Анатолий Тепляков - Под знаком водолея

Вот и поворот на проспект Ленина. Днём здесь очень шумно от машин и пешеходов, а теперь довольно тихо и малолюдно. Сразу же за поворотом – Зойкин дом. В её квартире на третьем этаже, несмотря на позднее время, в окнах горел свет.

– А мама твоя не спит, ждёт тебя! – наконец-то я выудил из себя одну фразу.

– Она всегда ждёт меня, – как-то равнодушно ответила Зоя.

– Давай, постоим в подъезде, – предложил я. – Тебе надо привести себя в надлежащий порядок!

Я видел её припухшие от слёз веки и оставшиеся от помады полосы на щеках. И еще я надеялся сорвать с её губ хоть один невинный поцелуй. От этой надежды у меня забилось сильно сердце и участилось дыхание. Но Зоя не заметила моего волнения, тщательно вытирала глаза и щеки платком. Затем вытащила из сумочки расчёску, причесалась. Я исподтишка наблюдал за ней. До чего же красивая, зараза!

Зоя отряхнула свою одежду и строго взглянула на меня вдруг заблестевшими карими глазами.

– Посмотри, Толя, – всё в порядке?

– Высший класс! – оценил я её внешний вид.

Она взяла мою огромную ладонь в свою маленькую, миниатюрную, чувственную, с длинными, как у пианистки, пальцами и с признательностью легонько пожала её.

– Ты настоящий друг! – сказала она. – Я пойду, пожалуй. Прощай!

Ещё несколько секунд, и она уйдет. Она скроется за дверью, обитой коричневым дерматином, и мы с ней, может быть, уже никогда не встретимся. У нас просто не будет причины для этого. Но между нами должна же появиться хоть одна маленькая тайна, которая позволит продолжить отношения.

И для этого как нельзя лучше подходит поцелуй. Иного не дано. Скромный и застенчивый юноша, я всё-таки набрался мужества. И закрыв глаза, привлёк к себе Зою, пытаясь своими губами дотянуться до её губ. Но её распрямлённая ладонь стала непреодолимой границей между нами.

– Не надо, Толя! Только не сегодня.

И убрав руку, сама быстро, мимолётно коснулась моих губ и шустро побежала вверх по лестнице. «Цок-цок-цок!» – весело стучали её каблучки. Так весело, что будто и не было сердечной трагедии в доме Францевны. А может, тому причина – моя личность? – самонадеянно подумал я, запахивая куртку на груди.

И ещё подумал, выходя из подъезда в ночную тьму, что «только не сегодня» оставляет мне надежду. «Не сегодня» – это почти звучит как «да». «Не сегодня» означает, что, может быть, завтра или послезавтра.

Подняв голову, я взглянул на горящие окна на третьем этаже. Не мелькнет ли там силуэт Зои?

Нет, с чего бы она стала выглядывать в окно? Ведь она плакала из-за Мишки и любила Мишку, а не тебя, Анатолий Тепляков! Быстро же ты забыл об этом! И Зойкино «не сегодня», скорее всего, означает «никогда». Завтра она примирится с Мишкиной неуступчивостью, ради любви пожертвует идеей супружества, и они будут встречаться как прежде.

А что я нервничаю? – успокаивал я себя. Ничего не случилось. Я проводил человека, попавшего в беду, домой. Так поступил бы любой порядочный юноша. Только и всего. Надо смотреть на порядок вещей трезво. И воспринимать регалии жизни такими, как они есть.

А жаль… Антигона была так близка!

Эта была уже настоящая весна, и на гомельских клумбах зацвели белые нарциссы, вот-вот должны были выстрелить из бутонов грациозные тюльпаны. Студенчество, надышавшись весенним воздухом, ожило, засуетилось. Ещё ярче заблестели и без того сверкающие грёзами молодые глаза. В воздухе аудиторий медицинского училища плавали косяками флюиды любви. И был у этих флюидов удивительный запах, описать который вряд ли смог бы и гениальный поэт, не говоря уж о такой посредственности, как я. Но я всё равно писал стихи, потому что был молод и влюблён в неведомую свою Антигону, и никто на белом свете не мог запретить мне этого.

К торжеству весны и всеобщему ожиданию любви – этой огромной бочке мёда – добавилась маленькая ложка дёгтя: чувство голода. К весне скупее и прижимистей сделалась Францевна – её договорные завтраки и ужины были малокалорийны, а уж безвкусны до того, что коровье вымя действительно по сравнению с ними казалось бы деликатесом. Но есть что-то надо было, и мы с Мишей проглатывали эту отвратительную стряпню, запивая её горячим сладким чаем. На обеды из-за моей расточительности на книги и другие предметы первой необходимости у меня просто не было денег.

И вот вчера мне здорово подфартило. На почве любви к поэзии я познакомился с Костей Храпатым – студентом зубопротезного отделения, являвшимся, к тому же, ещё и профоргом медучилища. Неделю назад опубликовали, наконец, моё стихотворение в «Гомельской правде». Не ахти, какое событие, но всё же, дебют – и сразу в областной газете. В один день я из среднестатистической серой личности превратился в известного в студенческих кругах поэта.

Пока я ещё не получил дивидендов за это в виде любви какой-нибудь смазливой однокурсницы, но зато вчера после занятий на выходе из аудитории меня остановил профорг и без обиняков спросил:

– Ты Анатолий Тепляков?

– Я… – удивлённо ответил ему.

Что нужно было от меня профоргу? Общественных нагрузок я не любил и всячески избегал их. От них пользы, как от козла молока.

– Читал твоё стихотворение в «Гомельской правде». Местами – очень даже ничего! – с апломбом известного литературного критика весомо высказался Храпатый.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.