Оксана Чурюканова - Музыка сердца

Я расписывала маленькую готическую церковь, в окошках которой были вставлены цветные витражи. Леса поднимались, как жердочки, до самого верха. Рабочие, затащив наверх банки с краской, куда-то ушли и оставили меня наедине с Богом и со своими мыслями. Гендель отправился в Испанию, но сможет ли он убедить Карло приехать сюда? Что если его обида будет сильнее тех слабых доводов, что я привела ему в письме? Мазок, другой – и на своде появился лик Мадонны, печальный и преисполненный любви.

Не знаю, как могло произойти то, что случилось потом: доска, на которой я стояла, слетела с опоры. Мгновение, еще не понимая, что происходит, я смотрела вниз, на каменный пол церкви, и в моей голове пронесся тот страшный сон – я падала! Никакого ужаса, как во сне, не было, все произошло очень быстро и, по-видимому, тихо, потому что никто не услышал, никто не прибежал, и я лежала одна, не имея сил подняться. Сколько прошло времени, не знаю, наконец, меня обнаружили помощники, церковь наполнилась криками, суетой. Меня ощупали, решили, что поднимать опасно, и я была бессильна сказать им, что у меня всего лишь кружится голова. Они умоляли меня не двигаться, вытирали кровь, и мне было непонятно, откуда ее столько, ведь я не испытывала никакой боли.

― Карло! Карло! ― Риккардо схватил брата за плечо и тряс что есть мочи. ― Что ты?! Дурной сон? Посмотри на меня!

Карло уснул под стук копыт и покачивание кареты, под бесконечную болтовню новоявленных друзей, сидящих напротив. Ему снилась дорога, снег, бегущие лошади, потом он увидел ее. Роксана стояла на макушке скалы, у подножия которой плескались морские волны. Она была босиком, в своем свободном светлом платье. Высоко подняв белую шляпу, она махала ему и улыбалась. Вдруг прозвучал какой-то резкий звук, как удар грома или хлыста, что-то страшное, неотвратимое пронеслось над девушкой, и с ее исчезновением мир опустел…

Риккардо заглядывал в расширенные от ужаса глаза брата:

– Тебе приснился кошмар, всего лишь страшный сон, я с тобой!

Карло отвернулся. За окошком был снег, лес и ни души вокруг. Его невероятно встревожило это видение, и всю оставшуюся дорогу он не находил себе места.

Меня бережно привезли домой, окружили мягкими подушками и молитвами. Долго ждали врача, так как ехать в нашу глушь никто не хотел. Наконец один знакомый тетушки Маргарет, такой же древний, как она, согласился не просто посмотреть больную, но даже остаться на ночь, дабы проследить, не наступит ли ухудшение. Упав с высоты на каменные плиты, я разбила голову, поэтому было так много крови, и доктор подозревал многочисленные переломы, но «заглянуть внутрь» он не мог, поэтому и помочь мне тоже был не в силах. Но я осталась жива, и тетушка назвала это чудом, объясняя все заступничеством девы Марии, лик которой я писала. Вдвоем с доктором они просидели возле меня полночи, пока сон не сморил их. Уходя, тетушка наклонилась ко мне и спросила:

– Детка, ты так напугала меня! Когда принесли твое бездыханное тело, я вспомнила все молитвы, которые знала и не знала! Ты не вздумаешь умирать этой ночью?

– Что вы, тетушка, я еще дождусь своего Карло! ― тихо прошептала я ей. И таким ответом добрая старушка была полностью удовлетворена.

Несколько недель я не выходила из дома, с трудом поднималась с постели. Потом боль, сопровождавшая каждое движение, прошла, ссадины затянулись, на память об этой неприятности остался только небольшой шрам на виске. Вскоре я смогла вновь взяться за кисти: передо мной стояла благородная задача – реализовать желание тетушки увешать свою гостиную букетами цветов. Для бесконечных натюрмортов нужна была натура, за которой я отправлялась в сад. Туманное утро сглаживало краски, все было покрыто холодным налетом росы. Цветы, растущие на ухоженных клумбах, искрились от влаги и клонили отяжелевшие головки к самой земле. Я собирала в букеты левкои, лаванду, розы, подносила к лицу и вдыхала их тонкий аромат.

Сад простирался вокруг замка на несколько миль. Конца и края не было многочисленным дорожкам и беседкам, клумбам и розариям, белым и черным статуям и вазонам, но так называемые регулярные парки, на мой взгляд, были мертвы. Ах, как бы мне хотелось очутиться сейчас в диких виноградниках, миндалевых и апельсиновых рощах Италии!

Свернув за угол сосновой аллеи, я увидела человека, который шел мне навстречу по дорожке. Его фигура была до боли знакома, но я еще не могла разобрать, кто это. Каково же было мое изумление, когда я узнала в этом человеке… Риккардо! Он махал мне рукой издалека и кричал:

– Синьорина Роксана!

Охапка цветов выпала из моих рук. Это было похоже на чудо: только что, мечтая об Италии, я видела человека с загаром и черными кудрями. Риккардо улыбался своей широкой белозубой улыбкой, такой знакомой и родной. Минута – и я оказалась в его объятиях! Похоже, что он, так же как и я, был искренне рад нашей встрече.

– Риккардо! Ты здесь?!

– По правде говоря, я еле нашел тебя! Здесь никто о тебе ничего не знает, никто не мог указать мне дорогу. Мы с маэстро Генделем использовали его связи, пока не добрались до троюродной тетки принца Уэльского, которая, в свою очередь, направила меня к своей десятиюродной племяннице, и так без конца! Но вот я здесь, ― хвастливо приосанился он, ― не будь я Риккардо Броски, если бы я не нашел художницу в Британском государстве! Мне рассказали какую-то невероятно жуткую историю о том, что ты разбилась насмерть, но я не поверил!

Я не могла прийти в себя: Риккардо был здесь, такой же, как раньше, за исключением того уже позабытого неприятного чувства, которое он вызывал во мне в прошлой жизни. Сейчас на всей земле не было роднее человека, и я не уставала смотреть на его такое знакомое и долгожданное лицо.

– Риккардо, ― я боялась произнести то, что больше всего тревожило меня, не было сил задать самый важный вопрос. Но он все понял по выражению моего лица и заулыбался еще шире.

– Мы приехали в Лондон, чтобы поставить в королевском театре мою оперу!

– Так ты закончил ее?!

– Я же обещал! Ты не поверишь, маэстро Гендель выступает моим соавтором! Это будет грандиозно! ― он схватил меня и закружил.

– Риккардо! Я вижу, ты счастлив? Прошу, поставь меня.

– Я счастлив, а буду еще счастливее, когда настанет этот великий день и мой дорогой братец выйдет на сцену Ковент-Гардена! ― он не выпускал меня из своих горячих объятий. – Ну что же ты не спросишь о Карло? Он здоров, но я не могу сказать, что он в порядке. С тех пор, как… ― он выпустил меня и поменялся в лице, ― как ты покинула нас… его… он стал другим. Ты знаешь, он отказался от сцены и запер нас при дворе сумасшедшего испанского короля. Я за это время ни разу не видел, чтобы он улыбнулся. Почему ты не пожалела его, пропала из нашей жизни?