Виктор Кустов - Провинциалы. Книга 3. Гамлетовский вопрос

– Пока, – подчеркнул Кантаров. – Примешь отдел, войдешь в курс, потом поговорим…

Откинулся в кресле, заслонив собой полстены явно маленького для него кабинета (отдельский был все-таки побольше, на три стола) и не скрывая удовлетворения от происшедших перемен.

– Материалы сдавай мне… Зайди к новому шефу, он с тобой собирался пообщаться… С ним уже все обговорено.

Сашка хотел заглянуть к Красавину, но его кабинет был закрыт.

И он, совершенно не настроенный на встречу с новым редактором (все-таки неожиданность), прошел в приемную, где грустная Олечка ответственно и прилежно печатала нечто на гремящей и звенящей машинке, которую слышно было даже в коридоре.

Бодро поздоровался, но она лишь приподняла голову, кивнула в ответ без традиционной улыбки, и Жовнер позавидовал Белоглазову: не всякая подчиненная будет так переживать смену начальства…

Он не мог предположить, что причина печали похожей на отличницу-старшеклассницу секретарши совсем не связана с уходом редактора (который когда-то и принял ее на работу), тем более что Белоглазов ей никогда и не нравился, как и большинство мужчин редакции (как тот же Жовнер, которого она почти и не помнила, так, временами мелькало что-то перед ней), она лишь научилась всем улыбаться и делать вид, что ей очень интересно выслушивать напыщенные монологи воображающих себя умными и талантливыми самцов, на самом деле озабоченных только заглядыванием за вырез ее блузки.

Причина ее нынешнего состояния была в том, что ее послушный до последнего времени ухажер завел себе другую, и теперь она (хотя он ей был совершенно не нужен, так, бойкий, хорошо целовался, в кино водил, симпатичный, подружки завидовали) чувствовала себя обиженной, словно у нее, без ее согласия, забрали еще не совсем разонравившуюся игрушку. Новому редактору, такому же широкому, как большой и шумный Кантаров, только ростом пониже и не столь громогласному она изобразила самую преданную улыбку (хотя Белоглазов и обещал ее забрать к себе поближе, но мало ли как сложится…), но тот никак на нее не отреагировал, только напомнил, что она должна находиться на рабочем месте с девяти до шести…

Лучше, если бы посадили в этот кабинет Красавина, может, тогда она и стала бы отвечать на его ухаживания…

Жовнер постоял, ожидая обычной информации, занят шеф или доступ свободен, но не дождался и толкнул дверь.

…Новый редактор Анатолий Игнатьевич Заворотный сидел за столом и увлеченно доедал лоснящийся золотистый пирожок. Жовнер помедлил, не зная, как лучше поступить, прикрыть дверь или все же войти, но тот приглашающе взмахнул свободной рукой, проглотил последний кусок, обтер пальцы большим клетчатым носовым платком, все так же молча продолжая рукой указывать путь следования вошедшего по кабинету до стула напротив. Наконец, сложив, спрятал платок в карман висящего на спинке кресла пиджака и неожиданно негромким для его комплекции, немного сипловатым голосом произнес, щуря и так не очень большие глаза:

– Если не ошибаюсь, наш собственный корреспондент в автономной области…

– Формально – руководитель литобъединения, – почему-то решил уточнить Сашка.

– Я в курсе, – кивнул тот головой, из-за шевелюры густых черных волос выглядевшей непропорционально крупной даже на этом туловище, – мы с первым секретарем обкома общались…

Произнес и замолчал, откровенно разглядывая Сашку, давая ему возможность постичь равенство его отношений с формальным начальством Жовнера.

Сашка тоже молчал, начиная понимать, что Кантаров, похоже, поторопился усаживать его за новый рабочий стол. Интуиция его не подвела. Заворотный стал рассказывать, как важно для крайкома, обкома комсомола, чтобы о делах молодежи в многонациональной автономной области знали повсюду в крае, что появление собственного корреспондента, его публикации замечают, на них реагируют.

– Я знаю, что вы нужны и здесь, в редакции. Мы с Сергеем Никифоровичем говорили о вас, да и Виктор Иванович просил перевести вас в штат. Со временем мы так и сделаем, но пока, Александр Иванович, придется пожить в Черкесске. Мы с Евгением Евгеньевичем решили, что будем поощрять вас повышенным гонораром.

Он многозначительно замолчал, по-видимому, ожидая слов благодарности, но Сашка «спасибо» говорить не стал, переваривал Никифоровича, Ивановича, Евгеньевича, стараясь правильно подставить их к знакомым именам, как и осознать собственное отчество, так четко произнесенное редактором.

– Там у нас внештатный корреспондент есть, – он заглянул в бумажку, лежащую на краю стола, – Ставинский Алексей Леонардович…

Сашка кивнул.

– Да, есть.

– Он сможет вас заменить?

Вопрос был неожиданным, и Жовнер не сразу нашелся, что ответить. Наконец не совсем уверенно произнес:

– Заменить не сможет, но оперативно освещать мероприятия вполне. Я могу ему помочь…

– Вот это я и хотел услышать, – с нескрываемым облегчением сказал редактор. – Значит, так и договоримся, вы постепенно вводите Алексея Леонардовича в курс дела, подсказываете, правите его материалы и готовитесь к переезду.

– И как долго… вводить?

– Пока не могу определенно сказать, – произнес Заворотный. И, словно извиняясь, пояснил: – Мне нужно разобраться… К тому же вам необходимо жилье. На первое время мы сможем вас одного, без семьи, устроить в общежитие. Но я не знаю, когда редакция получит квартиры, к тому же есть очередь… Было бы замечательно, если бы вы обменяли…

– Мы живем в квартире моих родителей, – сказал Жовнер. – Они сейчас дорабатывают на Севере, скоро приедут, так что менять нам нечего.

– А вы стоите на очереди?

– Вроде да, – неуверенно отозвался он, вспомнив, что прежний редактор Белоглазов обещал внести его в список нуждающихся в квартире.

– Я имею в виду в Черкесске, в обкоме? – уточнил Заворотный.

– В обкоме?.. Нет.

– Нужно было встать, там можно получить довольно быстро, будет что менять… Поговорите с первым секретарем обкома, проясните ситуацию. Если есть возможность скоро получить, правильнее будет подождать… Нужно будет, мы со своей стороны походатайствуем.

– Я поинтересуюсь, – неуверенно пообещал Жовнер.

– Ну, что же…

Редактор поднялся из-за стола, не особенно над ним возвысившись, но подавив внушительными размерами туловища, протянул маленькую, широкую, почти круглую ладонь:

– Пишите чаще, помогайте всем отделам и готовьте Ставинского, нам очень нужен в области собкор…

Заходить к Кантарову Сашка не стал, какой смысл, пусть между собой разберутся. И по отделам не пошел. Даже не поинтересовался, есть ли замечания к материалам, вопросы, предложения, чего никогда прежде делать не забывал. Вспомнил об этом, только завернув на проспект, ведущий к автовокзалу. Но возвращаться не стал.