Хелен Хоффманн - В плену у Снежной королевы. Книга 1

– Как бы то ни было, но я одна как могла и воспитывала и содержала все восемь лет детей, и все эти годы их отец и его мать бабушка детей, даже не интересовались ни их жизнью, ни их здоровьем. Зато теперь он не дает мне с ними общаться и настраивает против меня.

– А как так получилось, что они оказались с ним? – спросил дядя Андрей.

– А вот когда ему пришёл вызов на переезд в Германию, тут-то он и объявился впервые за много лет. До моего возвращения в родной город мы с ним и детьми жили у него на родине, в Киргизии. Сразу с порога начал петь, как он соскучился и что приехал каяться. Он де осознал, как ему нас все эти годы не хватало, вспомнил, что дети всё-таки серьёзно больны, а здесь как раз такой шанс подворачивается вывезти детей в Германию, и там уже будет возможность их вылечить. И еще не маловажный момент – в Киргизии вот-вот может вспыхнуть война, его могут призвать и если не дай Бог убьют, дети останутся сиротами и этот грех ляжет на меня. Да, и вообще, уверял меня, говоря, что там-то и будет наконец нормальное будущее для детей. В общем, давил на материнские чувства. Вот только маленькая загвоздка: все мы сразу выехать не сможем, он поедет первым, подготовит там для нашего приезда почву. Но для этого я должна подписать документ о том, что не имею к нему материальных претензий это меня как-то сразу насторожило, но тревога за детей, усыпила мою бдительность: у дочери серьезная болезнь, последний раз было до остановки сердца… да и всё ещё не верилось, даже, после стольких лет, в нечеловеческую подлость с его стороны к собственным детям… – Мария замолчала.

– Ну а дальше-то, что же дальше было? – проговорила тетя Эмма.

– Ну а дальше… дальше он о нас благополучно забыл. Только позже я узнала от знакомых, у которых родственники в Германии жили, что вызвал он в Германию какую-то женщину с двумя детьми, они тут же обвенчались, и он усыновил двух её детей такого же возраста, как и наши…. В общем, мне пришлось с этим смириться и жить дальше, вот только когда меня парализовало, а детей предложили отправить в детский дом, здесь я вспомнила об этом подонке и чувство гнева охватило меня. Почему наши дети должны жить в детдоме при живом отце, для которого чужие дети оказались дороже. Я стала писать в немецкое консульство с просьбой разыскать отца своих детей и обязать его позаботиться о них в связи с чрезвычайной ситуацией.

Через пару дней раздался звонок от него:

– Что ты лезешь в мою жизнь?! – орал он в трубку. – У меня своя, у тебя своя жизнь!

От такого его хамства, Мария растерялась:

– Но как же наши дети, ты ведь отец и обещал им помогать…

– Я ничего тебе не должен! – прервал он её. – И вообще, у меня твоя бумага с подписью, что я тебе ничего не должен, – зло выпалил он и бросил трубку.

– Но я не сдавалась, – продолжила Мария свой рассказ.

– У меня не было другого выхода. В конце концов под давлением, по всей видимости, со стороны консульства, он был вынужден приехать и забрать детей. Позже, находясь в глубокой прострации от пережитого и расставания с детьми, я услышала от тех же знакомых, что после приезда его в Германию он распространил слух среди наших знакомых о том, как он долго добивался того чтобы забрать у меня наших детей. Там он всем теперь показывает, какой он заботливый и примерный отец: о своих и о чужих детях заботится. Манипулятор! Ну а мне это все обернулось запретом с его стороны, звонить и общаться с детьми….

На следующий день Юлия повезла Марию на своей машине знакомиться с городом. Они ехали, разговаривали о жизни в России, Германии, рассматривали достопримечательности. Возле парка остановились, решив прогуляться по лесу. Вышли на берег Рейна. В заливе плавали утки и лебеди. Юлия вытащила завернутые в пакет куски хлеба и предложила Марии покормить их.

– Ты знаешь мои родители часто днём заезжают сюда, чтобы покормить птиц. Это для них стало своеобразным ритуалом.

Мария взяла хлеб, подошла ближе к берегу и стала бросать птицам кусочки хлеба. Птицы быстро подплыли к Марии вплотную. Некоторые выхватывали хлеб из рук, а один особенно наглый, умудрился ущипнуть её, видимо обиженный её не вниманием. Мария от души рассмеялась. Бросив последние куски хлеба, она проворно отскочила в сторону и вновь подошла к Юлии, которая с улыбкой наблюдала за этим действием со стороны.

– Господи! Я улетаю, я в раю! Много ли надо для счастья человеку? Теперь я хорошо понимаю состояние Плейшнера, когда он, оказавшись в Швейцарии, после ужасов войны наслаждался жизнью и покоем, – задумчиво произнесла Мария.

– Ты имеешь в виду «Семнадцать мгновений весны»? Этот фильм до сих пор здесь любим среди людей выехавших из Союза.

Долгое время они шли молча вдоль берега Рейна. Вдруг Мария произнесла:

– А ты знаешь, вся эта история с моей болезнью и детским домом наполовину правда. В основном для объяснения немецкому консульству и твоим родителям. На самом деле я была больна и парализована, но я вышла постепенно из этого кризиса, и, как говорят евреи, не дождутся! Мария помолчала.

– Весь ужас заключался в том, что после долгих поисков работы я устроилась наконец в одну частную фирму, которая со временем разорилась, директор бежал, а все долги фирмы местный рэкет повесил на меня и ещё одну сотрудницу, молодую женщину. У меня забрали родительский дом, машину. За остатки долгов если мы вовремя им не вернем они грозились расправиться с нашими детьми. Мы были обе в ужасе, не находя выхода из этого положения. Та женщина не выдержала давления и выбросилась из окна своей квартиры… остался маленький ребёнок.

– В общем, я вспомнила об этом подонке и решила: дети будут жить с отцом, подальше от этого ужаса. Мне легче одной будет выкрутиться из этой ситуации. А теперь дочь с подачи своего папочки упрекает меня, что я бросила их, живу и радуюсь в своё удовольствие. Она уже забыла о том, где был отец все эти годы. Я уверена, её легко купили, а я места себе не нахожу ни днём, ни ночью, тоска по детям сжигает меня. Мои подруги выразились образно по этому поводу:

«Ты, как тот челнок, вывела ракету на орбиту, а сама сгораешь в атмосфере…»

– Да, тяжелая ситуация, с ужасом представляю себе как ты всё это выдержала, – задумчиво произнесла Юлия. Давай завтра сходим в церковь, поставим за тебя и за твоих детей свечки, чтобы вы увиделись и никогда больше не расставались.

Празднично украшенные улицы. Рождественский базар блестит и переливается разноцветными лампочками. На центральной площади открыт каток, играет музыка, продаётся глинтвейн. Мария гуляет по рождественским улочкам и чувствует себя ребёнком, оказавшимся в сказке, где всё так чудесно и беззаботно…

Hа следующий день все вчетвером сидели в машине и ехали в направлении местности, где живут дети Марии. Это было в трёх часах езды от города, где жили её друзья. За рулём была Юлия, рядом сидел дядя Андрей. А Мария и тётя Элина сидели позади и тётя Элина комментировала всё, то что та видела в окно автомобиля.