Анастасия Малинская - Волшебницы тоже плачут

– Что? Мой президент – примерный семьянин? Его бедная жена небось и не подозревает, где, с кем и КАК он работает!

– Хочешь, я подсыплю ему в пиццу слабительного? – заговорщически прошептала Анджи, и мы опять рассмеялись.

– Эй, очаровательные синьориты, здесь есть кто-нибудь? – послышалось сверху.

– Да, извините, я искала… сережку. Что вам?

– Огромную пиццу, бутылку колы и четыре стакана. И побыстрее, я привык получать от жизни все сразу, без промедлений.

***

– Без промедлений! Синьориты! Он что, итальянец?

– Ага. Дальний родственник Аль Капоне.

Я успешно пересидела под стойкой полчаса обеда семейства Адамсов, если не считать одного шумно-майонезного казуса с молодым официантом. Бейдж гласил, что его зовут Роман, роман очень спешил доставить два морских салата на третий столик и, споткнувшись о меня, хорошенько грохнулся. Мидии и креветки выпрыгнули на пол, посетители разом обернулись к стойке, но меня Роман не выдал. Славный парень, умеет хранить секреты.

Мы с Анджи пришли в любимый парк аттракционов и выстояли длиннющую очередь, чтобы попасть наконец на «чертово колесо». Отсюда, из кабины, Городок виден весь, как игрушечный. А еще тут очень романтично и всегда можно спокойно поговорить, потому именно колесо вошло в нашу с Анджи обязательную программу наряду с журнальным киоском, прокатом музыкальных дисков и катком. На коньках я, в отличие от подруги, еле стояла, но все-таки было очень весело.

Ветерок раскачивал кабину, а на западе садилось ярко-красное солнце.

– Как твой папа? – спросила я.

– Пишет, что через месяц его переведут. Будет раскрашивать цветы в тропиках.

– А ты очень по нему скучаешь?

– Да нет, я… привыкла уже. А почему ты спрашиваешь?

– Мой папа уезжает в Ирландию на полгода – учить маленьких эльфят танцевать.

– А как же физика? Профессор Страбэрс 10 лет подряд получал «Самого любимого учителя»! Помню, покажет на уроке что-нибудь откровенно волшебное, а потом просит ошарашенных учеников объяснить это законами физики. Но то, как он взглядом лампочки зажигает, всем возможным законам противоречит!

Когда на следующее утро я прибежала на работу, то вспомнила, что, убегая в спешке вчера, не оформила пропуск. Но ждать долго не пришлось – к зданию Ассоциации передо мной направлялась какая-то низенькая девушка в мини, и я вошла вместе с ней.

Энни сидела как всегда за своим столом с чашкой кофе и убитым взглядом. Может, я зря назвала ее дурой. Нельзя судить людей так категорично, у меня ведь жизнь, а не сказка, и не пьеса в духе классицизма, где герои четко разделяются на добрых и злых, умных и глупых. Между черным и белым есть что-то серое – как, например вот этот лак на ногтях Кайнд, лак, укрепивший во мне мысль, что милая секретарша впала в жуткую депрессию.

– Доброе утро! Что с тобой, Энни?

– Привет. Со мной все в порядке, с чего ты взяла, что…

– Энни! Знаешь, в шоколаде есть гормон счастья.

Я протянула новой знакомой конфету «Красный мак» и кинулась к лифту.

Наверху меня встретила Тоня, она попросила представиться, показала мое рабочее место и сообщила, что президент собирает всех сотрудников в конференцзале в 10.00.

Мой столик стоял довольно удачно у самого окна в большой комнате с еще двенадцатью такими же столами. Когда я уселась на мягкий крутящийся стул за компьютер, монитор загорелся, улыбнулся мне и подмигнул.

– Привет, меня зовут Лили. А ты тут давно? Ну и как работается?

