Николай Луговской - Судьба казака. Документально-художественная повесть

Получив задание, Михаил вернулся в свой взвод, расположившийся в роще. Здесь он увидел, что четверо казаков, игравших в карты, что-то не поделили и затеяли ссору.

– Что тут происходит!? – возмутился Луганский. Почему вы оставили без контроля окружающую нас местность, особенно перекресток? Нам поручено наблюдать за ним и немедленно информировать Кожуру о каких-либо изменениях на нём.

– Да кому вин сдався, ваш перекрёсток, – нехотя ответил Иван Калюжный. Тут окромя пастухив никого не мае, – и, не успев договорить, он увидел трех приближающихся к перекрёстку всадников. По одежде и обличию было видно, что они далеко не сыновья востока. Михаил также заметил всадников и обречённо произнёс:

– Позор теперь всему взводу, упустили разведку, упустили.

– Да что Вы запричитали, – осадил его Калюжный, – куды воны динутся?

Он выхватил трофейный маузер и бросился наперерез всадникам. Два раза подряд выстрелил и двое конных, как подкошенные, упали на землю. Третий успел произвести ответный выстрел и сразил казака. Пуля попала Ивану в грудь, он вскрикнул: – Эх!…и замер. Чувство досады и желание мести овладело Михаилом. Не осознавая, что он делает, Луганский вскочил на коня и бросился догонять третьего всадника. Этот поступок Михаила был явно безрассудным, так как беглец успел уйти достаточно далеко. Настичь его не представлялось возможным. Но потомственный казак Луганский, движимый охватившими его чувствами, не мог поступить иначе. Будучи умелым наездником, имея резвого коня, он быстро сокращал расстояние между собой и всадником. Преследуемый, заметив погоню, стал на ходу отстреливаться. Было видно, что он в этом деле не новичок. Михаил также начал стрелять. Его третья пуля угодила в коня беглеца. Конь завалился на левый бок и придавил наездника. Приблизившись, Луганский увидел направленный на него пистолет. Реакция Михаила была мгновенной. Выстрелы прозвучали одновременно. Резкая боль в ноге заставила Михаила спуститься на землю и осмотреть рану. Оторвав кусок исподней рубахи, он перевязал ногу и оглянулся в сторону всадника. Тот не двигался. Луганский, превозмогая боль, попытался сесть по удобнее, чтобы оглядеться и оценить обстановку. Солнце приближалось к горизонту, и наступающая ночь грозила ему немалыми неприятностями. Михаил знал, что эта местность кишит множеством змей, варанов, ядовитых пауков, стаями шакалов. Остаться здесь на ночь – верная погибель, поэтому, когда он увидел вдалеке группу людей, очень обрадовался. Это обстоятельство, с одной стороны, давало ему хоть какую – то надежду на спасение, с другой – могло сыграть с ним злую шутку, так как неизвестно было, с какой целью бродили здесь эти люди. Луганский решил испытать судьбу. Он приподнялся насколько мог, стал кричать и размахивать руками, надеясь, что его заметят. Подошедшие незнакомцы, сначала обшарили тело всадника, прихватили с собой все, что нашли, затем направились к Михаилу. Он понял, что перед ним курды, промышляющие грабежами погибших. Михаил схватился за пистолет, но было уже поздно: один из курдов, подойдя ближе, выстрелил ему в голову. Грабители забрали у него пистолет, шашку, кинжал, часы, деньги и ушли. Перед глазами Михаила, теряющего сознание, замелькали картины его жизни…

Летний день на подворье казака Луганского Василия Ивановича. Шестилетний Миша лакомится ягодами шелковицы. Сам хозяин, дед Василий, управляется с пчёлами. Отец подковывает коня. Мать строчит в хате на своем «Зингере», шьёт кому-то обнову. Из летней кухни доносится дурманящий запах борща. Это бабушка Вера готовит обед. Вдруг возле ворот останавливается «линейка» и её хозяин Сергей Белый заходит во двор к Луганским.

– Здорово казак – протянул он руку Мише.

– Здравствуйте, дядя Сережа.

– Не передумал еще кролей завести?

– Нет, не раздумал.

– Тогда приходи, подыщем тебе пару, но только не завтра, так как завтра я уезжаю по делам в Екатеринодар.

Услышав голос Белого, отец Миши – Андрей Васильевич вышел к нему навстречу. Они поприветствовали друг друга, и присели на скамью в тени шелковицы.

– Ну что, Андрей Васильевич, надумали переселяться в Терновую балку? Или ещё не определились?

– Всё решено, заноси нас в список, – живо и без колебаний ответил Луганский. Это ж не дело, когда земля за пятьдесят вёрст, пока доберёшься до неё, и работать некогда. Да и с отцова подворья надо уходить, – пора начинать самостоятельную жизнь. А там и земля рядом и сам себе хозяин.

– Согласен, – кивнул Белый, – тогда я вношу вас в список.

Он попрощался с Андреем Васильевичем и заспешил домой собираться в дорогу, а Луганский вернулся в кузню, чтоб завершить подковку коня. Дед Василий, управившись с пчёлами, присел передохнуть около внука.

– Ну что, Мишаня, отдохну я немножко, и пойдем делать клетки твоим зайчатам.

В свои почти 60 лет он выглядел ещё весьма бравым мужчиной. И если войны и походная жизнь наложили отпечаток времени на его лице, то стройная фигура и играющие мышцы никак не соответствовали его возрасту. Все знали, что Мишаня у него любимый внук, которому он ни в чём не мог отказать. Любознательность мальчишки и то, что оба они левши, вызывали у деда особые чувства к внуку. Миша, уловив момент, в очередной раз начал расспрашивать деда об «украшениях» (так дед называл шрамы на своём теле), «подаренных» ему янычарами. Сегодня выбор пал на глубокий шрам на плече. Василий Иванович одобрительно глянул на внука и пообещал рассказать об этой истории во время полуденного отдыха. А в это время из кухни вышла бабушка Вера и предупредила мужчин, чтоб те никуда не уходили, скоро будет готов обед. Она отрезала кусок заветренного до желтизны сала, висящего под крышей кухни ещё с зимы, и отправилась доваривать борщ. Такое сало, толчёное с луком и чесноком, считалось у казаков самой важной приправой к борщу. Дед с внуком поспешили к столу, где их уже ждали мать и отец Миши. Обедала казачья семья за круглым столом, называемым «сырно». Накрыт он был щедро. В центре стоял чугун с борщом, рядом сметана, хлеб и разные овощи: перец, лук, чеснок, помидоры, малосольные огурцы. На краю стола традиционно возвышался глиняный кувшин с компотом из свежих фруктов. Перекрестившись, все члены семьи сели на свои места. Дед разделил сваренного петушка на части и каждому вручил свою порцию. Бабушка всем по очереди, как говорят на Кубани, «насыпала» в миски борща. Успев с утра изрядно потрудиться, взрослые ели с аппетитом, но достойно, не торопясь. Миша, подражая им, старался не отставать от взрослых и ел, испытывая удовольствие. Закончив трапезу, все поблагодарили хозяйку за вкусный обед и разошлись по своим местам отдыха. Дед направился в залу на свою любимую кушетку. Он лег на спину, подложив руку под голову и начал свой рассказ. Миша, примостившись возле деда, внимательно слушал его.