Виктор Жирнов - Лучший тренер Европы

– Учителем физкультуры работать не интересно. А тренером, пожалуй, да. Но спорт современный вырождается, стоит на допинге, рекорд, победа становятся самоцелью, а не дорогой к здоровью и физическому совершенству.

Возражал неуверенно Степан, но дядя Саша его оборвал.

– А ты плыви против течения, придумай, как по-своему сделать. Найди свои рецепты!

– А почему я не смогу стать партийным деятелем и плыть против течения?

Александр Степанович нахмурился и заиграл желваками.

– Я не хочу тебя морочить своими политическими взглядами, да не нужно тебе это, по крайней мере, рано. Я крестьянский сын, поэтому коммунистов не люблю. Не буду углубляться, скажу лишь, что они называют себя слугами народа, а сами народ считают своими слугами. В партию меня пытаются давно затащить, отказываюсь. Говорю, я сочувствующий, но до партии не созрел еще. Давай не будем подробно об этом! Прошу тебя только, не лезь туда, держись в стороне!

– Вы как дед Степа, не верите в коммунизм?

– Не верю! Но социализм уважаю. Уважаю и идею воспитания человека, совмещающего в себе физическое совершенство, духовное богатство и моральную чистоту. Вот и тебе предлагаю этим заняться, пока не найдешь свой философский камень.

– Может быть, вы и в бога верите как безграмотная моя баба Зина?

– Нет, как мои родители верить не умею, но им завидую. И я не считаю себя умней их, я обыкновенный рабфаковец-инженер и если не от сохи, так от тракторного прицепа. Посмотрим, во что ты будешь верить, через десять лет! А пока служи, там тебя от эгоизма чуть-чуть подлечат и…

Степан его перебил.

– Влиятельный вы человек, дядя Саша! Так на меня повлияли, что мне не терпится бежать в военкомат, отслужить два года и поступить в физкультурный! Все колебания ушли!

Александр рассмеялся.

– Только матери своей не говори, что это я тебе посоветовал, она меня убьет! Помню, как мне досталось от нее за то, что научил тебя с девушками знакомиться. Говорит: «Разврату учишь моего сына!»

Через год после этого разговора, младший сержант войск специального назначения, командир отделения радиоперехвата ГРУ, Степан Павлюков, зашел в ленинскую комнату и наткнулся на статью в Советском спорте о рекордсмене мира по тяжелой атлетике Павле Первушине, который учился в Военном институте физической культуры в Ленинграде. Оказывается, после года службы туда можно поступать. Перед глазами встал город на Неве со всеми его благами и красотами. Конкурс был сто человек на место, так институт был приравнен к военной академии и туда поступали не только солдаты и школьники, но и офицеры, желавшие ускорить продвижение по службе, но мотивация у Павлюкова была такая сильная, что все барьеры были преодолены и он переоделся из армейской в курсантскую шинель! Но перенесемся на несколько лет вперед, в бассейн «Строитель» треста Коммунарскстрой.

Главах6 Мечты и личная жизнь.

Постепенно зрела мечта, проявить себя в жизни как великий тренер в плавании, где, как ему казалось, никаких допингов не требуется. Чистый и благородный вид спорта, для белых людей! Стас после соревнований опять ушел в загул, а его ученики, Степана за тренера не признавали и не слушались, поэтому он стал набирать свою спортивную группу. При этом, молодой тренер понятия не имел о системе отбора юных пловцов. Правда, он штудировал книгу американского тренера Каунсилмена, подаренную ему Стасом, но специфика американской системы спортивного плавания не имела ничего общего с советской реальностью. Он брал всех подряд, кто хотел заниматься плаванием, не только не обращая внимания на способности, но и на возраст новичков. Естественно, что такой подход не сулил мировой или хотя бы всесоюзной тренерской славы, но Степан Павлюков об этом не догадывался и говорил родителям, на смех: «Я буду лучшим тренером Европы!» Отец ехидно спрашивал:

– Почему не в мировом масштабе?

– Не потяну, американцы непобедимы! – книга Каунсилмена показала ясно, что американская система спортивного плавания недостижима, что ограничивало его амбиции до европейского уровня.

– Необычайное смирение, не ожидала от тебя. Подумаешь – лучший тренер какой-то там Европы! —шутила мать, подливая ему в тарелку суп. Потом она махнула рукой: «Борис Григорьевич, разрешаю по сто грамм, выпьем за лучшего тренера вселенной!»

