Григорий Поздняков - Пролитое вино

Настроение стало меняться в лучшую сторону. Часы показывали за полночь, но спать Сергею в морге не хотелось. Причем в нем с каждой минутой просыпалось игривое настроение. Хотелось петь и танцевать. «Эх, подружку бы сюда» – подумал он и закурил последнюю из пачки сигарету.

Потом он снова подошел к трупу, скинул с него простынь и посмотрел на старое обнаженное тело «спящей красавицы». «Чем не пара Джек Потрошитель и спящая принцесса» – подумал он и стал аккуратно стаскивать тело с телеги. Оно как-то нелепо плюхнулось на холодный мраморный пол. Сергей оглянулся в сторону уснувшего преподавателя, но тот даже не поменял позу спящего. Он потащил волоком труп по залу к столу дяди Вани. Усадив грузную женщину на стул напротив преподавателя, он предал ей достаточно смешную позу для трупа. Он нацепил женщине дяде Ванины очки, а в зажатый кулак вставил электрический нож для разрезания грудной клетки. Сергей отошел подальше от стола и стал давиться от смеха, он периодически закрывал рот, дабы его восторг не услышал спящий преподаватель. Вид у покойницы был ужасно нелепый. Груди, которые напоминали уши кокер спаниеля, впалый живот и дряблая сморщенная кожа. «Вот он апогей человеческого ужаса! Вот он восторг человеческого бытия!» В Сергее стал просыпаться поэтический дар безумства. Он еще минут пять любовался своим творением, потом отбил свою неумелую чечетку, которой его обучали в детстве во дворце пионеров, повернулся и пошел в гардероб одеваться. «Вот завтра дядя Ваня проснется и обалдеет от ужаса, вот будет умора, хотел бы я посмотреть на его физиономию» – думал Потапов, натягивая куртку. Сергей жил в двух кварталах от морга, поэтому без труда добрался до дома.

Но наутро вышло все не так, как он думал.

К семи часам утра к моргу подъехало такси, из которого вышли мужчина и женщина с большой сумкой. И кто бы мог подумать, что это были родственники нашей «спящей красавицы», которая гордо в неглиже восседала перед спящим патологоанатомом. Они, тихо и не спеша, вошли в морг, с траурной печатью на лице, открыли дверь в операционную и их взору представилось спокойное и невозмутимое действие. Мужчина и женщина сначала посмотрели друг на друга. Потом у дамы подкосились ноги, мужчина успел поддержать свою подругу за локоть. Прошло минуты три, как она пришла в себя. Женщина собралась духом, крепко сжала в руке дамскую сумочку. И что есть силы начала кричать: «Ах, ты старый извращенец! Ах, ты паскудник! Что ты сделал с моей мамой!». При этом она подбежала к спящему дяде Ване и начала со всей силы лупить его по плешивой голове. Разумеется, что дядя Ваня ничего не смог понять. И когда он открыл глаза, то в первую очередь увидел мертвую старушку с операционным ножом в руке, которая сидела перед ним. Он спросонья заорал еще громче чем женщина: «Ой блин! Ой ожила! Что делается то!» Он издал душераздирающий крик, каким-то странным междометием: «Ага – Ууу-Аа!». Но женщина не унималась и продолжала бить бедного преподавателя с еще большей силой.

Потом вмешался, по всей видимости, ее муж. Он отодвинул плечом свою супругу в сторону и с размаху кулаком влепил дяде Ване по лицу затрещину, что тот отлетел в сторону шкафа и разбил стеклянные мензурки, которые стояли на полочках. Следующий удар пришелся ногой в живот. Дядя Ваня не смог вздохнуть, он скрючился на полу и хрипел, как раненный зверь, крепко от боли сжав кулаки. Мужчина продолжал его бить ногами, приговаривая единственную фразу: «Это тебе за мою любимую тещу, зоофил проклятый». По всей видимости, он не совсем понимал значение последнего выражения. Его супруга стояла в стороне и тихо плакала. На этот шум сбежались врачи, которые только пришли на работу.

