Татьяна Помысова - Сезон сбора камней. Альманах

I
Моим стихам, разорванным так поздно,
Что сквозь меня уж непрогляден Стих,
Я больше не верна. Моя весна
Еще по-зимнему морозна.
И путь по ней хоть скользок мой и лих,
Но я полна
и мысли, и мечты,
Где уж не я господствую, а ты.

Мне дик и нов твой облик, повзрослевший
От ожиданья верности моей,
И взгляд, мгновенно посветлевший
От ней,
И горек образ потускневший
Тех удивительных путей,
Готовых мне в обмен страстей…
Ужели их тебе не жаль?..
Но ты и прежде не любил печаль.

Забавно мне ее теперь оставить
И налегке пойти туда,
Где светит незнакомая звезда…
И даже… (не могу теперь лукавить)
…растут стихи, не ведая стыда.

II
Вы юны. И вольны лишь целиком —
Воцерковлять во ангелы и змеи,
И ныне – возразить при Вас не смею.
Но, будущностью Вашею влеком,
Спешу запомнить: корень кормит плод.
Изнемоги его – и вот —
Ни счастия, ни песен, ни понятья.
Открыты Божии объятья
Змее не мене множества коров.
И этот полухлеб и полукров
Святее, ближе в ней, чем наблюдать я
Могу, пока проходят Ваши братья.
И если Вы сомкнетесь с ними, я —
Гражданкою начальницею буду
Вас звать, Вас знать – земная колея
Не вскормит мне тождественного чуду.
Пока Вы юны – не болейте мной,
Попробуйте прийти, как станет страшно,
Когда не сможете столь бесшабашно
Беседовать с доверчивой змеей!

III
Целуя спящее забвенье, встала.
В сад бросивших и брошенных сошла,
А с ними – в даль из синего стекла
До самой грани ареала.

Здесь был отшельник-крысолов. Давно.
В угодьях – ящерки и птицы.
Вот Чудо, по тебе скользит оно,
Твой палец обхватив, садится.

Сухие ветки собери в костер,
Верни через горенье им сиянье,
Чтобы единый юный свет простер
Опять земле тепло и обаянье.

А дома – верный бело-рыжий кот,
Тот самый, что рассказывает сказки.
Он здесь бывал, а нынче – ждет
Ту, утром убежавшую без ласки,

И полуверит, что услышит снова
Страны суровой аромат и слово.
Но колоколом льется бирюза
Через янтарные глаза!

Вернусь! Иначе снова буду там!
Волшебник! У какого дола
Ты будишь жажду ореола?
Где ныне твой вигвам?

IV
О! Леди! Я приветствую! В дали,
Исполненной волнами голубыми,
Мы, что ни день, встречаем корабли,
Носящие по миру наше имя.
Одни нам вѝдны ярче, от других —
Лишь тени, осязаемые снами,
Кто знает, сколькие, не вписываясь в стих,
Еще сливаются с волнами!
Уходят дале – и не причинить
Им сдвига в зону ультрафиолета!
Нам остается только нить —
Лишь «небо в голубых глазах поэта».
Как эту нить сменяешь на волну?
И как почувствуешь удачу?
Чья жажда поторопит: ну?
Какой слезой кого оплачу?
Волна! О, бедный пятистопный ямб,
Как переносишь ты четыре?
Будь я тобою, вольнодумца я б
Уже давно топил в сатире!
…Я причинил тебе страданье, нить.
И волны здесь, готовые омыть.

Они спокойней, тише говорят,
Нешумные, неведомые волны,
Их трепетом окутанные, чёлны
Скользят как будто наугад.
Их плавные подъемы и прогибы
Нам кажутся беспечною игрой,
Но вот, пронзенные невиданной красой,
Мы умолкаем, словно рыбы…
И пламенем гудит в ушах орган,
Вмиг сдув все в душу ввёрнутые сваи,
Как если бы среди песчаных стран
Вдруг проступили Гималаи…
Две вечности спустя, заговорим,
И уж тогда – благодарим!
А там – всё слушать, вслушиваться сладко,
Как незнакомо песни говорят,
Как в простоте скрывается обряд,
Как в близком прячется загадка.
И нить свою, спряжённую волной,
Благословить, бесценный дар земной!
Страданье было дверью, мать!..
А волны здесь! Опять…

Куколка изношенная,
у сарая брошенная,
Новыми, хорошими,
найдена, и вот —
На камине прочном,
на кольце чесночном
Удивленно очень
встретит Новый год.

Личное-двуличное
видится отлично ей,
Только непривычно ей,
как бодрит чеснок,
Как свечная капелька
ей сияет, аленька,
Знает, знает, маленька,
что не всем вдомёк!

И течет над свечкою
вертикальной речкою,
Скруткою-овечкою
с холодом танцует
Правда потаенная,
на окне рисует

Письменами свежими,
вольницей и межами
И друзьями-вежами…
Лед, храни тепло!
Одухотворенная,
береги крыло!

Не люди – карты!
Будто говорят,
Людские беды
исчисляют зычно,
Едят как будто,
а в конце – привычно
В небытие вернуться
норовят.

Там место самое —
ведь им не нужно знать,
Кто, как распродает
страну ли, душу…
Они хотят играть ,
Дразнить за хвост
Охотливую клушу!

Еще скучнее им —
земные сны
Под снегом
в ожидании весны,
Где тыква-сын
пыльцою
тыкву-дочку
Обяжет…
Чудо то —
иной дозор,
Храни,
скомкав картежный вздор!
И поцелуй
принявшуюся почку!

Система «РОЗА» – в зените творенья,
От первых дней – душа «СОЛОВЕЙ»!
А я? Сумею ль постигнуть свой день я?
Чью Песнь не зрю над главой моей?

И Песня ли то? А может быть, Слово:
Наречье творится, кончен Глагол…
Кого оно одарить им готово?
Какой бы Напев Ему подошел?

Зима. Пушистые санные бразды…
Далекий дом с вишневым теплом…
В пути – поэты, на рифмы горазды!

И небо мерцает синим крылом
Меж фазой дыханья Ахура-Мазды…
Сонет итальянский, русским стилом.

Тишина от столетнего пира
С тишиною пустого вокзала
Обсуждала строение мира…
До конца – ни одна не сказала!

Тишина замогильного царства
С тишиной неуверенной почки
Улыбалась, – не то из коварства,
А не то – из задуманной строчки!

Тишина неподатливой воли
С тишиною нестойкого крика
К исчерпанью приблизилась боле:

Музыкальною тишью – улика
Вылетала на Марсово поле!..
Но молчала и лунная кика!

День спонтанный, день льда…
Не зову… Не айда!
Он является сам,
Даже к нам.

И хотелось бы скрыть,
В телефоне забыть,
Чтобы ночью, как сон,
Унесён…

День негодных дорог
И холодных берлог,
День затмений, сирен
И арен!

Когда Жажда и Ты,
И нигде – Красоты!
Потому, что Она —
Отдана!