Илья Либман - Мелочи о мелочи

К тому времени в его жизни произошли большие изменения – бабушка была в постоянной болдинской ссылке, отец-генерал был захвачен в плен на одной из своих войн и теперь просто присылал поздравительные открытки и фотки с различными женщинами из разных стран заключений, а мать так и осталась жить в гостях безвылазно.

Анисим тяжело переживал пленение отца – как знак траура и непроходимой скорби он обрезал до колена его парадные брюки с золотыми лампасами и носил их, не снимая. Однажды после игры «флот для шпрот», когда они хорошо с Крохой лежали, Мелочь сказал ему: «Давай жить вместе в 67», на что Анисим ответил: «Я – Анисим – независим». С тех пор они только подмигивали друг другу на лестнице.

Сидела Кроха после ванночки в своем тюрбанчике на голове – волосы сушила да думку думала, как же ей стать чьей-то. Раньше в ее жизни были интересные встречи и с мелочью, и со средними, и даже с большими, не по работе, а по другим их интересам. Многие ей обещали, что и ей будет интересно, чтобы она потерпела. Она и терпела несколько раз, но интересно все равно не становилось, скорее даже скучнее, чем в начале. И к таким встречам она теперь испытывала что-то вроде аллергии и предчувствовала это заранее. Бывало, звонит какой-нибудь средний в серебряный ее телефончик и средним своим голоском щебечет ей, что будет очень интересно. Но дальше разговоров и шоколадных пирожных «зимний лес» интерес как-то не двигался.

Была у мелкой подруга по имени Гертруда. Была она из не мелких, но как-то не соответствовала вообще ничему. Кроха с ней познакомилась при странных обстоятельствах, которых сама давно не помнила. Когда-то они были соседками, но наша Мелочь начала кое-что делать по-крупному и переехала жить в другое место.

Та Гертруда думала, что она выходка из Германии, но Мелочь сказала ей, что никакая она не выходка, а имя ее придумано больными крупными много лет назад и обозначало «герой труда». Просто сократили для звучания. Мелочь сказала подруге, что та живет не свою жизнь, потому что носит не свое имя. Гертруда уже не работала много лет. Говорила, что слаба для любых видов работ, что ей лучше быть дома или с мужчинами. Когда она бывала с мужчинами – основная ее болезнь отступала, но наваливалось много других. Была Гертруда очень словоохотлива и за разговорами могла выпить ведра чаю или даже портвейну – смотря чего предлагали к столу. Наша Мелочь, бывало, все переделает по 2 раза в доме. А Гертруда не унимается со своими разговорами.

Были у Крохи и другие друзья, не слишком близкие. Некогда было Крохе дружбу дружить – кто тогда людей в степень возводить станет.

Была и она однажды чьей-то, но в ту пору ее это так еще не заботило. И тот, чьей она была, и вовсе этого не понимал. Но вот в последнее время это новое чувство нечейности беспокоило ее нимало. Как-то за безразмерным чаем она обмолвилась об этом Гертруде, на что та сказала, что на Владимирском рынке полно достойных мужчин с черными глазами и золотыми зубами, что они торгуют сладкими орехами засунутыми в кислую кашицу и сделают ее своей очень быстро. Мелочь задумалась: они могут сделать меня своей, но дадут ли они мне все, что у них есть, плюс любовь, ласку и заботу в первую очередь. Гертруда только посмеялась над ней за это и сказала, что на Bладимирском рынке золотозубые хоть богаты и красивы – любви, ласки и заботы не могут дать. Это она знает точно. Может стоит поискать эти качества в других местах. Но каких – она и сама не знала. Ей было это не так важно – у нее была болезнь, которая отнимала много времени и сил.

Любила Мелочь быть проинформированной, и за этим могла ходить в совсем неожиданные места, например в компьютерные дебри, где никто никого не знает, но все бесконечные друзья. Ей это было интересно: как будто сидишь в большой пустой и темной бочке, от которой пахнет старым вкусным вином. И другие сидят где-то совсем рядом, но их даже и не видно, но зато слышно очень хорошо. Это и есть бесконечные друзья. Один бесконечный объяснил ей про пустую бочку чрезвычайных размеров, что через бочечную кривизну и происходит бесконечная дружба. Крошка спросила про ласку, любовь и заботу. Бесконечный сказал, что возможности бочки бесконечны и неопределенны, как и ее кривизна и посоветовал мелочи объявиться верной подругой с вытекающими последствиями. Кроха так и сделала – себя всю заострила, развеселила, губки подвела, позы приняла, и побежали по тысячам каналов в разные концы бездонной бочки со сладким запахом новости про нашу Мелочь верную с перспективой.

Кроха по натуре своей была не только добра и красива, умна и учтива, но и впечатлительна. И когда ей стали приходить ответы и вопросы, приветы и запросы, она тому нарадоваться не успевала и находилась в состоянии ошаления и экзальтации какое-то время. Потом умом поняла своим не мелким, что это может быть просто другая разновидность по поводу интересных встреч, но уже без пирожных «зимний лес», потому что многие жили в недосягаемой дали. И ни– какая крутизна бочки приблизить физически их не могла, да они не слишком и сами стремились. Так просто и хотели оставаться бесконечными бочечными друзьями. Было правда одно исключение, мы знаем, отозвался необычным голосом он, поискатель сам-не-знает-чего из далекого неоткуда. Писал ей много незнакомых, но приятных мелочевым глазам и ушам выражений – обворожений, так что Кроха на него решила хоть одним глазком да глянуть. А сама себе думала, что живым его увидеть, навряд ли, придется – больно издалека он сигналы свои сильные слал. Назвала она его Mальком, потому что из-за дальности был он едва виден и контактировала с ним как фронт со ставкой – по часовому расписанию. Познались они на расстоянии, но Mальку того расстояния мало показалось, и он решил навестить мелкую и усладить обеих непосредственной близостью.

Кроха наша в такое поверить уже и не могла, да еще и не хотела, потому что это был большой отрыв от расписания продуманной жизни и грозил бы срывом своевременного возведения в степень многих крупных, которые в жизни своей ничего ждать не могли вплоть до истерики в публичных местах. Сидела как-то мелкая в баньке на мяконькой тряпице розовым задиком, задумчиво дубасила Гертруду по худющей спине и мыслила вслух под запах березовых розг о Mальковом заезде на предмет услады к ней в гости. Гертруда такому поверить не могла сама и мелкую отговаривала, плача от целебных крохиных побоев. Сидели они потом в предбаннике, пили липовый чай из трехлитрового китайского термоса еще очень долго.

Сидит бывало Кроха в перерывах от работы и смотрит в свой бочечный экранчик, а там целые страницы незнакомых лиц с фот на нее смотрят и как будто даже руки к ней тянут, хотя рук на фотах было не видно. Но Кроха прозорливой была – ей только лицо покажи, а все остальное она моментально в головушке своей достроит вплоть до переломов и родимых пятен – такой дар был ей дан с недавнего времени. Но она не слишком этим даром пользовалась – многие уродцами были не только физическими, но и моральными. Зачем на них время драгоценное тратить.