Они с трудом оттащили взбешенного родственника от окровавленного патологоанатома, который уже чуть дышал на полу… Чем закончилась эта история, я думаю всем понятно.

Сергея Потапова хотели отчислить из института за эту глупую и жестокую шутку, но вмешался его отец, заслуженный врач района. Его удалось отмазать большими деньгами перед родственниками потерпевшей. И он остался для продолжения учебы.

Но при распределении на работу после окончания университета неудачливого студента направили во тьму тараканью, в село под названием Большая Ольшанка в Саратовской области. Причем, где находилась Малая Ольшанка – не знал никто. Вообще названия русских деревень меня всегда умиляли.

Отец Сергея не стал вмешиваться в распределительный процесс деканата университета и любимый, единственный отпрыск отправился лечить сельчан в Саратовские степи. Мать плакала на вокзале, отец ее успокаивал достаточно пошлым выражением, для интеллигентного человека: «Я тебе всегда говорил, что быстрота впрыска не отражается на качество отпрыска. Ну, ничего ведь в этой, как ее там, Ольшанке, да, там тоже люди живут и их тоже лечить надо. Поработает, опыту наберется, поумнеет и вернется в город»

Добрался новоиспеченный врач по местному бездорожью до места работы без особого труда. Он отыскал среди одноэтажных, ветхих домиков сельскую больницу, которая обслуживала кроме Ольшанки еще девять окружных деревень. На всю больницу был один автомобиль по прозвищу «Козелок труповоз»

Сергея поселили недалеко от больницы, на соседней улочке, у старушки по имени Пелагея. Это была шустрая и худощавая бабушка. Жила она одна, муж ее погиб на фронте в сорок первом, а дети ее разъехались жить по разным городам. Но от одиночества Пелагея не страдала. Дом и огород она содержала в образцовом порядке. На стенах бревенчатой избы висели фотографии ее родных и близких, врезки из фронтовых газет были аккуратно вложены под стекло в раме. А на маленькой кухне над печью, которая занимала половину комнаты, висели травы и издавали иной раз весьма неблагоприятный аромат.

– Это для чего у вас такой гербарий собран? – первым делом спросил Сергей.

Бабка Пелагея встала с табуретки и быстро шагнула к печи.

– Это, милок лечебная травка и я ей полсела лечу. Вот посмотри, и бабка сняла с веревки пучок травы, – это зверобой от многих хвороб помогает, а это пустырник, он у нас в конце лета цветет, от головы и от болей в пояснице лечит.

Сергей улыбнулся и поближе подошел к засушенному цветнику.

– Нетрадиционная медицина, значит.

– Ну, это так по-вашему, а у нас она как раз в традициях. Я этой травкой многих с того света вытащила.

– Значит, будем врачевать вместе – закончил диалог Потапов и прошел в спальню распаковывать маленький чемоданчик.

Жизнь в селе Ольшанка текла медленно и размеренно, но достаточно уверенно по сравнению с городской суетой. Сергей долго не мог привыкнуть к такому сельскому спокойствию. Каждое утро он шел в больницу и вел прием пациентов. К обеду поступал список вызовов и он, с молоденькой медсестрой и водителем Николаем, объезжал близлежащие деревушки у села Ольшанки. Иногда его охватывала легкая тоска по городской жизни, и он впадал в меланхолию. Ему казалось, что он выброшен из нормальной жизни и застрял в какой-то непреодолимой болотной рутине, из которой выбраться на тот момент не было никакой возможности. От такого подавленного состояния, Сергей все чаще просил бабку Пелагею к ужину купить у соседки бутыль дубового самогона. И он в один присест опустошал целую бутыль с картошечкой и белыми, солеными грибками. Так прошло полгода, которые превратились в один большой день.