Василий Юрьев - Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Со стороны жизнь кажется комичной, но при близком рассмотрении она в большинстве случаев – глубокая трагедия, – думал Власова.

Тоска нахлынула на него, хотя вообще он видел вещи и похуже.

– А если бы это был какой-нибудь алкаш с церозом за шестьдесят, парился бы я? – Власов задумался.

Он вспомнил про Аню, так что ответа на этот вопрос не последовало. Аня сидела на полу, рядом с ней была такая же тарелка с наркоманскими принадлежностями. Её взгляд был направлен в пол.

– Ещё этого не хватало, – сказал Власов.

Он хотел привести её в чувства, но безуспешно. В конце концов, она повалилась на пол и начала махать ногами и руками.

– Ну, всё. Валить надо отсюда. Но куда? Мы уже и так засветились, – думал Власов.

Власов отдал пистолет Ибрагиму.

– Тут полная жопа, надо ментов вызвать и скорую. Давай иди к Мусе в ларек, закройте его, я как тут закончу с этой дурой, то пойду в ларёк спать. Утром увидимся короче, – они попрощались.

Власов взял пакет и убрал в него Анины наркоманские приспособления.

– У тебя есть в доме наркота? Алё?! – он обратился к Анне.

Но ответа не последовало. Власов обыскал всю квартиру, но так и не нашел ничего. Правда, уже потом обнаружил героиновую заначку под матрасами.

– Как предсказуемо, – думал он, выкидывая наркомусор в мусоропровод.

Власов ожидал, что милиция отвезёт его в участок и будет долго допрашивать, но увезли только Аню. Вообще вся процедура заняла не так уж много времени. Власов вернулся в ларёк и сразу же уснул. Утром его разбудили охранники.

Через несколько недель Аня опять появилась в ларьке. Одета она была во всё те же спортивки, выглядела она ещё хуже, и в довершении всего у неё был синяк под левым глазом. Её трясло и лихорадило. Власов сразу понял, что у неё началась ломка. Аня убеждала Власова дать ей одно лекарство, но Михаил не соглашался. Она начала истерить и нести всякую ахинею. В конце концов, Ибрагим дал ей нужное лекарство и более того. Даже пустил её в ларёк. Погреться. Аня тут же открыла коробочку и скушала несколько таблеток, подобно тому, как бывалый алкоголик выпивает стакан водки. Мотивы Ибрагима были понятны Власову, но вот согласие Анны вызывало у Михаила вопросы. Ответ на них Власов получил, когда Аня сказала, что её выгнали из дома. Про синяк она не сказала ничего. Ибрагим сразу понял, в чем дело и пытался уломать её пойти к нему переночевать, но Анна не соглашалась. Тут никаких вопросов у Власова не было. Он бы и сам не пошел ночевать к Ибрагиму. Муса же был человеком более простоватым и от этого консервативным и вообще не обращал на неё никакого внимания. Аня так и просидела в ларьке до конца смены Власова, а Михаил к этому моменту успел потерять к ней всяких интерес, наблюдая за тем, как она флиртует с Ибрагимом. Но вот когда он уже попрощался со всеми и пошел домой, у магазина “Универсам” его настигла Аня.

– Слушай, можно к тебе пойти. Мне буквально на денёк, – начала она.

– Да не вопрос, – согласился Власов.

Власов дал ей свою куртку, но её всё равно трясло всю дорогу. Первым делом, придя в квартиру, Аня заняла туалет. Власов всячески гнал от себя мысли о том, что она могла там делать. Хотя после того как она это сделала, она там долго убиралась. Потом она заняла уже ванну. Михаил в это время слушал по радио передачу о политике.

“К концу девяностых идеология постсоветского капитализма полностью себя исчерпала вместе с её основными идеологами, а правящая группировка выбрала новую подпорку для себя, которой стали выходцы из советских спецслужб, а наши бандиты тем временем сменили малиновые пиджаки на уютные думские кабинеты. Народ одобрил даже намёк на сильную руку, потому что в стране, где к крепостному праву за годы советской власти снова привыкли, сильная рука была самой понятной формой правления…..”

– Чё, интересно такое слушать? – спросила Аня.

Власов не заметил как она села в кресло рядом с диваном. После ванной она выглядела куда красивее. На вид ей было лет восемнадцать, но Власов сильно в этом сомневался. У неё была смуглая кожа, атлетическое телосложение, тонкая талия и длинные ноги, но вот её грудь обладала весьма скромными размерами. Её овальное лицо с тонкими скулами было симметричным, у неё был маленький рот и ровный нос. Её каштановые волосы были сцеплены на резинку. Светло-карие глаза Ани излучали жизнелюбие, которое было присуще всему её естеству. Но синяк под глазом портил ей весь образ.

– Уютная у тебя квартирка. Как у бабушки, – нагловато сказала она.

– Это и есть квартира бабушки. Бабушки Тани. У тебя синяк откуда?

– Тебе-то какое дело? Откуда надо. Мне бы снотворное какое-нибудь.

– Этого добра у меня предостаточно.

– Можешь мне ещё денег в долг дать тысячу где-то или две. Я тебе в ларек занесу потом. Через месяц, – теперь её голос стал уже грубым.

– При первой встрече я не думал, что ты такая гопница, – Власов рассмеялся. – Чё как хмурый отпустил, так сразу нутро попёрло?

– Блин, да меня сейчас кумарить начнет и нужно быстро вёдро покупать и консервы.

– У тебя хотя бы родственники есть какие-то?

Она не ответила.

На следующий день Власов рассказал всё охранникам. Ребята были рады за него.

– Ты главное трахни её за всех нас, – говорил Ибрагим.

Аня же активно боролась с ломкой. Было видно, что для неё это не в первый раз.

– Миша, а можно ещё на денёк у тебя остаться? – спросила она, отвлекшись от опустошения желудка в ведро.

– Можно.

Денёк перерос в недельку, а неделька в две. Всё это время Власов наделся на то, что вот-вот и настанет долгожданный момент их близости, но он всё не наставал. Постепенно Власов совсем отчаялся, особенно вспоминая её Славика и его исключительную внешность. Внешность же Власова была совсем обычной. Аня спала на диване, рядом с ним стояло её красное ведро. Она почти ничего не ела и сменила спортивный костюм на старую одежду Власова. Вся её жизнедеятельность проходила между диваном и туалетом с ванной. Под конец второй недели она сильно ослабла, но потом вроде бы начала возвращаться к жизни. Как-то в один из вечеров пятницы Власов пил за столиком на кухне. К нему подсела Аня. На ней была его рубашка и его семейные трусы.

– Бухаешь? – Власов уже привык к наглому тону Ани.

– Что-то вот ты хоть провалялась неделю на диване, но еще больше отощала.

– Ниче, – она улыбнулась. – Когда я в первый раз слезала, меня бабка на месяц заперла в комнате на замок. А она жила в поселке городского типа в доме. Так что ори не ори, всё равно тебя никто не услышит.

– Пить будешь? – перебил её Власов

– Я не пью.

– А че это у тебя за бутылки были в квартире?

– Осталось от вписки.

– Значит, только колешься?