– Европы, только Европы, дорогая Татьяна Степановна, поэтому предлагаю выпить по сто пятьдесят, за нашего скромного сына! – При этом умудрился налить себе и Степану по двести грамм! Степан опьянел, но не сильно, а в самый раз, в этой стадии любишь весь мир, а в двадцать лет и ясно видишь свое блестящее будущее.

– -Вы смеетесь надо мной зря. Мой европейский триумф неизбежен как победа коммунизма во всем мире!

Читатель, наверное, уже догадался, что мой герой врать не умел, в том смысле, что все что привирал, обязательно воплощал в жизнь!

Если родители посмеялись по-семейному, добрым смехом, то другие, услышав бахвальство «лучшего тренера Европы» превратили его в посмешище… Стас как старший товарищ и тренер пытался сначала вразумить выскочку рациональными логическими построениями: «Во-первых, тебе, штангисту-недоучке, потребуется лет двадцать стажа, чтобы стать просто опытным тренером по плаванию. Во-вторых, в бассейне треста Коммунарскстрой нет условий для подготовки пловцов высокого класса. В-третьих, в стране работают тысячи квалифицированных тренеров, с какой стати ты окажешься сильнее их? В-четвертых, с твоим характером и бахвальством тебя просто напросто сожрут еще на областном уровне! В-пятых, и это самое главное, ты, со своей прострелянной рукой, не поступишь в институт физкультуры, так как там очень высокие вступительные требования по общефизической подготовке, а без диплома в серьезную спортивную школу тебя не возьмут!» Павлюков его внимательно слушал и не спорил, но думал по-своему: «За год стану толковым тренером, специалисты страны окажутся позади, если нет условий здесь, буду работать в другом месте, диплом получу, чтобы это мне не стоило, подавятся, не сожрут никогда Степана Павлюкова!»

Следовало бы сказать несколько слов о внешности моего героя в то время. Прошло всего четыре года с того времени, когда он вошел в набитое битком купе местного поезда Мурманск-Никель и был шокирован тем, что все эти люди внимательно слушают сослуживца его отца, старшего лейтенанта Лобова, рассказывающего как покорила всех женщин гарнизона удивительная красота семнадцатилетнего Степана Павлюкова. Прошло всего три года с тех пор, как обнаженный атлет, чемпион Ленинграда по тяжелой атлетике среди юношей Степан Павлюков, стоял на возвышении в качестве натурщика в Академии художеств, а седой профессор ругал студентов: «Что вы лепите? Вам дали натуру такой красоты и совершенства, перед которой Поликлетовский Дорифор – замухрышка, а вы лепите из него мускулистого пролетария с плаката! Посмотрите на него, это живой шедевр. Да если бы у меня была такая внешность, я никогда бы не стал профессором!» Степан до сих пор ломал голову над загадкой, кем бы стал профессор, если бы… Прошло два года с тех пор, как курсант Военного института физкультуры Степан Павлюков, в ладно пригнанной форме, косая сажень в плечах, гордо вышагивал по перрону Московского вокзала под восхищенные возгласы иностранок его фотографирующих: «О русс офисер, гуд, прек-ррр-асный!» После ранения и госпиталя тело потеряло пропорциональность, и упорные занятия плаванием еще не полностью компенсировали атрофию мышц правого плечевого пояса, он стал немного сутулиться, волосы поредели, в глазах проглядывала неуверенность, одежда с отцовского плеча сидела мешковато, походка стала суетливой. Можно было и нужно было постричь покороче поредевшие волосы, чтобы кудряшки на бакенбардах не подчеркивали залысины на лбу и начинающуюся раннюю плешь на затылке, можно было купить одежду по- лучше и помоднее и, как «лучшему тренеру Европы», иметь гордую осанку и твердую поступь победителя, но драматические зигзаги судьбы немного выбили его из колеи. Кроме того, имея оклад лишь восемьдесят рублей, он, из- за своей щепетильности, не смел просить деньги у родителей на хорошего парикмахера и портного, тем более потребовать себе джинсы за двести рублей. Тем не менее, он себя видел по-прежнему ярким красавцем, в то время как со стороны выглядел почти невзрачным тридцатилетним неудачником. И этот чудак твердил, что будет готовить чемпионов Европы? Людям было смешно!