Григорий Сарбаев - Нанятая совесть. Хроники практикующего адвоката

Марк давно уже освободился, и теперь мы каждый год вкушаем освященные яблоки за праздничным столом отца Григория, вспоминая «батюшкины яблочки», как дела давно минувших дней.

Я не люблю вставать рано, особенно на календарном стыке зимы с весной. Понимаю, что подобную нелюбовь испытывает большинство жителей Среднерусской возвышенности, но у меня это доходит до какого-то клина. Порой мне кажется, что одной из причин, по которой я стал адвокатом, то есть человеком «на вольных хлебах», было желание иметь возможность подольше поспать.

В то утро вставать надо было ни свет ни заря – новый клиент назначил встречу рано, поскольку потом у него была тренировка. Многоборец Варфоломеев, олимпийский чемпион, многократный призер чемпионатов мира и Европы, заслуженный мастер спорта, недавно прогремел во всех информационных лентах страны совершенно по иному поводу: он с размаху врезал кулаком бывшей жене по лицу. Та написала заявление, и Варфоломеев стал фигурантом уголовного дела.

Серое мартовское утро выдалось дождливым. «Тренировка у него, режим, видите ли, – собираясь, ворчливо думал я. – Качает мышцу. Чтоб еще кому-нибудь врезать».

Сонный, совершенно без настроения, приехал в одно из открытых в тот рассветный час кафе. Посетителей было мало, в углу на жестком диване сидел Варфоломеев. Узнать многоборца не составило труда. Мы познакомились, я заказал завтрак. Спортсмен начал сбивчиво рассказывать историю своей семейной жизни, обходя сам инцидент. Эту защитную реакцию человеческой психики я знаю давно. Он и так понимал, что совершил нечто малоприятное, а теперь должен рассказать об этом совершенно постороннему, да еще и попросить того о помощи.

Вспомнился Дюрренматт: «Из всех преступлений неприятнее всего сознаваться в убийстве. Обвиняемый сгорает со стыда, отрицает содеянное, хочет забыть его, вытеснить из памяти, с предубеждением копается в своем прошлом, отягощает себя преувеличенным комплексом вины и не доверяет никому, даже человеку, который относится к нему как отец, – своему защитнику» [16] Дюрренматт Ф. Авария. Собр. соч. Том 2. .

«Ладно, хоть не убил ее, – подумал я, прихлебывая кофе. – А судя по габаритам – запросто мог бы…»

Профессиональный опыт давно научил меня терпеливо выслушивать разные несущественные подробности, пока человек не созреет до рассказа о непосредственной причине нашей встречи. Но в этот раз утро подействовало удручающе, и на середине истории семейной жизни Варфоломеева я понял, что очень хочу закурить. Это было не по правилам, но зависимость брала свое.

– Извините, я понимаю, что вы взволнованы, у вас спортивный режим, здоровый образ жизни и все такое, но мне надо выйти покурить. Естественно, что вам, спортсмену, такая привычка в дикость, поэтому даже не прошу вас выйти со мной. Подождите пять минут, и мы возобновим беседу.

Варфоломеев не мигая посмотрел на меня, затем резко поднялся и пошел к выходу.

На улице чемпион суетливо, как старшеклассник на заднем дворе школы, полез в карман куртки, достал пачку, прикурил сигарету и затянулся. У меня от неожиданности прошел сон:

– Курите? Вы?!

– Да. Не знаю, что делать. От нервов, наверное. Закурил. Только не говорите никому.

– Думаю, что в этом случае понятие адвокатской тайны можно распространить и на информацию о курении.

Домашнее насилие – это всегда трагедия, и веселого в нем нет ничего. Было только одно исключение в моей практике. Шел бракоразводный процесс пожилой пары.

В основании был раздел большой квартиры, которую мама пыталась отвоевать для половозрелого сыночка. Тот мог бы взять ипотеку или по-другому, но сам решать данную проблему. Однако выбрал иной путь – маман требовала разделить квартиру непропорционально, оставив три комнаты ей с сыном, а четвертую, самую маленькую, – бывшему мужу, который эту квартиру и заработал.

Муж недавно выписался из больницы после второго или третьего инсульта, маленький, тщедушный, в лице ни кровинки, похожий на охлажденную курицу. Она – наоборот, полна сил и энергии, а габаритами напоминала гренадера в полной выправке. Красная физиономия была кругла и лоснилась.

На суде всплыли откровенные подробности домашнего терроризма, когда мужика третировали насыпанием соды в суп или стирального порошка в кашу.

Сынок сидел в зале и изредка, тихо, как профессиональный суфлер, подсказывал матери нужные ответы на вопросы.

– Какая же все-таки истинная причина развода? – поинтересовалась дородная тетка-судья.

– Он… – «тамбурмажор» озиралась в поисках нужного ответа. Помощь пришла от сынули. – Да! Он меня бьет!

– Я?! – тонюсеньким голоском взвизгнул «дебошир». Взгляд его снизу вверх более всего в этот момент походил на взгляд цыпленка, трепыхающегося перед курицей.

Не говоря об адвокатах, резко углубившихся в бумаги, даже судье, чтобы сдержать смех, потребовалось срочно выйти в комнату совещаний, для чего она и объявила перерыв на пять минут.

Вспоминается, что в свободолюбивой Франции был обычай мутузить своих благоверных на Пасху. Сначала била она его, на другой день охаживал он ее. Сегодня об этом рассказывают как о милом развлечении, хотя в подноготной обычая, как часто бывает, жесткая логика. Пары, устав от воздержания поста, в праздничную ночь грузились алкоголем «до полного отяжеления». А удовлетворение страсти плотской откладывали, пока не выветрится угар. А для того, чтобы случайно не сделать по пьяни детей-уродов, таким нетривиальным способом выпускали пар.

В остальных случаях все чаще бывает грустно. Иногда женщины, решив наказать мужа за пьянство, сами рвут на себе одежду, наносят удары, ссадины и вызывают наряд. Если сотрудники опытные, они быстро разбираются, что к чему. А если нет, то хомутают храпящего мужика на 15 суток.

Если же говорить о реальном домашнем насилии, то сколько ни встречался я с подобными случаями, могу сказать одно: мужчина бьет женщину только от собственной слабости. Дома ли, на работе ли, но в любом случае что-то у него не срастается, и за это расплачивается благоверная. Поговорка «бьет – значит любит» имеет в своей основе постоянную потребность мужа в жене. Подразумевается, что в ситуации, когда представитель сильного пола слаб, супруга обязана его «убаюкать», утешить, успокоить, сделать так, чтобы он почувствовал себя вновь сильным.