Нина Абрамова - Меняя грани

***

Я помню, как симпатичный сосед напротив наблюдал за мной. Представлял, как он ожидал вечера в надежде, что я снова откроюсь ему. И я делал так. Днём работал, а ночью позволял любоваться собою, ведь меня это тоже возбуждало. Жаль, что пришлось улететь в другую страну и оставить столь милого паренька. Впрочем, я и тут быстро найду новых знакомых – благо, достаточно красив.

Марк перевёл взгляд на часы с серебряной окантовкой, которые висели на стене за спиной Мэри. С тех пор как Мэри сказала, что им нужно поговорить, прошёл ровно час. Разговор явно затягивался. За это время они успели обсудить и воспитание детей, и финансы семьи, и даже собственных родителей – всё на повышенных тонах. Однако суть проблемы ещё не была озвучена.

Мэри начала прикусывать нижнюю губу и сжимать пальцы в кулак так, что они моментально белели. Это значило одно – она всё же решила произнести главную мысль. Марк же, давно поняв, с каким вопросом имеет дело, только переводил тему, пусть и в ущерб себе. Сейчас, увидев, что супруга настроилась решительно, он резко отвернулся. Мэри стояла за его спиной, немного обескураженная. Она ожидала от мужа чего угодно, но только не такого ребячества. Марк надеялся, что она поймет этот жест или хотя бы обидится и уйдёт. Тем не менее, Мэри глубоко вздохнула (сейчас или никогда!) и начала произносить заранее приготовленные слова:

– Между нами больше ничего нет. Ты увлечен своей работой настолько, что не видишь меня и детей. Если говорить обо мне, то я устала. Устала засыпать одна, отмечать праздники одна, сама растить детей. У малышей словно нет отца. Ты всегда занят. Ты сидишь в своём кабинете, в этом крошечном мирке, куда нет входа остальным…

Она продолжила говорить, но Марк перестал слушать. Автоматически его взгляд скользнул по комнате: кровать, компьютер, стул, шкаф, столик… Ему вдруг показалось, что их спальня слишком мала. Нужно сделать её больше, освободить от лишних вещей, поклеить новые обои. Это следует обсудить с Мэри. Марк «включил» слух, чтобы задать жене вопрос насчёт спальни. Но уловил её слова:

– … не слышишь меня! Я всегда пытаюсь говорить. Всегда пытаюсь решить проблему по-взрослому, словами! А ты? Сколько можно оставаться мальчишкой?! Ты глава семьи, в конце концов! Мне это надоело. Твоя инфантильность… твоё нежелание брать на себя бремя ответственности…

Марк снова прошёлся глазами по комнате. Его взгляд упал на часы, которые стояли возле кровати на тумбочке. Квадратные, с ракушками на циферблате. Белые. Эти часы он подарил Мэри всего год назад. Какой это был праздник? Вроде, День Матери. Мэри тогда так радовалась, не могла налюбоваться ракушками. А он смотрел на её восторженное по-детски лицо и не мог насмотреться…

– …не изменяешь, – до его сознания вновь донеслись слова Мэри. Она говорила уже не заготовленный заранее текст, а фразы, которые истерически шли из сердца. – Да, с девушками не изменяешь! Но как иначе, если не изменой назвать то, что ты постоянно думаешь не обо мне, а о работе?! Ты даже спишь с работой! Я сама спать ложусь! О сексе я уже не говорю! Эта простая формальность переросла в пытку. Нежности больше нет, нет чувств. Вот уже полгода мы совокупляемся. И то – только тогда, когда нужно тебе. Совокупляемся, Марк, а не занимаемся любовью! Мне больно смотреть, как рушатся наши отношения…

Нужно было дарить ей нежно-розовые часы. Те, которые он сделал до этих белых с ракушками. Мэри была бы ещё довольней. Ах, милая Мэри! Тебе нравится всё женственное и нежное. Ты такая хрупкая, маленькая и прекрасная!

Они познакомились сразу после того, как Марк вернулся из армии. Ему было двадцать лет, ей семнадцать. Такая милая, выглядевшая ещё моложе, ростом ему по плечи, необычайно-красивая девушка сразу овладела его сердцем. Настолько, что спустя только три месяца со дня их знакомства, Марк сделал предложение. И тогда, на Новый год, под бой курантов, она согласилась…

– …повернись же! Я даже не знаю, слушаешь ли ты меня! Возможно, я в очередной раз говорю сама с собой.

Его слух уловил эти слова, и он повернулся. На лице жены не было злости. Оно выражало глубокую скорбь.

– Пойми – из уголков её глаз покатились слёзы, – я так больше не могу.

Марку захотелось обнять её. Но он не посмел двинуться с места.

Часы, на которые он теперь смотрел (за спиной Мэри), пробили 20:00. Сзади часы с ракушками также зазвенели. В соседней комнате, которая являлась его кабинетом, несколько пар часов в унисон пробили 20:00. Марк слушал эти звуки с благоговением. Вот сейчас, осознав, что уже восемь вечера, Мэри пойдет купать Эмму, и их разговор закончится до того, как супруга произнесёт ужасные слова прощания.

Но она не сдвинулась с места.

– Марк, я не могу, пойми. Не могу так. Ты совсем не разговариваешь со мной. Кристофер спрашивает, будет ли папа ужинать с нами. И мне страшно, Марк. Страшно, что если я отвечу правду, он воспримет это как само собой разумеющееся. Что он вырастет и станет таким, как ты. Для него будет нормой отсутствовать, быть вне своей семьи…

Что-то не так. Марк стал чувствовать это, как только пробили часы. Что-то случилось кошмарное, требующее его вмешательства. Но что? Мэри продолжала что-то говорить, однако Марк был увлечен мыслью о том, что произошло. Сердце его заныло, ноги подкосились.

– Нам нужно расстаться, Марк. Я забираю детей и ухожу.

В тонком сознании Марка всё же появилась истина. Он понял, что было не так. Часы. Одни из часов не пробили. Четверо из пяти прозвенели. Марк мог свободно определить звук каждого из собственных творений. Синие треугольные не пробили. Его любимые. Они сломались.

Не размышляя более ни минуты, Марк обошел Мэри (она загораживала дверь), и кинулся в свой кабинет. Профессиональными движениями он схватил потёртый футляр с инструментами и синие треугольные часы. Выложил необходимые инструменты, открыл заднюю панель на часах. Подковырнул отвёрткой одну из шестеренок. И тут он понял.

Мысль хитро ворвалась в мозг. Она пронеслась быстро, оставляя за собой разрушительный след, словно торнадо. Эта мысль поразила его, и заставила выронить отвёртку.

«Она всё-таки сказала это»…

В первый раз я увидел её при поступлении в ВУЗ. Не буду ничего говорить о заведении, это не имеет значения. Скажу только, что профессия была связана с инновационными технологиями. Я начал учиться вновь спустя десять лет лишь затем, чтобы повысить свой уровень мастерства на работе и получить ещё одно высшее образование, огромную значимость которого мне доказал один друг.

В тот день я принес справку о составе семьи, которую забыл вложить в пакет документов на поступление. Стоял около приёмной комиссии, так как женщина, сидевшая там, была занята. Она попросила подождать пять минут, и я терпеливо выполнял её просьбу, хотя прошло уже намного больше времени. Задумался ненадолго, но из мыслей меня извлек приятный женский голос: