Ирина Рикас - Девочка плачет…

Ванька увидел, что Анькино пальто и мешок на шнурке, в котором Анька приносила сменку, еще висят на вешалке. Из мешка торчали Анькины маленькие, с облупленными носами, сапожки на боковой шнуровке. Ванька удивился, ведь девчонки все ушли. Он стащил с вешалки свои вещи, достал из мешка черные, на резиновом ходу, валенки и сел на длинную лавку, стоявшую вдоль стены, чтобы переобуться.

Тут ему показалось, что он слышит тихий писк, или даже не писк, а как будто поскуливание. Ванька огляделся – никого. Заглянул под лавку – нет, писк не оттуда. Он прислушался. Писк доносился из-за загородки. Ванька ухватился руками за верхний край загородки, подпрыгнул и подтянулся к краю, упираясь ногами. Он увидел, что в углу раздевалки старшеклассников, в закутке между лавкой и стеной, сидела, скрючившись на корточках и уткнув лицо в колени, Анька Кричевская. Анька ревела. Ванька спрыгнул, обошел вокруг загородки, вошел на половину старшеклассников и подошел к Аньке.

– Кричка, чего ревешь? – спросил Ванька тихо.

Анька не подняла головы, а как-то еще больше съежилась и заскулила громче. Ванька стал мяться с ноги на ногу. Он не знал, что делать. Был бы перед ним пацан, он бы пихнул его, посмеялся бы, или еще что – уж было бы ясно, что нужно. А тут?

– Кричевская, что случилось, скажи, – опять спросил Ванька и, неловко ухватив Анькину руку, потянул, пытаясь открыть ее лицо. Анька дернулась, пошатнулась, но не упала, а только заревела еще больше.

– Ну ладно, не хочешь – как хочешь. Реви тут одна. Сейчас старшикú придут, а ты здесь. Думаешь, понравится им? Вмажут тебе! – Ванька совсем не знал, как заставить Аньку замолчать, но и уйти не мог. Как-то нехорошо у него было внутри от этих Анькиных слез. Так бывает, к примеру, с ненадежным зубом: еще не болит, но уже знаешь, что скоро заболит.

– Аня, ну скажи, чего сырость развела?

Анька вдруг замолчала, как будто то, что он назвал ее по имени, подействовало. Она подняла голову, потерла глаза и щеки маленькими кулачками.

– А ты никому не скажешь?

– Конечно, нет, что я – дурак?

– Лиса-а-а, – протянула Анька, снова начиная реветь.

– Что – лиса? Да Анька же, перестань выть, а то уйду!

Заикаясь и всхлипывая, Анька, наконец, объяснила, что мечтала получить роль Лисы, а вовсе не Третьего Зайчонка.

– Анька, ну ты чё, совсем?.. Ты ж маленькая, какая из тебя Лиса?

Анька опять залилась слезами, причитая:

– А Лиса что, большая?! Лиса сама меньше собаки! И я все слова знаю, и… у нас хвост настоящий! – и Анька еще пуще завыла. Ванька ухватился за ее плечи, потряс:

– Какой еще хвост? Ну Анька, харе реветь! И потом, Евдокия правильно Смирнову назначила, у нее волосы рыжие.

– Волосы – это ничего. Ты костюм Лисы видел, когда в прошлом году театр про Кота Котофеича показывали? – вдруг быстро заговорила Анька. Ванька молчал. Он был рад, что она хотя бы плакать перестала.

– Там маска лисья на лицо, – начала быстро объяснять Анька, – и шапка рыжая плюшевая с ушами торчком, так что ни волос, ни лица не видать, и рукавицы черные до локтей. А здесь – только юбка и кофта. Даже хвоста нет! А у моей бабушки хвост есть рыжий, меховой, от настоящей лисы. Я, может, еще с прошлого года мечтала, и все слова выучила.

– Что ж ты, дура, Евдокии это все не сказала, когда роли раздавали?

Анька на это только вздохнула порывисто, уставилась в пол. Ванька подумал немного, потряс Аньку за плечо:

– Ладно, Анька, погоди. Я, может, что-нибудь придумаю.

