Виктор Кустов - Провинциалы. Книга 3. Гамлетовский вопрос

Но, похоже, ответ был вовсе не обязателен…

Первый секретарь был почти одного с ним возраста, но выглядел и солиднее, и старше. Происходил он из карачаевского рода незнатного и небогатого (пролетарская основа), особым интеллектом, эрудированностью да и манерами не отличался, но зато был исполнителен и умел внимательно слушать старших товарищей, что отчасти и помогло ему сделать карьеру. Как правило, он редко бывал на месте, постоянно пропадал в кабинетах обкома партии, выполнял какие-то партийные поручения или же летал в командировки в Москву.

Основной его функцией было взаимодействие с вышестоящими товарищами, торжественное открытие комсомольских мероприятий, текущими же делами руководил более дотошный и хорошо знающий, чем кто в аппарате занят, второй секретарь. Но, в общем, первый был неплохим мужиком, может, поэтому Сашка и поторопился взять на себя обязательство помочь Ставинскому. А может, потому, что переход в штат редакции все еще казался ему не очень близким…

Но вопрос перевода был решен раньше, чем он ожидал, в солнечный день в середине августа, когда он приехал в краевой центр на совещание молодых писателей.

С утра он отсидел на его заседании, с затаенной радостью выслушал мнение руководителя семинара, местного прозаика и драматурга, рекомендовавшего его повесть к публикации в краевом альманахе (с грустью вспомнил о рукописи, затерявшейся на полках красноярского издательства), потолкался «с молодыми и талантливыми», так же, как и они, восторженно внимая благожелательно доступным литературным мэтрам, потом зашел в редакцию.

И в коридоре столкнулся с праздно, как ему показалось, прогуливающимся новым редактором Заворотным. (Потом ему объяснили, что это был традиционный профилактический обход редактором кабинетов перед последним рабочим часом.)

– Как кстати… На ловца и зверь… – растянул тот в полуулыбке полные губы. – Пойдем ко мне, поговорим, – и неторопливо, вперевалку направился к кабинету.

Увидев их, Олечка тут же вышла из-за своего стола.

Вопросительно заглянула в глаза редактору, всем видом выражая полную преданность и готовность исполнить любое приказание, удивляя Жовнера происшедшей с ней метаморфозой. Произнесла с приторно-услужливой интонацией:

– Вам чего-нибудь нужно, Анатолий Игнатьевич?

– Я позову. Не отлучайся никуда, – буркнул тот и прошел в прохладный после уличной жары кабинет.

– Удачно, что появился, звонить не придется… – Заворотный выдержал паузу, окидывая Жовнера изучающим взглядом небольших, но острых глаз. – Решил вопрос по квартире?

– Нет, не решил.

– Почему?

– А он не решается, – сказал Сашка, удивляясь, что редактор об этом спрашивает. Он же обещал посодействовать, значит, должен быть в курсе. – В обкоме меня своим не считают…

Тот насупился, пожевал губами, словно пробуя на вкус то, что собирался сказать.

– Не хотят давать… Тогда будешь у нас ждать. В течение года обещали всех осчастливить. И нечего прохлаждаться, отрывайся от жены. Со следующей недели приступай к обязанностям заведующего отделом писем, а то начальство уже интересуется, почему вакансию не закрываю…

– Приезжать? – зачем-то уточнил Жовнер.

– Само собой.

– Увольняться?

– Переводом. Все согласовано.

– Тогда через неделю, в понедельник, – уточнил Сашка. – Не начинать же среди недели…

– Но ни днем позже…

…Все действительно было согласовано, перевод оформили без волокиты. Единственной неожиданностью стала просьба первого секретаря обкома комсомола, чтобы он хотя бы до конца года, уже на общественных началах и в свободное от основной работы время, возглавлял литературное объединение.

– Это просьба наших писателей и отдела, – пояснил тот. – Ставинского мы на ставку оформим, крайком его рекомендует, писать в газету он будет, а вот опыта руководства молодыми писателями у него нет… К тому же он литературных произведений не пишет, а тебя обсуждали на семинаре, одобрили? – вопросительно посмотрел.

– Повесть рекомендовали в альманах.

– Тем более… В конце года мы поощрим…

– Я и без поощрений. Но только до конца года, – сказал Жовнер…

…Елена к новым переменам отнеслась с пониманием. Ей Ставрополь понравился, пару раз Сашка брал ее с собой походить по магазинам. Но разлука не нравилась, и она настраивала Сашку, чтобы тот подыскал квартиру для всех. Он пообещал, хотя выразил надежду получить в течение года от редакции собственную.

Ночь перед отъездом, уложив дочь в другой комнате, они провели за любовью и разговорами, заснув уже под утро, и почти сразу же были подняты будильником, поэтому досыпал Сашка в автобусе, а ровно в девять он входил в приемную редактора.

Заворотный задерживался.

Олечка, носившая теперь блузки с менее откровенным вырезом (учла замечание шефа), сообщила, что тот в крайкоме, и Сашка зашел к ответственному секретарю.

Теперь Кантаров сидел за массивным столом, занимавшим почти половину кабинета, по-хозяйски развалившись в новом большом кожаном кресле. На столе в беспорядке высились стопки машинописных материалов, лежали газетные полосы предыдущего номера, исчерканные телетайпные ленты, а сам Кантаров являл собой олицетворенную озабоченность и не скрываемую начальственность.

– Отдел принимаешь запущенный, – показал он свою объективную осведомленность. – Придется попахать по-настоящему. Но сразу предупреждаю, чтобы обид не было, снисхождения от меня не жди.

Жовнер удивленно взглянул на него.

Большое тело Кантарова подалось в его сторону, нависло над столом.

– А то тут некоторые посчитали, что могут эксплуатировать личные отношения. Кое-кто на связи понадеялся… А для меня все равны и все должны работать, а не просиживать штаны и трусики… Я делаю газету – и сделаю ее. И всех, кто будет мне мешать, раздавлю, – откинувшись, с иронией, за которой слышалась нешуточная угроза, добавил: – Сам понимаешь, комплекция позволяет…

– А мне зачем ты это говоришь? – спросил Жовнер, не зная, расценивать это серьезно или как неуклюжую шутку.

– Не знаю, что тебе Заворот наговорит, только мне твое перо сейчас, как сороке пропеллер, – продолжал Кантаров, подтверждая серьезность сказанного. – Я буду требовать, чтобы отдел работал, строки сдавал в полном объеме и по сетевому графику.

– Можно было об этом иначе сказать, – Жовнер поднялся и, выходя, не сдержался, уколол: – Не смею отвлекать от важных дел…

Кантаров промолчал.

В коридоре столкнулся с улыбающимся, явно чем-то довольным Красавиным. Тот искренне порадовался его переезду, сказал, что редактор еще в крайкоме, но вот-вот должен быть, а пока Сашка может подождать у него в кабинете, благо всех своих шерпов он разогнал по командировкам.