Виктор Кустов - Русский манифест

Это был период неудовлетворённого любопытства, жажды познания истины (оттого и страна была самой читающей в мире). Благодаря этой жажде и запретам мы пропитывались культурой доступного бывшего, ушедшего в историю, пережитого другими, культурой предтеч, культурой всего человечества…

Мы читали много и жадно, тем самым развивая интуицию, стимулируя процесс познания. Я думаю, мы, как и другие поколения на этом возрастном этапе, постигали ёмкость времени и вкус свободы . Но наше отличие от сверстников на противостоящем Западе было в том, что мы делали это под идеологическим прессом. Отчего больше и лучше запоминали доступное. И выдавали в Космос мощный импульс стремления во что бы то ни стало познать истину , а также импульс свободолюбия , который в нас, принудительных атеистах, был сродни любви к Создателю, ибо человек, по сути, несвободен только от Бога .

Но культурная среда этих десятилетий в сравнении с первым периодом – периодом радостного открытия жизни, омрачаемая разве что физическим насилием взрослых и более сильных сверстников да неразделёнными чувствами – из-за недостатка достоверной информации именно о многообразии материального мира, который всё более довлел реалиями и вытеснял мир иллюзий, уже казалась душноватой. Хотя всё ещё оставалась комфортной благодаря существованию оазисов близких по духу и устремлениям людей и, самое главное, преобладающей атмосфере служения пусть и не ясному (коммунистическая идея уже не окрыляла), но чему-то светлому, возвышающему…

И ценились нашим поколением: надёжность друга, верность и нежность женской любви, мужская воля и сила, способность не бояться преодолевать трудности. Это определяло гармонию отношений между полами и в целом в обществе.

Перестройка и последовавший за ней период капитализации, напоминающий воровской шабаш, пиратское, шокирующее вторжение иной, неведомой прежде культуры, базирующейся на удовлетворении сугубо материальных потребностей и на попрании ценностей духовных, разрушили эту гармонию. Чужая культура, превозносящая физиологические потребности, перешедшая из разряда запретных в доступные, после почти пуританской жизни оказалась сверхобольстительной. Социальный крен в сторону удовлетворения сиюминутных желаний вызывали у большинства любопытство неофита и детское нетерпение узнать наконец-то неведомое прежде, вкусить запретный плод. Мы учились лгать (потому что конкуренция предполагала объегоривание другого), бахвалиться богатством (это стало подтверждением жизненного успеха), коллективно смотреть порнофильмы (долой всяческие, даже такие, тайны!), верить рекламе, пропитываясь раболепием перед вещами, бездумно предаваться наслаждениям…

Не ведая того, мы вдруг не только впустили к себе, но и сами стали в какой-то мере проводниками и проповедниками иной, чем была в большой, многоязыкой и многоукладной стране, культуры, явно менее духовной, не обогащающей, а напротив, принижающей, выхолащивающей человека.

Культуры воинствующего невежества.

Культуры постоянной лжи (реклама – образчик и пример для подражания).

Культуры нескрываемого и даже поощряемого, возводимого в ранг добродетели, эгоизма.

Культуры тщеславных тусовок и бездарных телешоу.

Одним словом, культуры ночи, тьмы…

Мы постепенно привыкали ко всё большим дозам этого оглупляющего оболванивания, деградируя и не отдавая себе в этом отчёта…

Увидел, поразился и запомнил надолго телесюжет о праздновании юбилея одного из сибирских городов. Жизнерадостная девушка лет восемнадцати, отвечая на вопрос журналиста, чем понравился ей праздник, не задумываясь, бойко выпалила то, что давно уже сидело в её юной головке: «Было много интересного, многих можно было увидеть, и даже героев нашего времени: грабителей банков и специальных агентов…»

Символичное признание. Пару лет назад подобное откровение я отнёс бы к недоразумению. К скудоумию и девушки, и журналиста. На худой конец объяснил бы его появление на телеэкране непрофессионализмом тех, кто этот сюжет делал и выпускал. Но…

…В центре города недавно открыли пивной ресторан… Он называется – «Шекспир»…

Прежде я посчитал бы это не очень удачным оригинальничанием. Теперь же убеждён: имеет место умысел.

Это осознанное действие. Направленное на разрушение традиционных культурных ценностей.

Это продуманное смещение понятий, перемена векторов.

Грабители банков, спецагенты – герои нашего времени.

Шекспир – всего лишь пивной бренд…

Это ли не символы уровня культуры наших дней и нашего сегодняшнего общества…

В книжных магазинах полки заставлены поделками литрабов, бездарно, безвкусно, а зачастую и безграмотно тиражирующих одни и те же сюжеты, украденные у предшественников.

Телеканалы соревнуются, кто выпустит сериал потупее и покровавее.

Театр превращается в место, где собираются революционно настроенные неофиты, выдающие себя за ценителей этого жанра, который, в угоду им, деградирует на глазах.

Мастерство живописца низводится к выставлению унитаза в углу пустой комнаты. Или к стоянию раскрашенного голого художника перед публикой…

Того, кто ещё не сошёл с ума, не поверил в талантливость подобных «произведений», ежедневно обрабатывают проповедники масс-медийных структур.

Разлагающая ядовитость подобных подмен уже настолько пропитала наше общество, что у большинства перестаёт вызывать отторжение. Раздражение сменяется апатией привыкания. И наконец – потребностью застыть на уровне примитива. Молодое поколение, получившее условно-формальное образование, в основной своей массе культурно дезориентировано, но зато успешно подготовлено к жвачному образу жизни, существованию в культурной резервации общества потребления, не ведая об истинно высоких образцах материализации духа…

По закону единства и борьбы противоположностей этот процесс разрастания до уровня бескультурья (культуры ночи) неизбежно должен смениться и сменится возвращением к истинным ценностям (культуре дня) . Думаю, мы уже преодолели низшую точку, нахожу все больше и больше фактов, подтверждающих это. Вот недавно в одном из госучреждений увидел охранника, читающего потрёпанную книгу. Это оказался роман Алексея Толстого. А столь необычный читатель признался, что открыл от скуки, да потому, что под руку попала, а теперь вот оторваться не может. «Интересно пишет, – не без удивления сказал он и признался: – А книги современных авторов листаешь побыстрее, чтобы узнать, чем кончится…»

Как вернуть наше общество в культуру дня?

Вопрос этот не праздный для тех, кому предназначено своей деятельностью созидать культуру, воссоздавая систему возделывания, воспитания, образования. И кто полагает единственно верным понимание этого термина как культуры дня .