100 Рожева - Были для пацана

– Хер с тобой, щас кончу и убью тебя, – буркнул Толя.

– Ладно, ладно, Толян, выключаю, ну тоже ведь охота посмотреть. Трахать трахал, а смотреть не смотрел никогда, отсюда так здорово!

– Ага, будто тебя ебут, да? – раздался глумливо-кошачий голос Коли. Он сидел напротив сношающихся и пил из бутылки маленькими глотками водку.

Ваня тоже пересел на пару рядов назад и смотрел изумлённо и смущённо. Наконец, Толя издал судорожный стон и, конвульсивно дёрнувшись, замер на пару секунд, придавив сползающую на сидение Машеньку всем весом. Потом отвалился как тесто от стены, и обмяк в соседнем с ней сидении. Юрец снова включил свет, и я увидел красивейшее из зрелищ – женский треугольник с вьющимися черными волосами, аккуратной формы, и очень красивые отливы внутри бедер, похожие на перекат с предплечья на бицепсу бронзовой статуи. Толян задернул треники на живот и мрачно покосился на Юру. Тот сразу выключил свет.

– Вот так-то бля, – констатировал Толя, видимо не по поводу света, а по поводу быстро налаженного общего языка с барышней.

– Дурак ты старый, я ж её на минетик разводил, а ты сразу долбить, так каждый дурак сможет, а лаской взять, чтобы она сама тебя захотела, не, ты точно пересидел в окопе, – утробно промурлыкал Коля.

– Сам мудак, у меня неделю не встаёт уже, с женой из-за этого поссорился, она в больницу попала, а ты тут со своей лаской, да этот еще самоубийца с фонарем, ща перекурю и убивать тебя, гопник, буду, – протарахтел Толян через плечо и медленно переполз на переднее сидение.

Дым красного светлячка сигареты клубился под потолком салона, его запах заглушал странные для меня незнакомые запахи. Запах спермы я знал уже из-за своих юношеских поллюций, правда, этот был другой – нажористый какой-то, а вот запаха женщины я ещё не знал.

Коля подсел к Машеньке, подцепил откуда-то с пола укатившуюся рюмку, налил ей водки и вместо закуски дал сигарету. Она тоже курила, неплотно сдвинув красивые стройные ноги. Когда затягивался Толян, у него вздымался живот, а у нее грудь, и вроде это она делала не специально. Потому что у неё красивая женская сущность, – подумал я.

Юра, видимо, решил позабавиться напоследок перед тем, как его будет убивать Толян и, свесив руки (он же был за спиной Маши), стал несмело, но бесстыдно, трогать ее груди. Это не мешало Маше курить.

–Ух ты, какие классные, попробуй, салабон, – кивнул он мне.

Я замотал головой. И вообще у меня вместе с эрекцией начало подниматься и негодование. Её же насилуют, она же, как бы девушка Толи стала, а её трогает Юрка, и Коля, похоже, тоже собирается что-то сделать с ней!? Я ещё покипел мозгами и оттолкнул руки Юры:

– Да хватит её трогать, это девушка Толика, не трогайте её!

Толя поперхнулся, Юра остолбенел, уставившись на меня немигающим взглядом, а Колян заржал хорошим, добрым, а не обычным своим глумливым смехом.

– Эй, мальчик, иди сюда, дай я тебя поцелую, защитник ты мой дорогой, – обратилась ко мне Маша интонацией сестрёнки. И тоже засмеялась.

Но я совсем потерял контроль, вскочил в проход и попытался оттащить от неё Колю, схватив его каменный бицепс с портретом какой-то улыбающейся бабы. Коля чуть приподнялся с сиденья, и резко всадил мне в грудь свинцовый кулак с правой. У меня словно сердце остановилось, дыхание перебило, я отлетел вперёд и, споткнувшись о приступок «подиума» водительского угла, плюхнулся на попу. Белов не сильно толкнул меня ладонью в спину:

– Хватит тут кувыркаться, я так не могу управлять автобусом.

Я, наконец, продышался, стёр выдавленные кратковременным удушьем слёзы и опять попытался напасть на Колю, но меня за шею поймал гигантский питон бицепса Толи. Он как котёнка затащил меня на свои колени, продолжая душить, я двумя руками пытался отжать его локоть, но не мог даже остановить медленное сжатие своей шеи, и когда я уже стал хрипеть, дёргаясь во все стороны, а глаза снова заволокло слезой и болью, Толян чуть ослабил смертельного питона и своим монотонным голосом сказал:

– Не дёргайся, я одиннадцать человек задушил этой рукой. Сиди здесь, не дёргайся, сказал, убью. – И легким полупинком катапультировал меня на соседнее с ним сидение, к окошку.

Я тёр шею и проталкивал воздух через какие-то камни в горле, мне казалось, кадык у меня образовался не наружу, а внутрь. Я ёрзал, пытаясь посмотреть, что там с Машенькой делают или нет!? А Толян, дотянувшись до пепельницы на торпеде, сел обратно и как-то уже по-дружески положил мне свою пудовую руку на плечи:

– Ты дурачок, молодой совсем. Её никто не насилует, пойми это. Она проститутка и ей самой это нравится. И ты сейчас пойди, кинь ей палочку. Че девку не драл что ли ещё?

Что такое «кинуть палочку» я не знал, вернее, знал, но не твёрдо, то ли это значило один раз всунуть в женщину свою письку, то ли совать до тех пор пока поллюция не придёт, а если придет, то куда? Неужели прямо в неё? Но в любом случае я понял его предложение. И отверг тотчас, хотя внутренний голос мне шептал – попробуй, если ей действительно нравится, она же поцеловать тебя сама хотела. Она так прекрасна, я за то, чтобы только целоваться с ней и потрогать её груди, готов отдать свой мотоцикл Паннония насовсем! Но я стесняюсь, и ещё не решил для себя, насилуют её или нет. Возможно, я просто боюсь быть побитым, а может, просто понимаю, что мне с ними не сладить. Эти мысли успокоили меня.

Толя тоже снова погрузился в себя и окаменел, глядя в никуда, словно остекленелоглазый крокодил, готовый в любую секунду стать резким и смертельно опасным.

А мои мысли вернулись в школу в восьмой класс. Годом раньше у нас появилась оригинальная учительница химии, она же и биологии, Захарова, которая как-то быстро вышла замуж за худосочного очкарика трудовика Власова и стала Власовой, за что ей огромное спасибо, ибо очкарик этот почему-то сразу ушёл из школы. Трудовик Власов по прозвищу Волос был ненастоящий – разве у настоящего трудовика могут быть тонкие пальцы и белые руки? И учил он только электротехнике. До него был Асломазов армянин или азер, Асломаз, короче, он был настоящим, но смешным – «отьвертка надо держать за рючка, а не за сам отьвертка, и нажимать, да? нельзя простё тяк крутить, да?» А после Волоса пришел Сан Саныч, ноги колесом, ботинки протоптаны мизинцами наружу, осанка фривольного военного. Лучшим из учеников он разрешал называть себя «товпрапорщик». Вот это самый настоящий трудовик – руки огромные, пальцы ловкие, всё в его руках кипело и делалось само собой, молоток гвозди и рейки летали как у жонглёра в цирке, ящик для почтовой посылки он делал за пять минут. У нас была халтура – практика после уроков, и нам даже деньги платили за ящики, то ли 30 копеек, то ли 15 за штуку.