Дмитрий Сивков - Золотая хозяйка Липовой горы

А вот мой отец отличался тягой к перемене мест: немало поколесил по Стране Советов. На каждом новом месте батя брался за постройку дома: всего их было пять. Но каждый раз, едва обустроившись и наладив жизнь, он – по ему одному известным причинам – срывался с места. Не торгуясь, Петр продавал новострой – и, едва получив аванс, с чемоданом наперевес исчезал в чреве общего вагона. Дождавшись «вызова» по новому адресу, отбывало и семейство. Остепенился, только когда родился четвёртый ребёнок – сын Георгий, по-простому – Жорка. Когда мне было полтора года, отец в последний раз собрал чемоданишко и сорвался в сторону малой родины – там мы и обосновались окончательно.

Родовое прозвище я оправдывал тем, что постоянно что-то собирал: сначала старые вещи, монеты, позже это стали какие-то истории, знания. Все слышанные от кого-то когда-то байки, прочитанные вскользь книги, статьи в энциклопедиях словно оседали в чемодане моей памяти. И если бы не он, я так бы и не понял, что произошло летом 2017 года.

5 августа 2017 года

Тук… тук-тук-тук… тук-тук… тук… тук-тук-тук… тук-тук… тук… тук-тук-тук… тук-тук…

Дятел в то субботнее утро был сущим наказанием. И наказанием за известный грех, имя которому – перепой. Я надеялся поспать как минимум до обеда, а потому даже отключил телефон. Минут через двадцать я всё-таки сдался. И, заглянув в зеркало заднего вида от КамАЗа, прикреплённое к окошку (этакий сельский домофон), понял, что стучит вовсе не дятел.

В ворота с поразительной настойчивостью долбился незнакомый мужчина. Орудовал он, скорее всего, ключами от «Рено Логан», что стоял на дороге. И его облик плохо вязался с автомобилем, на котором он приехал.

Незваный гость выглядел так, будто самое место ему было за рулём «Ленд Ровера», ну, или как минимум «Тойоты-Камри». Одет презентабельно, но без пижонского лоска: классические коричневые туфли, костюм серого цвета в белую крапинку (тонкий кашемир слегка пожёван от долгого сидения в автокресле), голубая рубашка из материи плотной текстуры с двойными французскими манжетами под запонки. А сами запонки – серебряные, со вставками из сердолика. В одной руке кейс (раньше их у нас называли «дипломатами») из крокодиловой кожи. Короче, человек из «Рено» меньше всего походил на продавца моющих пылесосов и самозатачивающихся ножей. Типом лица он напоминал зрелого Роберта де Ниро, разве что губы были более пухлыми, да и сам – чуть грузнее.

Я предстал перед ним не в самом лучшем виде: заспанный, два дня не бритый, в одних джинсах и с запахом изо рта, способным удерживать на расстоянии вытянутой руки любых кровососущих насекомых.

– Вы, надо полагать, лев? – вместо приветствия произнес я.

– Впечатляюще! – воскликнул незнакомец. – И здравствуйте, Георгий Петрович. Действительно, я – Лев… Николаевич. Как вы это поняли?

– Да не кричите вы так, – поморщился я. – Просто у вас запонки с сердоликом, а это камень Льва по знаку Зодиака.

– Чувствуется журналистская хватка. Кстати, меня привела сюда из столицы одна из ваших публикаций.

– Прямо на этом приехали? – кивнул я на «Логан» с местными номерами.

– К счастью, нет. До Екатеринбурга добрался самолётом, там взял машину напрокат. Ехал и думал: какая превосходнейшая природа в ваших краях!

И только я настроился выслушать заезженную арию про уральские горы, которую исполняет едва ли не каждый приезжий, как гость твердо поинтересовался:

– Не пригласите войти?

– Приглашу, – обреченно вздохнул я, – но чуть позднее – сначала хочу прийти в себя. Вчера некстати истреблял зеленого змия. И думал, что преуспел, – однако сейчас засомневался.

– Значит, у вас я буду в… час, – твердо кивнул Лев Николаевич.

Пауза ему была нужна для того, чтобы бросить взгляд на часы, движением руки явленные из-под манжет. Они были неброские с виду, только циферблат украшал миниатюрный мальтийский крест фирмы «Vacheron Constantin».

Спровадив незваного гостя, я взялся за уборку в гостиной, где сегодня ночью закончилось празднование дня рождения бухгалтера нашей еженедельной газеты. Заодно отметили мой долгожданный отпуск.

По пустым бутылкам можно было без труда восстановить ход событий. Водка «Столичная» и полусладкое «Саперави» – традиционный гендерный расклад. Пиво появилось позднее по настоянию выпускающего редактора, пожелавшего полирнуть по пути на берег пруда. Тогда же явилось сухое красное «Мерло» – как непременный атрибут к мясу на углях (чью роль с успехом исполнили сардельки). Слабоалкогольные напитки брались с запасом, ведь «в тайге мороженого нам не подадут». Кто-то из барышень решился повысить градус, не изменяя виноградной лозе, – так образовался коньяк «Лезгинка». За счёт примкнувших к нашей компании на берегу знакомых именинницы ассортимент выпивки пополнился ординарным виски и «Пепси-колой». По возвращении в поселок я пригласил всех, кто остался в строю, на кофе «по-хемингуэевски» с кальвадосом (после купания в не самой приветливой воде на исходе уральского лета у меня разыгралась фантазия). К этому рецепту автор «Прощай, оружие!» имел отношения не больше, чем к краснодарскому чаю. В шаринских магазинах, как и следовало ожидать, кальвадоса не держали в виду отсутствия спроса – зато почему-то держали граппу. Пришлось сослаться на никогда не существовавшие свидетельства Скотта Фицджеральда, что в исключительных случаях Хэм пользовал виноградную самогонку вместо яблочной…

Уборка – это наипервейшее средство от похмелья. Взбодриться и отвлечься удалось, слегка вспотеть – тоже. Затем поднял тонус контрастным душем. А вот бриться не стал – раз пропустил это в последний рабочий день, то отпуск начинать с обязаловки тем более не стоило. К тому же закончилась пена для бритья, а мыло превращало ритуал в процедуру.

Посмотрелся на себя в зеркало. Ну прям Клинт Иствуд времён вестернов – хоть и с пробивающейся сединой, но всё ещё явно рыжий с голубыми глазами. Высокий, плотного телосложения. От трёх курсов военного училища и года срочной службы осталась выправка, по которой офицеры-запасники часто признают за своего. Оттуда же, вкупе с опытом матроса рыболовецкого траулера, привычка к порядку. На крышке бутылочки «Fairy» на моей кухне не растут синие сталагмиты.

Обжигающая глазунья с колбасой и свежезаваренным чаем завершили восстановительные процедуры. К повторному визиту Льва Николаевича я был в порядке. Мне было всё равно, по какому поводу он ко мне явился, – планов на первый день отпуска у меня не было всё равно. Так почему бы и не поболтать?

– Если можно, я не буду снимать обувь, – Лев Николаевич скорее поставил в известность, чем спросил разрешения. – Видите ли, в тапочках чувствую себя словно босым.

Читать дальше