Варвара Титова - Кулёк

– Мы согласны! Идем! – и безапелляционным тоном уточнила, – Мы согласны, девочки.

Как два кролика, загипнотизированных удавом, мы с Иркой поплелись вслед за пареньком и уверенно шагавшей за ним Катькой.

Комната в общаге, куда нас пригласили, оказалась не такой большой, как у нас. Жутко обшарпанная, по-холостяцки не обжитая. В ней находились четыре кровати с продавленной сеткой, стоящие вдоль стен и посередине громоздилась тумбочка, застеленная газетой. На ней красовался живописный натюрморт: останки вяленой рыбины, причем косточки лежали такие белые, словно их тщательно выварили, очистили и подготовили для изготовления макета скелета рыбьей особи.

Вся газета была усыпана крошками от черного хлеба, при этом ни одной корочки оного не наблюдалось. Сбоку стояла недопитая бутылка пива. Вернее, допитая, на дне болтался глоток или два. И в центре композиции – консервная банка с раскуроченной крышкой, отогнутой криво в сторону, в которой плавали в масле бычки от сигарет.

Мы с Иркой замерли на пороге. Катька прошла вперед с инспекцией, но, думаю, никаких дополнительных улик она не обнаружила, кроме тех, которые лицезрели мы.

– Это вы так празднуете? – грозно накинулась она на паренька. – А приятели где?

– А меня Пашка зовут, – улыбался ей в ответ паренек, а ребята куда-то расползлись, сейчас соберу.

– Ну, знаешь, Катька, – не выдержала я. – Зачем ты нас сюда потащила? И вообще, мы не из тех, кто шляется по комнатам к парням.

– Девчонки, – заморгала как-то жалостно в ответ Катька, – Я и сама не ожидала.

– Вот, знакомьтесь, – подпихивая двух светловолосых парней вперед, радостно орал Пашка, – Это Серега, это Сашка!

– Мы уходим! – грозно сказала Катька. – Девочки, идем!

– Ну, куда же вы? – запереживал Пашка, – Может, посидим, сейчас гитару принесем.

– Нет, – не менее сурово сказала я, – Нам еще надо добраться до Левобережной.

И мы двинули на выход. На остановку вслед за нами выкатилась вся троица. Вокруг Катьки Пашка щебетал, как воробей:

– Ну, девчонки, не обижайтесь, мы хорошие ребята, будущие физики. Мы ж вообще не пьем, мы же хотели с вами просто познакомиться.

Автобуса не было, как назло. Мы стояли с Иркой, держась за руки, будто нас кто-то хотел растащить в разные стороны. Катька кокетничала с Пашкой, а два будущих физика скромно стояли в сторонке. «Ну и додики», – мелькнула у меня в голове мысль.

– И чего тут стоите? – прозвучал откуда-то сбоку надтреснутый старческий голос, – На табличку бы глянули, автобус ходит только до девяти.

Мимо нас прошаркала какая-то старушка с авоськами. На часах уже было половина десятого.

– А как же нам теперь уехать? – спросила я.

Пашка аж подпрыгнул на месте:

– Точно, вспомнил, этот только до девяти. Теперь надо или на станцию, или еще через центр ходит другой автобус до Речного. Мы вас проводим.

– Мне пора домой, – сказала Катька, – Меня мать убьет.

– Ну, значит, до дома провожу тебя я, а девчонок ребята проводят до центра, – радостно воскликнул Пашка.

Катька с Пашкой ушли в сторону дачного поселка. А мы с Иркой в сопровождении застенчивых физиков пошли в сторону так называемого центра, куда указала Катька.

Ребята по дороге пытались нас как-то разговорить. Но у них это получалось весьма жалко и неумело. Одним словом, физики. Наконец, мы вышли на какую-то довольно широкую дорогу с автобусной остановкой.

– Это здесь проходит автобус? – спросила Ирка.

Ребята как-то странно переглянулись и начали нас уверять, что нам нужно идти дальше. Мы прошли дальше к какому-то микрорайону и стали уже подходить к домам. Меня это крайне насторожило, и я остановилась, дернув Ирку за руку:

– Так куда же мы идем? – грозно спросила я.

Парни как-то замялись, потом один из них выдавил:

– Понимаете, девчонки, вон в том доме живет Серега, родители уехали, мы хотим пригласить вас в гости.

Я резко развернулась. Гневу моему не было предела:

– Знаете что! – заорала я, – Идите вы… идите вы… идите вы на свою физику, додики чертовы!

Я рванула Ирку за руку, и мы побежали обратно к большой дороге, по пути оглядываясь, нет ли погони. Слава богу, ее не было. На остановке было пусто. На табличке не было указано время последнего автобуса. Мы стали ждать. Начало смеркаться. В небе зажглись первые звездочки. Ярче засветились розовым светом фонари вдоль дороги. Впервые в жизни мне этот свет показался вовсе не романтичным, а зловещим и коварным.

На остановке мы стояли одни, как две дуры в цветастых юбках и перекошенных кофтах, без денег, документов, чёрти где от общаги в долбаном Долгопрудном, из которого непонятно как выбираться. При этом проклиная Катьку и свою собственную глупость.

К остановке не спеша подковыляла нереальных размеров тётька с такими же огромными сумками. Мы ей обрадовались, как родной маме, кинувшись с вопросами, как нам отсюда выбраться.

Тётька не спеша взгромоздилась на лавочку, обложилась сумками и лениво ответила:

– Автобус последний, должон быть минут через пятнадцать. А может и не быть. А на иликтичку-то, это вам воон в ту сторону шагать. Он оттудова и отходит, последний то.

У нас наступила жуткая паника. Что делать? Бежать на станцию? А вдруг автобус оттуда выедет и не остановится на дороге. До которого часа ходят электрички? Опять же, если на электричке, остановится ли она на платформе Левобережная, от которой еще топать минут сорок до общаги по темноте и это опасно.

– Но, вы то тоже автобус ждете? Значит, он приедет? – с надеждой спросила я у тётечки, которая в это время достала из сумки пирожок и начала смачно его жевать.

– А тебе-то какое дело? – презрительно ответила тётька и отвернулась.

Прошло по ощущениям примерно полчаса. Автобуса не было. Улицы давно опустели. Даже легковые автомобили не проезжали. В окнах домов горел свет. Там, в своих квартирах сидели долгопрудненцы, наверное, кто-то смотрел телевизор, кто-то, может быть, ужинал или уже спал. А мы, две дурехи, стояли на остановке и не знали, что делать.

В это время, тётька, дожевав свой пирожок, подхватила свою поклажу и двинулась куда-то прочь, в темноту. Стало совсем жутко.

– Идем на станцию, – скомандовала я Ирке, – Может там есть еще какой-нибудь транспорт. Или хоть милиция попадется, кинемся в ноги, попросим помощи.

Ирка ничего не ответила. В отблеске фонарей я увидела, как ее огромные глазищи наполняются слезами. Мы взялись за руки, и пошли вдоль дороги к станции. Прошли метров сто или больше, как вдруг из-за поворота показался поворачивающий прямо на нас автобус. Точно он! Забыв обо всем мы, не сговариваясь, метнулись ему навстречу, размахивая руками в свете фар.

– Дяденька, миленький, остановитесь! – кричали мы в исступлении.