Оксана Чурюканова - Музыка сердца

– Нет, нет, ни за что! Какая гадость! ― старушка сморщила нос.

– А может, вы приедете сами? Ну, пожалуйста, ― мне так жаль было терять дружбу с этой милой женщиной, хотя я понимала, что это невозможно, ведь тетушка была так стара!

– Может, и приеду, дитя мое, кто знает? Брошу все и кончу свою жизнь не в затерянном замке, а на берегу моря, в окружении моих любимых деток. Карло, я вас уже полюбила! И то, как вы называете меня синьорой!

– Тетушка Маргарет, это большая честь для меня, ― Карло поцеловал ей руку, растрогав окончательно.

– Тетушка, мой Карло сегодня так пел, жаль вы не слышали, принц Уэльский аплодировал стоя, а потом пришел поблагодарить его.

– Синьора, если хотите, я могу что-нибудь спеть для вас.

– Хочу ли я? Конечно хочу!

И Карло, которого на этот раз не пришлось уговаривать, перенес подсвечник ближе к клавесину. Он исполнил несколько арий в огромной гостиной, освещенной лишь светом свечей и луны. Это было просто волшебно! Его голос струился мягко и нежно. Пальцы старушки, сжимавшие мою руку, заметно дрожали. Я взглянула на ее лицо, по которому бежали слезы, оно было исполнено невыразимого света и печали.

Мне так стало жаль ее!

– Тетушка, ― я обняла ее колени, зарывшись в груду оборок, – тетушка!

Она не слышала меня, не видела ничего вокруг, пока звучала музыка. Карло обернулся и посмотрел на нас с улыбкой. Маргарет, протянула к нему обе руки:

– Мальчик мой, подойди ко мне! ― она обняла его так крепко, как позволяли немощные руки. ― Мальчик мой, ты подарил мне такое блаженство! Теперь я могу умереть счастливой!

– Синьора, я не заслуживаю вашей похвалы, но не скрою, мне очень приятно.

– Тетушка Маргарет, что вы говорите? Вы так молоды и полны сил! И вы обещали приехать в Италию!

– Дитя мое, вот я расстроила тебя, но для меня смерть уже не страшна, я жду ее, как подругу, веря, что за гробом будет другая жизнь, не менее прекрасная, чем эта. А теперь, Карло Броски, я попрошу вас еще об одной услуге.

– Все что угодно, сударыня!

– Хоть я Роксане и не родня, но люблю ее, как свою внучку. Я вижу, вы достойный человек, обещайте мне беречь ее.

– Тетушка, я клянусь вам, я буду любить и беречь вашу внучку!

– Ну вот и славно, давно я так замечательно не проводила время, а теперь оставьте меня с моими воспоминаниями. У вас, молодых, еще все впереди, и незачем вам оглядываться на старух, идите!

Я расцеловала тетушку в обе щеки и пожелала спокойной ночи, потом взяла за руку Карло и повела в свои покои.

– Не бойся, тут везде каменные ступени и кованые лестницы, держись за меня.

– Это похоже на заколдованный замок, ― Карло останавливался, чтобы рассмотреть призрачные лики святых на потолках, головы диких зверей, добытых на охоте покойным Генрихом, пыльные гобелены, прикрывавшие таинственные железные двери.

– А тетушка Маргарет ― заколдованная девушка, которой двадцать лет, ― прошептала я, ― мне так жаль ее.

– Моя голубка, ты снова плачешь?

– Нет, просто так много всего приключилось, я очень счастлива. Пойдем!

Моя комнатка была под самой крышей. Приехав в замок, я сама выбрала ее. Это может показаться чудом, но мне эта комната снилась уже давно. И герани на окнах, и ковер на полу, и мягкие занавески. Когда мы вошли, на стене белел лунный зайчик.

– Вот тут я живу. Тебе нравится?

– Мне везде нравится, где есть ты.

– Мой Карло, ― я обняла его, радостно принимая его поцелуй. ― Как давно я ждала тебя! Как ты жил все это время? О чем думал? Вспоминал ли меня и наш маленький домик в деревне? Обними меня крепко, вот так, чтобы я слышала, как бьется твое сердце, иначе я не поверю, что это не сон.

– Я не знаю, что тебе рассказать, мне кажется, что я не жил. Я не помню ни одного дня, в котором не было тебя.

– Значит, ты правда любишь меня?

– Да, правда.

– И ты отвезешь меня к морю?

– Я отвезу тебя домой, к морю, очень скоро.

Окончился театральный сезон, на Лондон опускалось марево летнего солнца. Каждый день приближал нас к отъезду. Я стала проводить больше времени с тетушкой Маргарет, чувствуя, что больше никогда не увижу ее. Гендель, получивший все, о чем мечтал, был на взлете своего вдохновения и писал прекрасную музыку, которая должна была лечь в основу новой оперы. Главную партию он без сомнения опять отвел Фаринелли. Риккардо выглядел немного уставшим и потерянным. Отчего появилось это новое выражение в его облике, было непонятно, ведь дела шли более чем хорошо. Он хлопотал о будущем переезде в Италию: закупал все необходимое, нанимал прислугу, проверял состояние экипажей.

Я решила ничего не брать с собой из написанного здесь, все свои работы подарила тетушке на память. Маргарет тяжело переживала нашу предстоящую разлуку, ее мучила бессонница, она жаловалась на головные боли, и я, чем могла, утешала ее. Карло пел для нее каждый день, как когда-то для Филиппа, в надежде, что его голос поможет скрасить эти тяжелые часы перед расставанием.

В итоге Фаринелли провел в Лондоне несколько месяцев. Труппу финансировал сам принц Уэльский. Кроме сочинений Порпоры, Броски и Генделя, Фаринелли исполнял вокальные произведения Бонончини, Алессандро Скарлатти и Хассе. Театр осыпал его золотым дождем, он один получал столько, сколько вся труппа вместе взятая. После «Артаксеркса» Хассе лондонская публика устроила Фаринелли триумфальную овацию, как случалось почти всюду в Европе, где ему приходилось бывать. До отъезда в Италию он принял приглашение королевского двора, где принц принимал его в покоях королевы и слушал со столь явным удовольствием, что привел в недоумение придворных, знавших как о его неизменной сдержанности, так и о равнодушии к опере. Фаринелли получил от него в подарок огромную сумму денег и усыпанный бриллиантами портрет королевы ― это было неслыханной щедростью!

В Италии, недалеко от Венеции, меня и моего любимого Карло ждал небольшой палаццо в сельском стиле. Этот земельный участок он купил еще до отъезда в Испанию, а затем из Мадрида следил за строительством и благоустройством резиденции, в которой намеревался поселиться до конца жизни.

Карло делил время между занятиями музыкой и мной, причем, смею заметить, предпочитал последнее. Каждое утро он молился, глядя из окна на церковь Богоматери ди Сан-Лука; при этом у нас было разрешение иметь в доме алтарь, так что его личный капеллан мог служить там мессу. Иногда мы любили ходить на богомолье к находящимся неподалеку святым местам, особенно к любимому Карло Святому Лорето. Он наносил положенные официальные визиты герцогу Пармскому, местному архиепископу, и еще нескольким вельможам, а у себя принимал, кроме просивших о встрече музыкантов, лишь немногих друзей, среди которых главное место в его сердце занял отец Мартини, бывший виднейшим в Болонье преподавателем и историком музыки и ставшим его духовником и ближайшим другом.