не относится к числу таких людей!

Дантишек. Пан Полонский – умнейший человек. В Краковской академии он преподавал как медицину, так и правоведение. О его начитанности ходят легенды!

Ретик.Ну конечно! Начитанность! Я тоже обучался в университете и – поверьте мне – повидал много «начитанных»… Они подобны пирогам: чем их начинят, то и носят в себе. А знают ли они хотя бы сколько ног у мухи?

Дантишек. В двадцать лет он написал свою первую диссертацию! (Осекаясь.) Сколько ног… у кого?

Ретик.У мухи! Спросить бы при случае пана Полонского! Он ответит, что восемь, уверен! А почему? А потому, что так его учили! И его учителей! И учителей его учителей! Конечно, ведь сам Аристотель так считал! А вот самому поймать и подсчитать – так нет!

Дантишек. А сколько ног нужно Вам?

Коперник. Прошу меня простить. (Садится во главе стола и начинает записывать рецепт.)

Ретик.Мне? Столько, сколько их на самом деле! Вы позволите, Ваше Преосвященство? (Поспешно встает из-за обеденного стола, подходит к лабораторному, роется в куче приборов и свитков и, наконец, достает закупоренную колбу.) Вот, взгляните!

Дантишек (настороженно глядя на колбу) . Что это?

Ретик (ставит колбу рядом с тарелкой епископа) . Муха! Можете пересчитать сами!

Дантишек (с брезгливой гримасой отодвигает колбу, встает из-за стола) . Спасибо, я уже сыт! И знаете, меня никогда не интересовали такие мелочи… А в Вашем возрасте я интересовался не мухами, а кое-чем другим…

Ретик (забирает колбу, чуть не плача) . Но ведь у мухи шесть ног! Это правда! Правда!!!

Дантишек. Вы считали?

Ретик.Считал!

Дантишек. Сами?

Ретик. Сам!

Дантишек. Но зачем?

Ретик.Я хотел узнать правду!

Дантишек (задумчиво). Вы женаты?

Ретик.Господи, и Вы туда же! Хорошо, давайте по-другому. Вы помните еще, как шатается молочный зуб?

Дантишек хватается за щеку и морщится.

Коперник осторожно дует на рецепт и кладет его рядом с Дантишеком.

Ретик.А я помню! Мне всегда хотелось выдрать его самому, не дожидаясь… Я расшатывал зуб, царапал язык до крови… И я выдирал! (Показывает на себе, как это делается.) Оно, кстати, и безопаснее: во сне не выпадет, не подавишься… И вот: весь наш мир – это молочный зуб!

Коперник (предостерегающе) . Георг!

Ретик.Он давно шатается! Его нужно выдрать!

Коперник. Георг!!

Дантишек ( Коперник у) . Ничего, брат мой, ничего! (Ретику.) Так, значит, выдрать? С кровью?

Ретик.Как получится…

Дантишек. А Вы далеко пойдете! Сначала – мухи. Теперь – зубы…

Коперник. Георг! Будьте добры, подготовьте смотровую площадку. Ведь небо когда-нибудь очистится.

Ретик кивает. У двери он останавливается, поворачивается к Копернику, желая что-то сказать, но только машет рукой и выходит.

Дантишек (вставая из-за стола) . А он мне почти что понравился! Похож на нас в молодости… Стремительный… (Заходит к Копернику за спину и кладет ему руки на плечи.) Ведь если вспомнить, и мы и дрались, и любили… Я с Вами чуть на дуэли не подрался! Помните?

Коперник. Из-за дочери купца с улицы Плотников? Ну, когда это было…

Дантишек. И на звезды когда-то вместе смотрели…

Коперник. А почему «когда-то»?

Дантишек (убирая руки с плеч Коперник а) . Вы-то продолжаете. Вас все звезды занимают. А я больше с людьми.

Коперник. Не делайте вид, что считаете меня ученой крысой, которая не видит вокруг ничего, кроме своей норы. Вы, думаю, прекрасно знаете, что именно я возглавил оборону города во время войны с крестоносцами. В то время как кое-кто (показывает пальцем за свое правое плечо) отсиживался в безопасности…

Дантишек. Конечно, конечно…

Коперник. А эпидемия чумы? Скажу, не хвастаясь: как врач я сделал все что мог…

Дантишек. Ну конечно, конечно… Но одно дело – чума и крестоносцы. А другое – наши князья и епископы. (Усмехаясь.) Последние-то посерьезнее будут. Пострашнее, я бы сказал.

Коперник. Вы правы. Княжеских дворов и так называемого «высшего» общества я старался избегать.

Дантишек. Вот-вот… Это Вы, брат мой, стали каноником под покровительством Вашего дяди. Это Вас избрали каноником заочно, пока Вы учились в Италии. Это Вы приехали сюда к накрытому столу… и очень хорошо накрытому… уж извините меня за откровенность! Мне же приходилось самому карабкаться. С подножия горы к ее вершине! Самому! Ох, каких типов я только не насмотрелся! Прихлебал, предающих своих покровителей при первой опасности! Словоблудов, прикрывающих потоками слов пустоту своих душ! Лицемеров, обнимающих рукой, в которой зажат нож!

Коперник. Мне казалось, Вы всегда прекрасно с ними уживались…

Дантишек. И уживаюсь! А что делать? Приходится… А времена изменились… Да, я стал лучше разбираться в людях…

Коперник. И что же люди?

Дантишек. Люди? Люди – корыстны!

Коперник. Не слишком ли Вы упрощаете людей?

Дантишек. А зачем усложнять? Вы же сами стремитесь к простоте! Земля в центре мироздания Вас, видите ли, не устраивает! Заменим ее Солнцем – так проще будет! Ведь так Вам кажется?!