– Что ты придумаешь… – вздохнула Анька тихо.

– Что-что… добуду тебе Лису! Не реви только, ясно?

– Как добудешь?

– Как, как! Перекак! Увидим. Одевайся, идем. Мне домой надо, а то, если я запоздаю, мои преды в школу побегут узнавать, где я.

На следующий день на большой перемене Ванька подошел к Лизе Смирновой:

– Слушай, Смирнова, в кино хочешь ходить бесплатно все каникулы?

Лиза так удивилась, что даже воображать забыла:

– Конечно, хочу, а как?

– Как-как? Перекак! А книжку хочешь? «Остров сокровищ», в двух частях? Большую, с картинками?

– Ты что, Ершов, с дуба упал? Чего тебе надо?

– Смирнова, я тебе книжку насовсем отдам, мне на день рождения подарили. Совсем новая! И абонемент принесу на кинолекторий. Но обещай, что сделаешь, как скажу.

– Еще чего захотел! Сначала скажи, чего тебе надо.

– Да ничего особенного. Просто откажись Лису играть, вот и все.

– Чего-о-о захотел! – протянула Смирнова. – Какой умный! Но потом подумала и сказала: – А что это за кинолекторий такой?

– Ты что, не знаешь? Это классная вещь! Кино смотришь бесплатно все каникулы. Три раза в неделю! Люди, прикинь, ночью в очереди стоят, чтобы абонемент купить!

Ванькины родители оба работали в Эрмитаже, и еще в начале ноября отец принес ему абонемент на январский детский кинолекторий.

– Слушай, Ершов, а зачем тебе, чтобы я от Лисы отказалась? – задала, наконец, Лизка вопрос, которого Ванька боялся больше всего.

– Понимаешь, Лизка, я с пацанами поспорил. Только это – секрет, – начал Ванька подпускать туману.

– Какой секрет? Скажи! – заинтересовалась Смирнова.

– Да как сказать… вообще-то ничего особенного. Просто мы на коньки поспорили. Дурак я, сгоряча ляпнул. А теперь, думаю, впарят мне преды за коньки, если отдать придется. Новенькие конечки! Да и вообще. Зимы еще – вагон, а я без коньков! – одним духом выпалил Ванька и цепко взглянул в лицо Смирновой, пытаясь понять, поверила ли.

– Да что за спор-то?

– Они сказали, что, раз ты самая красивая, то Евдокия тебя на Лису назначит.

– Ну а ты? – поторапливала Смирнова, довольная, что Ванька ее красивой назвал.

– А я сказал, что не назначит, потому что Лиса не должна быть красивой, раз она отрицательный персонаж. Ну и вот, проспорил. Конечно, кино и книжку тоже жалко, – изображая сомнение, проговорил Ванька, – но коньки – за них мне точно влетит.

– Ну ты, Ершик, даешь! А что, правда, что Лиса – это… ну, отрицательная? – недоверчиво проговорила Лиза.

– Ну конечно, а какая же она! Ты сказку-то читала? Видала, сколько там слов в Лисе? Прикинь, это все наизусть учить придется! – нажал Ванька.

– Ой, правда. Я даже не подумала! – Лиза с досадой поджала губы, потом тряхнула рыжей гривой: – Ладно, Ершов. Завтра покажешь книжку и этот… – Она запнулась, потом выговорила скороговоркой: – абонент, понял?

Полдела было готово. Ванька не сомневался, что Лизка не устоит, когда увидит «Остров». Теперь надо было уломать Евдокию Павловну, учительницу.

После уроков Ванька набрался храбрости и постучал в «Учительскую». Евдокия Павловна удивилась, увидев, кто заглядывает в щелку двери, вышла в коридор:

– В чем дело, Ваня?

– Евдокия Павловна, я это… – Ванька вдруг испугался, что не сможет объяснить так, чтобы учительница поняла, почему Анька обязательно должна быть Лисой. Он начал объяснять путанно, сбивчиво, издалека, и все не мог выговорить главного. Наконец промямлил: