Григорий Поздняков - Пролитое вино

В душу Михаила стали вкрадываться непонятные ему самому сомнения о правильности его поступка. Он ехал и думал: «А вдруг все это правда и дед Прохор рассказывал не сказки, а быль об этом не лудимом месте. Черт его знает ведь, в этом грешном мире может происходить и не такое. Но со мной таких чудес не бывало», но дороги назад у него не было. Да честно признаться, поступок он этот совершал не для того чтобы доказать, что Вишневый омут обычное место, а показать свою храбрость перед Дуняшей, в которую он был давно влюблен.

Ехал он недолго, как впереди себя увидел черный силуэт человека. Казалось кто – то шел по дороге впереди него. Михаил решил, что это странник, который сбился с дороги или торговец, возвращающийся с ярмарки. Человек приближался все ближе, но лица еще нельзя было рассмотреть. И только когда он поравнялся с путником, он дернул лошадь за уздцы, попытавшись остановить ее. Но кобыла начала хрипеть, и бить копытом о землю.

– Доброй вам ночи! Куда путь держите? – с лихвой сказал Михаил, с трудом сдерживая лошадь.

Человек поднял голову и улыбнулся. Такого взгляда Михаил не встречал нигде. В его глазах было отражение необъяснимой пустоты. Эти глаза совершенно ничего не выражали, взгляд был мертвым и бездушным. Михаила прошиб холодный пот и по спине побежали мурашки. Он не смог различить черты лица человека, но было видно, что путник молод. Только волосы были седыми. Странник поднял руку вверх и показал пальцем в темное небо и опять улыбнулся ехидной улыбкой. Михаил решил, что человек немой, или не желает с ним разговаривать. Он ударил лошадь по боку, и поскакал дальше.

– Кто бы это мог быть? У нас в деревне такой не живет, вроде все дворы знаю. Откуда он взялся здесь ночью. Да много ли на свете людишек болтается, – думал Михаил. Но вдруг перед ним всплыл рассказ деда Прохора про кузнеца Яшку: «Да нет ерунда, какая – то, не верю я в это» Михаил оглянулся назад, но путника уже не было. «Не мог же он так быстро уйти. Может быть в лес свернул. На все – таки странный тип. Ночью один без лошади ходит по степи. В такое время и на волков нарваться недолго. Да и кабан нынче свиреп. Идиот, какой – то», – размышлял Михаил. В своих размышлениях он не заметил, как стали появляться очертания Вишневого омута.

Михаил подъехал ближе и остановил коня. Он быстро слез с лошади, перевел дыхание и тяжело вздохнул. Привязав кобылу к дереву, он направился в сторону омута. Подойдя к воде, он обратил внимание на гробовую тишину, царившую вокруг этого места. Не было слышно даже кваканий лягушек. «Да мрачноватое местечко», -подумал Михаил, стягивая с себя рубашку. Только отблеск луны придавал этому месту какую – то неземную, и потустороннею жизнь. Она отражалась в глади воды и давала матовое свечение ее поверхности. Гладь была неподвижна и не предвещала никаких неожиданностей. От омута тянуло холодом, и Михаил его сразу почувствовал.

Он сел на трухлявый пень и стал снимать сапоги, с опаской поглядывая на темную воду. Вдруг он заметил на глади воды мерцание слабых огоньков. Они то зажигались, то гасли разноцветным сиянием. Казалось, что омут стал понемногу оживать. «Красота то какая!» – подумал он и еще ближе подошел к воде, чтобы принять водную процедуру. Свечение огней гипнотически притягивали к себе. И Михаил уже не мог оторвать взгляд от диковинной картины, которая творилась перед его глазами. Казалось, что начинается необыкновенное представление, для одного зрителя. Огоньки вырисовывали причудливые фигуры. Было такое ощущение, что они хотели показать несложную геометрию своим мерцанием. И Михаил заметил, что из воды стало вырисовываться строение, какого – то сооружения. Он на минуту перевел дыхание и четко увидел купол церкви, который неподвижно стоял под водой. Только на нем не было креста.

В этот момент его как молнией ударило: «Это же церковь, которая ушла под землю» Стали вырисовываться причудливые фрески и лики святых, только с какими -то злыми гримасами. У Михаила стали подкашиваться ноги, и он облокотился о дерево. Голова закружилась, он собрал все свои силы и бросился в омут за лилией, которая росла недалеко от берега. Михаил быстро сорвал ее и в этот момент он услышал мелодичный и чарующий женский голос: «Иди к нам, подойди ближе, останься с нами, не уходи» Голоса напевали все сильнее и сильнее. Они доносились со всех сторон. Потом раздалось мужское хоровое пение, оно шло из глубины омута. Михаил, зажав в руке лилию, громко крикнул: «Эй, кто здесь!» И услышал ответ все тем же пением «Ты не один, мы с тобой» Омут ожил, он пел и разговаривал с ним мелодичной и чарующей песней, она словно гипнотизировала его.

– Ой, чур меня, это же русалки и кикиморы, – пробурчал он себе под нос и наспех стал накладывать на себя крестное знамение.

Мелодичное пение стало превращаться в истерический смех. Кто – то пытался грубо схватить его за ногу. Он стал быстро выходить из воды, напоследок сплюнул в сторону омута. И бегом побежал к лошади. Крики и смехи доносились из кустов и камышей. Омут проснулся и жил своей ночной жизнью.

Михаил не стал одеваться, он схватил на бегу свои вещи, вскочил на лошадь в чем мать родила и галопом поскакал в сторону деревни Безобразовка. Он без остановки гнал свою лошадь и только, когда увидел огни родной деревни, остановил ее и перевел дыхание. Михаил, не спеша, оделся и поехал ко двору Дуняши.

Именинница сидела на скамейке и лузгала семечки.

– Ну что, Михайло, привез мне цветочек с омута чертового.

Михаил, ничего не говоря, протянул ей лилию, потом влез на лошадь и не спеша поехал к дому. Он долго не рассказывал эту историю никому, но прошло много времени. У Михаила с Евдокией появились дети, а потом и внуки. И одному любознательному внуку Грише, то есть мне, он рассказал эту невероятную историю. И я, действительно верю, что так все и было, потому что сам бывал в этих местах. И люди до сих пор стараются обходить стороной Вишневый омут.

Этой зимой холода опускались за тридцать. Саратову это было несвойственно. И контрасты температуры значительно давали о себе знать людям с ослабленным здоровьем, особенно эти скачки ощущали на себе гипертоники и люди пожилого возраста. Холода словно сковывали всё вокруг, окутывая мерзлой паутиной пространство. В городе мороз ощущался не так как в селе. Казалось город, как мог, согревал своих жителей издавая слабое тепло жизни, под тусклыми фонарями городской рекламы. Жители города с большим нетерпением ждали оттепели, но она наступала на столько резко и на немного, что тело начинало ломить, с непреодолимой болью в суставах и мышцах. Хотелось обратиться к сильному и здоровому массажисту, чтобы он как- то помял тебя, как кондитер рыхлое тесто. Но такое удовольствие мог позволить себе далеко не каждый.