Виктор Кустов - Провинциалы. Книга 4. Неестественный отбор

– Ты ведь коммунистом себя не считаешь, – напирал Гаврилов накануне вечером после экскурсии в недавно открывшийся на Пушкинской «Макдональдс», где, отстояв длинную очередь, они попробовали капиталистические, довольно приятные на вкус, горячие бутерброды, а затем, прикупив в Елисеевском колбасы и бутылку виски, продолжили ужин в гостинице. – А может, даже никогда им и не был.

– Не был, я знаю точно, – подтверждал Красавин. – И не собирался. Он в партию попал под давлением обстоятельств и Сенцова.

Надо было для карьеры… И принимать его тогда в стройные ряды авангарда рабочего класса правильно не хотели… Но он – однолюб…

– И, уже явно опьяневший, придвинулся к Гаврилову. – Вот у тебя, Толя, сколько жен?.. Я имею в виду, любовница есть?..

Гаврилов помедлил, потом признался:

– Жена одна… Любовница тоже имеется… А у тебя?

– У меня были любовницы… Жена – вторая… А у него – одна-единственная… Красавица, правда, но одна, представляешь… И любовницы нет…

– А мы с моей разошлись… Интересы разные… – Гаврилов поднял стакан, не ожидая, выпил. Поморщился. – Надо было водки взять… Она привычнее.

– Так ты что, свободный человек? – уточнил Красавин.

– Официально еще не разведен. Пусть детей воспитывает… Я им денег даю …

– А он – однолюб, – вернулся Красавин к Жовнеру, молча слушавшему полупьяный разговор. – Вот и взносы платит, не понимает, что тем самым продлевает агонию коммунистов… И сдерживает наступление нового…

– Ладно, убедили, больше платить не буду, – сказал разомлевший от выпитого и начинавший уже дремать Жовнер.

– А партбилет сожги, – сказал Гаврилов. – Или утопи в клозете, как я сделал…

– Нет, мужики, этому действу надо придать политический характер, – загорелся Красавин. – Пойдем завтра на Старую площадь и прямо в ЦК, на стол…

– А он у меня дома остался… – сказал Жовнер.

– Да? – огорчился тот и уставился на Жовнера.

Он уже представлял, как привлечет к этой акции демократов: получится очень даже неплохой акт протеста.

Жовнер утвердительно кивнул.

– Тогда не пойдем, – рассудил Гаврилов. – Тогда пойдем завтра к министру подписывать документы…

Разговор хоть и был пьяный, но наутро по дороге в министерство Красавин напомнил Сашке об обещании сдать партбилет, уже трезво добавив, что коммунист учредителем демократической газеты никак быть не может…

– Я же сказал, вернусь и отнесу, – пообещал тот с нескрываемой обидой…

…В штабе демократов Травкина не оказалось, но Гаврилов быстро познакомился со всеми, кто был, тут же написал заявление о вступлении и пригласил всех однопартийцев в ресторан обмыть это событие. Но суетящимся активистам-демократам было не до этого, они с очевидным сожалением отказались от приглашения. Позвонил помощник Травкина, стало известно, что тот на встрече в Подмосковье и раньше вечера не вернется, и они пообедали в ресторане вдвоем.

Гаврилов выпил водочки, Красавин лишь пригубил за компанию, вернулся к вечернему разговору, мудро заметив, что благополучие в личной жизни – залог хорошей работы.

– Главное, чтобы интересы совпадали. В молодости больше на лицо, фигуру смотришь, а с возрастом понимаешь: с лица воду не пить… Мы с моей первой женой совсем разные люди… Поддались страсти юности, а потом мучились сколько… – Он задумался, подсчитывая. И сам удивился: – Десять лет почти!..

– А дети есть ?

– Дочь. И сын родился…

– А у меня трое, и я тоже десять лет уже мучаюсь, – весело сказал захмелевший Гаврилов. – Я секретарем первички был на ставке механика, а она – передовым овощеводом. Комсомольскую образцово-показательную свадьбу сыграли, под первого сына нам двухкомнатную квартиру без очереди выделили… Нет, ты не думай, что я из меркантильных соображений женился, она мне понравилась. Может, вот только недогуляли мы, времени не хватило узнать друг друга, как раз в плане мероприятий райкома комсомольская свадьба была… Но мы с ней до перестройки нормально жили. Она после первого сына еще поработала с годик, а потом уже сидела с детьми дома, обеды, ужины готовила… А я крутился с утра до вечера, сначала на предприятии, потом в райкоме… А когда партком возглавил на новой стройке, то и ночевать, бывало, не приходил. Но дом у меня и тогда, и сейчас – полная чаша. Дети обихожены, мать она хорошая, ничего не скажу, даже замечательная. Но культурный уровень, понимаешь, десятиклассницы… Или за детьми смотрит, или в телевизор уткнется и сидит. Ни газет, ни книг не читает. Политикой совсем не интересуется, только и делает, что сплетни собирает, а потом мне пересказывает… Совместных тем для разговора нет… Да и не было… Ты меня понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Красавин, хотя подумал, что, если бы у него было трое детей и жена хорошо за ними следила, он бы, скорее всего, от нее не ушел.

– А тут вдруг встретил… – продолжал Гаврилов. – Она замужем, двое детей… И оба как в омут… Мы с ней понимаем друг с друга полуслова… Когда вдвоем бываем, и поговорить есть о чем, и в постели… – Он запнулся, раздумывая, стоит ли об этом говорить, и закончил: – Одним словом, полная гармония…

– Развестись надо тебе и ей и снова расписаться, – посоветовал Красавин.

– А что, у демократов тоже насчет морального облика строго? – усмехнулся Гаврилов. – Это со стороны так все просто. А у меня пацаны, девчонка, у нее тоже дети… Старший, правда, уже взрослый, самостоятельный, сам скоро папой станет, а дочка школу заканчивает. – И пояснил: – Она меня старше.

– Все у вас сложится, – изобразил из себя провидца Красавин и перевел разговор в плоскость прагматичную. – Не возражаешь, если я тебя уже как члена партии введу в наш политсовет?

– Это что, как в бюро крайкома?

– Вроде того.

– Валяй, вводи. Только что я там буду делать?

– Нам нужен человек, который бы разбирался в экономических вопросах.

– Это можно, – не без самодовольства произнес тот. – Только я редко на месте бываю, все по командировкам мотаюсь. Вот вернемся домой, и я через неделю опять в Германию лечу, там у меня контракт намечается…

– По возможности… – сказал Красавин и изложил главное: – Нам нужны успешные бизнесмены, сам понимаешь, без денег политика не делается…

– Это точно, – подтвердил Гаврилов и сообщил, по-видимому, уже обдуманное: – Кое-какие средства на правое дело обещаю. Ну, и само собой, на газету, как договаривались с Жовнером…

Получив ответ на самый главный вопрос, Красавин стал расспрашивать, чем Гаврилов занимается. Оказалось, что у него сейчас подразделения, бригады и филиалы разбросаны по всей стране и он берется за все, на чем можно заработать. На Сахалине у него рыболовецкая бригада, в Новороссийске – лоцманы, в Ярославской области – дорожники, на Урале – строители, ну а с Европой решил торговые отношения наладить. Под эти разрозненные подразделения он собственный банк открыл, прикинув, что отдаваемых другим и за обслуживание процентов как раз хватит на его содержание, а если к тому же привлечь еще клиентов со стороны, можно и хорошую прибыль получать.