Маргарита Сосницкая - С первого взгляда

– Прекрасная, воспетая-перевоспетая страна! Камерная банановая республика. А мне – клетка, удавка. Только что меня тут держит – туда не пускает? То, что Повольже голодает, или Розина? Курица, выучившаяся на попугая. Того она не ест, сего она не пьет – линию соблюдает, вырядится вечно, как на обложку, даже когда в нижнем белье. И тверди ей, шепчи, повторяй, какая она бельман, фульшён, шармиссима ! А мне эти слова – бессмыслица, случайный набор звуков! Ничего не выражают! Любая абракадкабра на их месте тем же самым будет! А вот чтобы ясно сказать жене: «Красавица ты моя ненаглядная, да зацелую тебя», – такого нет. А уж это счастье! Николаев скрипнул зубами. – Друган! Друганище!

Санта-Клаусы накатывали на него и совали в руки леденцы и лощеные листовки. Он машинально взглянул на качество бумаги, а там – юная леди, бретельки жгутиком, а на глазах карнавальная маска из ломтика розовой ветчины в белых разводах сала. И прорезей для глаз, чтоб глядеть, не сделано!

Николаев поежился. Всё в этом. Всё. Они здесь просто богаты. А остальное – все фальшь. Из чего состоит фальшь? Из лжи и подлости. Но они ее видеть не могут – ветчина на глазах не велит. Эта ж ветчина и меня держит! Сволочь я, вот кто! А от ветчины и сдобы здоровье еще больше портится, чем от немащенной картошки с килькой в томатном соусе! А я – сволочь, вот кто я. Такая же зажравшаяся сволочь, как все они. Ан, попробуй, переведи «зажравшаяся». Голову сломаешь и не переведешь. Нету такого понятия на их, на медянском языке. Значит, и зажратости нету, вот в чем вся заковыка!

Ковровая дорожка дошла до перпенидикулярной дороги и кончилась. По дороге неслись автомобили, игнорируя ограничители скорости. Николаев поднял голову и увидел на торце дома во всю величину рекламу с юной леди в маске из ветчины. Внизу буквами в человеческий рост стояла надпись: ФЕЛИЦИТА С’ЭСТ ПАЙЕ ЗЭ МЭТА, что означало по-медянски «счастье – это когда платишь полцены».

Николаев даже рот раскрыл от такой гигантоманской пошлости и бесстыдства – раньше его хоть прикрывали!

В каком-то сантиметре от него, почти толкнув, если не собой, то воздухом от себя, затормозила длинная, с дожьей мордой машина. Водитель распахнул дверцу, выставился до половины и покрыл Николаева жирной бранью, сопроводив ее жестом с пальцем вверх – мэйд ин Америка, из чего Николаев понял, что его чуть не сбили. Не переставая ругаться, водитель захлопнулся, машина возмущенно завелась и растворилась в темноте.

От мысли, что его сейчас, здесь, на чужой улице этого чужого, почему этого, города, могли сбить, переехать, как бродячую собаку (где же ты, Друган?), Николаеву сделалось не по себе и затошнило. Где бы, спрашивается, его похоронили? А где бы отпевали? А на панихиду бы кто пришел? Но он спохватился – слова «панихида» на медянском языке не существовало. Он сгруппировался: нет уж, он еще в состоянии себе позволить такую роскошь, как сыграть в ящик под собственным забором! – и повернул в сторону централного железнодорожного вокзала.

Серый фургон неслышно и незаметно среди влажной зимней туманности подкатил к боковому входу второго в городе по красоте, после центрального железнодорожного вокзала, здания Клиники авангарда и остановился. Трое в спецовках позвонили в дверь Института интеграции, существующего при клинике; дверь сейчас же отворилась, и в нее внесли клетки с буянящими псами.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.