Монитор продолжал тупо улыбаться, и я поняла, что обрести друга в лице этой машины мне не удастся. После я зарегистрировалась, нашла в почте сводку новостей, согласно которой соотношение Добра и Зла в мире составляло 48:52, пообщалась в чате со своим любимым покойным музыкантом Джоном Ленноном и попросила у Булгакова рецепт крема Азазелло, которым он без промедлений щедро поделился. Остальные 12 волшебниц к этому времени уже собрались и спорили, какой из 666 известных любовных приворотов наиболее действенен. Интуиция подсказывала мне, что все они в кого-то безответно влюблены, причем этот кто-то не кто иной, как сам мистер Адамс. Да, пожалуй, что-то в нем было. Но не до такой же степени! Скоро спор чуть не превратился в драку, но тут с видом победительницы распахнула дверь Тоня:

– Поторопитесь, красотки. Президент уже на месте.

Адамс хлопнул в ладоши, и обыкновенный конференцзал превратился в египетскую пирамиду. Сначала было темно, но президент щелкнул пальцами, и вдоль узкого коридора загорелись факелы, в свете которых стало видно, как на стенах сами собой рисуются иероглифы. После мы последовали за магом в сокровищницу, где и проходило собрание.

– А что, у вас важные дела Ассоциации всегда решаются в африканской глуши? – спросила я у одной из волшебниц.

– Что вы! Эндрю Адамс никогда не повторяется. У него такая богатая фантазия! – восхищенно воскликнула она в ответ, усаживаясь на старую скамеечку.

– Аttenzione, синьориты! – заговорил президент, и все замолкли. – Вчера вечером мне пришло электронное письмо от Всевышнего со следующими приказаниями. Я распределил их среди вас так, как считаю нужным. Итак, Вы, Ирэн, моя обожаемая сестренка, должны сделать так, чтобы через неделю Джина Льюис родила сына от Кевина Харпера. Не беда, что она уже замужем за Смитом, для Вас это пустяки. Теперь Вы, Мэри…

«О, этo же та самая девушка, с которой я сегодня утром зашла… Сестренка? А смотрел на нее совсем не как на родственницу! В обеденный перерыв надо поговорить с Энни. Она наверняка знает об Адамсе больше меня», – думала я, пока волшебницы получали свои задания.

– Ну а для Лили Страбэрс я выбрал самое простое. Джули Чаплин, невинная девчушка из нашего Городка, хочет покончить жизнь самоубийством. Надеюсь, для Вас не будет сложностью спасти ее от греха? Сделайте же так, чтобы Джули попала в Рай.

Адамс посмотрел на меня свысока и как-то странно улыбнулся. Я заметила, что ему очень идет эта улыбка, и мысли об Эндрю смешались с мыслями о несчастной Джули Чаплин.

– Все свободны! – президент опять хлопнул в ладоши, и гробница фараона модифицировалась в обыкновенный кабинет с обыкновенным длинным столом и жалюзи на металлопластиковых окнах.

До обеда я нашла в компьютере все о своей «пациентке»: от адреса и телефона до того, что она любит одиночество и устала от жизни; прочитала мысли Джули в данный момент, ее воспоминания и планы на будущее; просмотрела парочку ее кошмарных снов и выборочно – кадры детства и юности Чаплин. Кинолента жизни этой 19-летней девушки называлась «Как закалялась сталь», по жанру определялась как психологическая драма, а саунд-трек к фильму исполняли Моцарт и «Evanescence». «Интересно, как Кинокритик назвал мою историю?», – подумала я. Кинокритик этот жил, разумеется, в Pаю, на той же улице, что и Оператор, Сценаристка Судьба и Главный Режиссер Господь. Когда-то Кинокритик был обычным человеком, но в той, земной, жизни так много анализировал, классифицировал и критиковал, что Бог после смерти дал ему в Раю подобную работу. Мнение eго обо мне очень меня интересовало, но узнать его я не смогла – монитор вдруг потух.