Иннокентий Жуйков - На пороге

В группу были зачислены две молодые женщины: кладовщица и рабочая гальваники. Они получили помимо спецодежды под роспись на всю группу три кастрюли, пятилитровый термос под чай, три больших сковороды, двенадцать эмалированных кружек, ножи, ложки, вилки и новую десятилитровую алюминиевую канистру – под колхозное молоко. Опытные женщины, не раз ездившие в колхоз, получили в кладовой еще ведро и кусок мешковины для уборки помещения.

Васильев пошел заказывать пропуска и машину для вывоза мешков с территории завода, рабочих отпустили по домам – переодеться, предупредить домашних и отоварить талон на банку свиной тушенки. Талон каждому вручили вместе со спецодеждой. После обеда, в два часа дня, все должны будут собраться у Дворца спорта: туда будет подан автобус.

Ехали по бездорожью, автобус мотало из стороны в сторону, дважды он застревал в грязи, приходилось выходить и подталкивать его, помогая шоферу выбраться из колеи.

Рабочих встретил сам председатель колхоза – молодой человек лет тридцати пяти, в кожаной, на меху, куртке. Назвался Михаилом Михайловичем. От здания правления колхоза он ехал в автобусе, показывая шоферу дорогу. Остановились у бывшей столовой Рай по. Районное потребительское общество развалилось, столовая была заброшена, и колхоз приспособил ее для приезжих: в обеденном зале были сооружены двадцать деревянных топчанов для ночлега, плита подремонтирована, возле нее сколочен стол из пятиметровых гладко обструганных досок, с обеих сторон стола стояли длинные деревянные лавки.

– Вот все, чем мы богаты, – смущенно произнес председатель. Пройдя к выключателям, включил одну за другой две электро лампочки: одну над топчанами, другую над плитой на кухне.

– Холодильник работает. Вода в колодце, колодец исправный. Дрова завезены – в сарайке. Правда, чурки не расколоты. Топор там же, у чурок. «Удобства» на улице. Над сарайчиком, на сеновале приготовлено свежее сено для матрасов и подушек. Завтра зарежем теленка, пусть кто-то придет к скотному двору – получит мясо: я подписал требование на тридцать шесть килограммов – по три килограмма на человека. Молоко на ферме можете брать по потребности. Приходите только пораньше, к утренней дойке. Картофель, морковь, свекла – на поле, наберете, сколь надо. Луку нет. Не уродился. Располагайтесь. Утром придет бригадир, уведет на поле. Вроде и все. Я живу неподалеку, если что, ваш старший найдет меня. Располагайтесь, – еще раз сказал председатель колхоза и вышел.

Женщины пошли в угол, заняли два топчана рядом, из мешка достали молоток, два больших гвоздя, отрез черной ткани и шнур.

– Кто поможет дамам ширму повесить?

К женщинам подошли сразу несколько мужчин:

– А как дамы рассчитываться будут? Лишний черпак каши плеснете?

– За нами не пропадет: рассчитаемся. Пошли на сеновал! – засмеялась белокурая кладовщица.

Гвозди были забиты, ширма, отгораживающая два топчана от общего зал, повешена. Толпой пошли к сеновалу – набивать подушки и матрасы сеном.

Рядом с Веселовым на топчанах устроился с одной стороны Сергей Васильев, с другой – Азат Галиахметов.

После того как места для ночлега были обустроены, Георгий наколол дров и охапку их принес к печке. Женщины к этому времени почистили и помыли плиту, поставили на нее в кастрюле воду для макарон. Затопили печь.

Васильев предложил все привезенные из города продукты объединить и питаться из одного котла. Возражений не было.

Из привезенных рюкзаков и сумок выложили на чисто вымытый и протертый до суха стол все, что было съестного: буханки хлеба, сахарный песок и кусковой сахар, соль, круги колбасы, банки тушенки, пакеты с крупой и макаронами, пачки с чаем и печеньем. Сюда же выставили все спиртное. Водку привезли не все, но Вадим Петрович, сын главбуха завода, достал из своей сумки целых три пол-литровых бутылки. Всего таких бутылок набралось восемь штук. Женщины, которым поручили кашеварить, все продукты рассортировали, часть убрали в холодильник, а четыре бутылки водки, хлеб, порезанную колбасу оставили на столе. Вскоре сварились брошенные в кипящую воду макароны, воду слили, добавили четыре банки тушенки и через несколько минут макароны «по-флотски» были готовы.

Разлили по кружкам водку, встал с поднятой кружкой Васильев и заговорил:

–Товарищи! Партия и правительство делают все, чтобы народу жилось лучше. И на переднем крае борьбы за достойную жизнь мы, молодежь. Комсомольцы едут работать в Сибирь, осваивают целину. Нам выпала честь помочь колхозу в уборке картофеля. Выпьем за то, чтобы достойно выполнить порученное нам дело!

– Какой базар, все сделаем! Выпьем! – не дожидаясь конца речи начальника, вскочил Вадим и начал чокаться кружкой с соседом. Выпили. В такой компании макароны с тушенкой показались удивительно вкусными, женщины подкладывали тем, у кого чашки пустели.

– «Забота у нас простая,

Забота наша такая -

Жила бы страна родная,

И нету других забот», – запел Сергей.

Песню подхватили:

– «И в снег, и в ветер,

И звезд ночной полет,

Меня мое сердце

В тревожную даль зовет»…

– Серега, давай допьем, что осталось! Люба, доставай из холодильника, что там еще есть! – скомандовал Вадим. Женщина вопросительно посмотрела на Васильева:

– Как, Сергей Павлович?

– Доставай, – послышалось с разных концов стола.

– Одну бутылку оставь. На всякий случай: вдруг кто-то простудится или еще что, – распорядился старший.

Под закуску из колбасы и макарон допили еще три бутылки водки. Возбужденные, долго не расходились из-за стола. Спели еще одну песню:

– «Седина в проводах от инея,

ЛЭП-500 не простая линия,

И ведем мы ее с ребятами

По таежным дебрям глухим»…

И в этот момент каждый сидящий за столом готов был ехать рубить таежные просеки, зимовать в передвижных вагончиках ради того, чтобы где-то зажегся «глазок вольфрамовый».

Женщины убрали и перемыли посуду и пошли в свой угол – устраиваться спать. Постепенно все разошлись по своим топчанам.

Улеглись на набитые сеном матрасы и Веселов, и Азат Галиахметов, и Сергей Васильев. Выключили свет.

– Жора, как думаешь, наше поколение доживет до коммунизма? Сможем мы перевоспитаться? Ну, через творческие бригады, через школы коммунистического труда, – спросил Васильев соседа.

Веселов лежал на спине, подложив сцепленные пальцы ладоней под затылок – подушка, набитая сеном была колючей – и смотрел в чернеющий над лицом потолок.

– Не знаю, – задумчиво ответил он. Коммунизм – это идеал, икона, на которую мы молимся. При коммунизме не должно быть всем одинаково – по горошку на ложку. Кому-то одной горошины будет мало, по заслугам ему, может быть, и ложку гороховой каши дать надо будет. Главное, чтобы были созданы одинаковые стартовые возможности: сыновья министра и дворника должны иметь равный доступ к воспитанию и образованию. Ты сын дворника, но ты талант – тебе путь наверх. Если ты сын важного лица, но тупой, как валенок, – тебе дорога на тот уровень, где обитают такие же, как и ты.