Геннадий Мурзин - Подённые записки обывателя. Действительность как она есть

Ой, не ошибись, Серёженька, не ошибись!

Серёженька, между прочим, сейчас не одинок в попытке навести критику на благодетеля своего. Особенно частыми стали намеки на « отсутствие политической воли ». В конце прошлого года, когда явственно обозначена была позиция Путина о своем будущем, то есть об отказе баллотироваться на третий срок, заговорили о той самой воле, точнее – о безволии, заместитель генпрокурора Колесников, спикеры обеих палат Федерального собрания Миронов и Грызлов, руководитель комитета Госдумы Васильев, мэр Москвы Лужков, первый вице-премьер Медведев и другие.

Надо думать, люди репетируют. Готовятся к будущим выборам. И приготовили уже главное обвинение в адрес того, который уходит: судя по всему, станут обвинять в безволии самого волевого (они о том громогласно заявляли еще недавно) человека в России, формируя большой культ маленькой личности.

Ничуть не удивлен, что областной суд выпустил на свободу господина Черепанова (того самого регионального олигарха, коего подозревают в криминальных деяниях и который уже имеет две «ходки на зону»), заменив ему меру пресечения – с ареста на подписку о невыезде.

Справедливо, очень гуманно по отношению к страдальцу!

Известный в наших краях «журналист и правозащитник» господин Кузнецов сердечно благодарен губернатору, что тот поспособствовал торжеству справедливости.

Нюанс: Кузнецов сделал себе имя правозащитника на том, что ругал « советское телефонное право », а сегодня радуется, как дитя, что то самое «телефонное право» вновь цветет пышным цветом.

Да, много средь нас перевертышей-хамелеонов, меняющих шкуры по мере надобности.

…И пришел день!

Мне – 66…

На одном из телеканалов гостит Татьяна Устинова.

Вопрос ведущей:

– Что бы вы пожелали своим читателям?

– Ну, – пышнотелая дамочка задумывается и продолжает, – не читать плохую литературу, а читать хорошую.

Ага, понял! Дама имеет в виду следующее: все книженции, на обложках которых отсутствует её фамилия, – это непременно плохая литература и ее не стоит читать; а всю остальную, то есть детективы Татьяны Устиновой, – относит к хорошей литературе и рекомендует углубленно в нее вчитываться, потому что именно это и есть единственно хорошая литература.

И опять гости. Припожаловали только сегодня: девятого, якобы, не могли, так как сильно заняты были.

Они – коллеги: Ян Хуторянский – радиожурналист, Радис Сибагатуллин – фотожурналист.

Поздравили. Вот так…

Радис:

– Он не еврей.

Ян:

– И не татарин.

Радис:

– Он не таджик.

Ян:

– И не грузин.

Радис:

– Он журналист.

Ян:

– Он стойкий…

Радис:

– Парень.

Ян:

– Писуч.

Радис:

– Речист.

Ян:

– Кто ж он?

Радис:

– Ответ известен.

Ян и Радис (вместе):

– Это же Мурзин!

Благодарю, ребята! Экие, право, оригиналы: дуэтом работают.

После принятия нескольких рюмок почитаемого всеми напитка и сытного закусона коллеги принялись за старое, то есть за поздравление.

Радис:

– Жизнь-тепловоз…

Ян:

– Вперед летит.

Радис:

– Все реже остановка.

Ян:

– Друзья с тобой.

Радис и Ян (вместе):

– Нам – по пути.

Твой капитал —

«Путевка»!

А потом… Короче, хорошо так посидели. И, главное, вовремя разошлись: городской транспорт еще ходил.

Высоколобые московские мужи, претендуя на глубокое знание действительности, уверенно заявляют:

– Будущее России – за молодыми людьми. Потому что они – свободны!

Позвольте, господа, спросить: от чего свободны?

На улицах и в ночных клубах, да, абсолютно раскрепощены: колются, курят, пьют, голопупо кривляются, матерятся, как ломовые извозчики, причем очаровательные женские мордашечки ни в чем не уступают парням-сверстникам и могут без всякой видимой причины заехать в харю любому прохожему. Молодые люди, в самом деле, без комплексов. Однако…

Достаточно уйти с улиц, заглянуть в любой офис, на любое предприятие, там увидите совершенно других людей, людей с ужасающим страхом в глазах и их никак нельзя назвать свободными. Это – настоящие рабы, угодничающие перед любым начальником. Рабы готовы пятки лизать своему рабовладельцу и поперек слова ему не скажут.

Вблизи моего дома есть филиал супермаркета (частенько ссылаюсь на оное заведение, потому что бываю чуть ли не каждый день). И почти всегда слышу, как из подсобок магазина летит в торговый зал визг заведующей, не выбирающей при этом выражения: это руководительница воспитывает ту самую молодежь. И молодежь, свободно сверкающая голыми пупками на улице, молодежь-матерщинница смирнёхонько сносит любые унижения своей начальницы. Хоть бы кто-то и в чем-то возразил, ну, по крайней мере, обиделся!

Да, боязно потерять работу, но и в этом случае как можно позволять о себя вытирать ноги? Позволяют! Все! И на них произвольно топчутся.

Это – в коммерческом заведении. А у чиновников? Вот где верх лизоблюдства! В среде чиновничества вообще не принято иметь своего мнения, тем более его открыто высказывать. У них вообще никакой свободой не пахнет – абсолютный произвол.

Растет новое поколение людей с двойной или даже тройной моралью. И это считается нормой жизни, когда существуют двуликие Янусы.

Рабы, не надолго вырвавшись на свободу, становятся невероятно дерзки, агрессивны, жестоки по отношению друг к другу. На время скидывают с себя рабские вериги и предаются свободе.

Рабы были и в советские времена. Тогда тоже начальник многое мог сделать со своим подчиненным. Но даже в той тоталитарной системе были люди, которые, отстаивая честь и достоинство, могли возразить и открыто высказать свое мнение. Я, к примеру, не позволял на себе топтаться. Потому что себя любил больше, чем ту работу, которую делал, больше ценил самоуважение, чем деньги, которые получал. Начальству независимые суждения не нравились. Начальство начинало выживать (не так открыто и по-хамски, как сегодня, а изощрённее). Упорствовал. Пытался отстоять человеческое достоинство, но удавалось не всегда. Чаще – уходил, потому что борьба была не на равных. Уходил с гордо поднятой головой и чувствовал себя прекрасно. Испытывал при этом материальные затруднения, но оставался человеком, а не животным.

Особенно, повторяю, безропотно сносит все унижения молодежь. Боится потерять работу, зачастую не больно-то и денежную, не страшась утерять честь и достоинство. И эту молодежь высоколобые московские мужи считают свободной?! Эта молодежь еще менее свободна, чем их отцы из советского прошлого.