Анастасия Полежаева - Записки разведчика. Книга первая

– Мне вести принесла птичка. Так как на счёт моего вопроса?

– Это обстоятельство, несомненно, учтётся в трибунале, Юрий Петрович. Только у меня есть очень непростой вопрос к Вам: Вы собираетесь вернуть только один артефакт? – голосом я намерено подчеркнул слово «один».

Темешев вспыхнул приливом ярости и не сдержался:

– Вы считаете, что их может быть два, три, пять, двадцать? Сколько?

– После нашей находки мы проверим всё. И, будьте уверены, найдём все ваши нычки. Так что, будете торговаться? Или сразу вернёте всё украденное?

Поняв свою оплошность, Юрий Петрович остыл и решил загладить свою вспыльчивость:

– Вадим Николаевич, простите, пожалуйста, старика. От пребывания здесь я потерял уже голову и вспылил поэтому. Будьте великодушны.

Я постарался ответить ему полушёпотом, так, чтобы никто не услышал:

– Юрий Петрович, Вы сейчас не в том положении, чтобы качать права. Сейчас на кону стоит Ваша жизнь! И я с полной ответственностью Вам заявляю: даже если Вы заберёте всё, что здесь есть, – для некой наглядности, я обвел рукой все ящики, что стояли в поле нашего зрения, – живым Вы до перехода через линию фронта не дойдёте. Вас использовали втёмную, и уничтожат, как отработанную вещь. Подумайте об этом на досуге. «Охранники» на самом деле не те, за кого себя выдают. Это группа прикрытия из диверсионной группы, которая Вас сопровождала всю дорогу и сейчас сидит в лесу. Перед последним КПП на линии фронта Вас не станет.

Мои слова очень напугали графа. Он молчал. Я смотрел на него и тоже молчал. Я сказал ему гораздо больше, чем следовало, но не мог сдержаться.

– Откуда у Вас такие сведения о будущем?

– Юрий Петрович, для меня это просто очевидно, а Вам – диковинно. Я сказал Вам больше, чем следовало. И теперь Вам решать, как поступить дальше. Вас всех сегодня разведут по разным камерам, но мне бы очень хотелось с Вами побеседовать, если Вы не против, конечно…

– Я не против. Делайте так, как считаете нужным. Мне уже нечего терять.

– Тогда я начинаю действовать. Не пытайтесь сбежать сейчас.

– Хорошо, лейтенант.

Я сделал знак двум разведчикам следовать за мной и подошёл к «охранникам».

– Поднимите руки вверх, господа! И не делайте глупостей!

К такому повороту событий «шкафы» не были готовы и подняли руки. Разведчики быстро обыскали их, изъяли всё, что было у них в карманах и запрятано в рукавах и штанинах.

– Господин подполковник, где мы можем временно разместить задержанных?

– У нас есть гарнизонная гауптвахта, пока только там…

– Хорошо. Ребята, ведите этого туда, а вы двое – лицом к стене! И не шевелиться! Стрелять я вас не буду, но сделаю навсегда калеками, если выживите!

По мыслесвязи я передал:

– Сержант, выключите его, возьмите у начальника караула другую одежду и переоденьте. Его одежду положите у начальника караула. Потом возвращайтесь за следующим. Их всех в разные камеры. Как понял?

– Слушаюсь, господин лейтенант! Понял отлично.

– «Дед», Привольный на связи.

– Добрый день, Вадим. Что у тебя новенького?

– В окрестностях гарнизона действует диверсионная группа противника, в задачу которой входит сопровождение дипломатов и их груза и физическое устранение графа Темешева. Охрана дипломатов – группа прикрытия из группы диверсантов. Их я пока арестовал, но камеры хлипкие, гауптвахта гарнизонная. Прошу зачистить диверсантов. И прошу дать разрешение на работу с Темешевым.

– Темешев – ещё тот орешек! На работу с ним я даю добро, но будь осторожен. С диверсантами поработаем, но нужно время. Потяни, сколько сможешь. О ликвидации сообщу немедленно. Конец связи.

Меня начали мучить сомнения: всё ли я предусмотрел в этой игре? Не осталось ли где прорехи? Генерал всё правильно понял и поддержит, но расстояние большое. А разведчиков в лагере практически никого нет… Остаётся идти на риск.

– Итак, господа дипломаты, своими действиями в военное время Вы лишили себя дипломатической неприкосновенности. А посему законы, действующие в военное время, могут примениться к Вам всем без исключения в полной мере и в полную силу. Поэтому хочу Вас предупредить: попытка вывезти из нашей страны такого количества драгоценностей предусматривает применение высшей меры наказания. Но для Вас ещё не всё потеряно. Вы можете загладить свою вину, вернув нам остальные драгоценности и артефакты, которые находятся в этих ящиках. У Вас есть десять минут на обдумывание, после чего я не смогу Вам ничем помочь. Я жду, господа!

Первым откликнулся атташе:

– Господин лейтенант, Вы не посмеете это сделать!

– Это почему же, Павел Пантелеймонович?

– Потому что это противоречит всем законам! И, в конце концов, это безнравственно лишать жизни дипломатов из-за горсточки камней!

Я улыбнулся:

– А это разве нравственно – воровать горсточку камней у государства, с которым разорваны все дипломатические отношения, включая культурные? А время законов мирного времени закончилось, когда наши страны вступили в войну друг с другом. У Вас на размышления осталось пять минут.

Они молчали упорно. Каждый думал о чём-то своём, только для него дорогом. Я не знал всех их тревог, но дал им шанс с меньшими потерями выйти из этой ситуации. Все задачи можно решить, пока ты жив. После смерти ничего нельзя будет решить и сделать.

К концу пятой минуты заговорил Темешев.

– Господин лейтенант, я, конечно, понимаю, что сейчас Вы применяете к нам момент психического давления, но также я понимаю, что законы действительно сурово относятся к тем, кто ворует в таких размерах, поэтому я хочу сделать заявление. В грузе, который мы сопровождаем, находятся три артефакта, которые имеют неописуемо высокую ценность не только в денежном эквиваленте, но и в культурно-религиозном. Первый артефакт – это икона «Исцеляющая». Она находится в этом ящике. Второй артефакт – это шпага, которую в нашем народе называют «Силенпура» – «Блеск Луны». И третий артефакт озвучит Нурали Каримович.

Садыков готов был испепелить Темешева взглядом, если бы это было возможно.

– Ничего я объяснять не обязан. Это всё наговор и придумано Темешевым.

Я с самым серьёзным видом обратился к Мещерину:

– А вы что скажете на это, Павел Пантелеймонович? Или тоже в молчанку играть будете?

– Нет, уже не буду. Потеряв жизнь, мы потеряем всё, а так в нас останется хоть какая-то маленькая надежда на то, что мы прекратим всё-таки это бессмысленное кровопролитие. Третий артефакт – это картина величайшего художника Ильи Бесчастного «Рождение легенды»! Но на неё был нанесён рисунок бездарного художника Джека Восьмёркина.

– Это всё? Или у вас есть надежда вывезти что-то ещё, кроме этих артефактов?