Александр Койфман - Жизнь житомирского еврея

И вот теперь мы сидим с Петром Афанасьевичем снова за столом в кабинете, и я думаю, что ответить, с чего начать этот разговор.

– В Москве все меняется непрерывно. Сейчас вот много разговоров о новой конторе: комитете по приватизации. Понаехали ваши ленинградцы, будут учить нас жить по-новому.

– Не бывает ничего нового. Это еще Коэлэт сказал.

Будут говорить о новом, а сделают все по-старому.

– Ну, для меня, наверное, начнется что-то новое.

Ухожу из института, перехожу на вольные хлеба.

– Что так?

– Отдел ликвидируют, Виктор Борисович уходит в новый комитет. Меня с собой не может взять.

– Ну и что ты собираешься делать?

– В этом и вопрос. На старом далеко не уедешь, все рушится. Когда еще восстановится. Подожду пару месяцев, осмотрюсь, где можно силы применить. А как у вас в Питере?

– Тоже не сахар. Нас, правда, не ликвидируют, студентов кто-то должен учить. Но с деньгами плохо. На зарплату, не то что на развитие, дополнительных денег не дают. А цены скачут, сам знаешь как. И требуют, чтобы мы обучали студентов по-новому. Мол, они должны уметь работать с персональными компьютерами. А где их возьмешь?

– А деньги дают на компьютеры?

– С трудом, но дают. Но где их взять, у нас их не производят.

– Обожди, с этим я, возможно, смогу помочь, если у вас в институте деньги действительно есть. Я в дороге познакомился с одним типом, он ввозит из Финляндии писишки. Хочешь, я тебя с ним свяжу?

– Можно попробовать. А он надежный человек, не обманет?

– Я его почти не знаю. Но, возможно, я его смогу заинтересовать, чтобы он не пытался хитрить. Я сейчас позвоню его жене и попрошу связаться с тобой.

Я поднял трубку и набрал московский номер Геннадия. Через минуту на той стороне ответил женский голос:

– Да, я слушаю.

– Говорит Михаил, мы вчера познакомились с Геной в поезде. Если он будет звонить, попросите его позвонить в Ленинград Петру Афанасьевичу Волобуеву. Запишите телефон… Возможно, будет заказ на несколько компьютеров. Возможно, будет также интересное сотрудничество на перспективу. А я потом свяжусь с Геннадием в Москве.

– Хорошо, обязательно скажу, он должен сегодня вечером звонить.

– Спасибо, заранее. До свидания.

Я снова повернулся к Петру Афанасьевичу.

– Посмотрим, что он предложит. Но ты обязательно четко скажи ему, что твой интерес должен быть не менее пяти процентов.

– Миша, о чем ты говоришь?

– Да, Петр Афанасьевич, привыкай. Это не твоя работа, это хозяйственники должны делать, так что у тебя есть право получать вознаграждение за работу. Я созвонюсь с ним в Москве и поговорю серьезно, чтобы потом не было проблем. Не знаю, когда снова буду в Питере. Привез Галине деньги, пусть не меняет сразу все доллары на рубли. Инфляция продолжится еще очень долго.

Пойду, попрощаюсь с ней, пока она не ушла на работу.

Я понял, что с Петром Афанасьевичем уже бесполезно советоваться, он в растерянности перед этой жизнью, которая меняется слишком быстро и не оставляет времени на ее осмысление. Галину я нашел на кухне и передал ей деньги.

– Извини, я не скоро смогу приехать, поэтому здесь деньги на несколько месяцев. Но как только у меня будет возможность, я приеду.

– А на день рождения Ксюшин приедешь? Что мне ей говорить?

– Ой, совсем забыл, конечно, постараюсь приехать.

Как у малышей со здоровьем?

– Как будто тебя это интересует.

– Зря ты так говоришь, конечно, интересует. Только времени совсем нет. Времена пошли не сладкие, кручусь, как белка в колесе.

– Ты всегда крутишься.

В ее голосе чувствовалось закипающее раздражение. – Да ладно тебе. Дети где?

– Бабушка повела в детский сад.

– Ладно, поцелуй их за меня и скажи, что папа их очень любит.

Я развернулся, взял свой портфель и пошел к двери. Галина смотрела мне в спину, и я чувствовал, что глаза у нее совершенно сухие.

Все, делать больше в Ленинграде нечего. Теперь на вокзал.

На следующий день я появился в институте. Была пятница, и Клавдия Петровна очень удивилась, увидев меня, даже встала со стула.

– Что случилось, Михаил Юрьевич?

– Все нормально, просто я что-то устал, и попрошусь в отпуск. Не знаете, Виктор Борисович у себя?

– Нет, Михаил Юрьевич, он уже вместе с Милой Сергеевной перешел на новую работу.

– Ясно. Я пошел в отдел кадров, писать заявление на отпуск.

В отделе кадров единственная оставшаяся сотрудница (завотделом ушел на пенсию) к заявлению отнеслась с пониманием и сказала, что сейчас же отнесет прямо к заместителю директора без дополнительных виз и, как только заявление подпишут, позвонит в отдел. Сотрудница всегда хорошо относилась ко мне, так как я не забывал перед праздниками забежать: поздравить и принести небольшой сувенир.

Я прошел в свой кабинетик и сел, задумавшись, за стол. Собственно, мысли крутились уже более суток вокруг одного и того же. Нужно начинать свой бизнес. Но какой бизнес? И какой для этого нужен капитал? И как его сформировать? Некоторый запас долларов у меня имелся, не зря же я последний год более осторожно подходил к новым покупкам. Но этого мало, нужно срочно увеличить свои возможности. Путь только один: нужно продавать даже то, что хотелось бы оставить себе.

Приняв решение, стал обзванивать знакомых дилеров. Филателисты отвечали скупо: сильный застой. Правда, на марки германских княжеств до 1871 года спрос имелся. Кто-то активно вывозил интересный материал в Германию. Придется порыться в запасах. Порадовал один из дилеров, занимающихся графикой. У него появился новый клиент с большими деньгами, «хватающий все подряд». Он уже сдал ему все свои запасы и не прочь был пополнить их. Это радовало. Я не хотел пока трогать ничего из живописи и тем более из архива Лизы.

Через час позвонила сотрудница отдела кадров и подтвердила, что отпуск подписан начиная с понедельника. Хорошо, значит месяц у меня в запасе на размышления. Вечером дома я начал разборку имеющихся запасов марок Германии до 1871 года и просмотр конвертов из архива Лизы. Это была трудоемкая работа: после изъятия письма необходимо перенести все надписи с конверта, включая даты и места отправки и получения письма, на новый чистый конверт и вложить в него само письмо. К продаже предназначались только конверты. Наиболее интересные из них, особенно с датами до 1860 года, я возвращал в коробку. С графикой, купленной по случаю, все было проще. На каждом листе на обратной стороне были написаны цены в рублях и даты оценки. Нужно было только учесть время, пересчитать в доллары и добавить двадцать процентов. Конечно, это тоже проблема, так как даты варьировались от 1983 до 1991 годов. Но точность не очень волновала меня – я предполагал, что сделка будет оптовая, и все равно придется делать большую скидку. Сумма вроде получилась приличная, но все же смешная. С такими деньгами нечего мечтать о начале нового бизнеса. Но не беда. Во-первых, имеется уже некоторый запас денег; во-вторых, это только начало дешевых распродаж.