Оксана Кириллова - Листы картона

– Суп холодный, – заявила Елена Анатольевна, едва взяв тарелку узловатыми морщинистыми пальцами.

Тихон отметил, что бабушка выглядит лет на десять старше, чем даже полгода назад. Он хотел бы испытывать к ней жалость, но вместо этого почему-то мечтал сбежать. «Мы никогда особенно не ладили», – напомнил себе Тихон, но совесть это не успокоило. «Я никому ничего не должен», – добавил он, но на сей раз, похоже, ошибся.

Конечно, он был должен. Не только ухаживать за бабушкой – это он делал без нареканий, как спокойно ухаживал бы за любым пациентом хосписа, если бы его попросили, только бы приносить реальную пользу.

Он должен был любить ее. Но не любил. Некоторые посчитали бы это трагедией, а для него неутешительное открытие стало всего лишь витком внутреннего лабиринта. Еще и это, ну что ж. Он за свою жизнь любил только двух людей – мать и Евгению Семеновну. Возможно, на том для него все и закончится. Да некоторые вообще сироты и равнодушны к окружающим.

Я снова «ушел» на счет тринадцать – за последние несколько дней это стало доброй традицией. И как от таких трагедий отвлекаются «нормальные» люди?

Евгения Семеновна постоянно настраивала меня на то, что я «не сумасшедший, называй это богатой фантазией». Если придется с кем-то об этом говорить. Я искренне надеялся, что не придется.

Ну, фантазия так фантазия. Кто-то фантазирует о путешествиях, кто-то – о деньгах и славе, а я вот, видимо, о других мирах, в которых почти стираются воспоминания о мире настоящем. А какой из них «настоящий»? Может, как раз этот?

В нем бабушка – просто бабушка. Не главный бухгалтер, не женщина-кремень, решающая проблемы, а добродушная улыбчивая пенсионерка.

– Ба, я сегодня окно мячом разбил.

Я помню, что только что перенесся, но уже не помню, откуда. Что там произошло? Вроде что-то плохое. Не знаю. Тут случилась лишь одна неприятность, в которой я и признался бабушке.

Сквозь стекла ее квартиры светит такое яркое солнце, что все происходящее кажется несерьезным, а зацикленность на мелких проблемах – насмешкой над всемогущей природой. Бабушка в своем любимом синем сарафане в красную крапинку пьет кофе на кухне.

– Окно мячом? Классика жанра, – протягивает она с легкой улыбкой.

Бабушка никогда не раздражается по пустякам, да и не по пустякам в основном тоже. Не то что мама.

– Где это было, в школе? – интересуется она, как будто я пересказываю остросюжетный роман.

Я мотаю головой и приглаживаю все еще мокрые от пота, взвихрившиеся на затылке волосы.

– Во дворе у Ромки, мы в футбол играли. Я гол забил!

– Надеюсь, тебя никто не видел.

– Ты что, ба, меня видели, мне аплодировали! Гол был эффектный! – возмущаюсь я.

– Я об окне – оно что, тоже эффектно разбилось? Фейерверк из осколков?

Мы оба посмеиваемся, и на сердце становится совсем спокойно. Друзья говорят, у меня самая задорная бабушка в мире, она девчонкам фору даст. А я и не отрицаю, что мне повезло.

«Куча приятелей, классная родня, хорошие оценки… как тебе это удается?» – опять спросили меня не так давно. На самом деле судьба часто дает людям многое (суть в том, способны ли они это оценить), но что-то и забирает взамен. У меня забрала отца.

Как я уже упоминал, мы с папой были очень близки, их с мамой развод этому не помешал. Наши отношения сделались еще теплее, когда я вырос: отец стал больше доверять мне, мы о многом могли поговорить откровенно, и я не чувствовал барьеров между нами – ни психологических, ни объективных возрастных.

Оборвалось (от одного слова все внутри сжимается и дрожит от недоверия – неужели??) резко и глупо, глупее некуда. Отец работал прорабом на масштабной стройке в центре города и сорвался с высоты тринадцатого этажа. Ему было тридцать три. Мне – тринадцать.

Когда мне рассказала мама (несмотря на их вечные разногласия, она плакала), я вскрикнул – больше от изумления, чем от ужаса – и замолчал. На месяц. Нет, дар речи меня не покинул, просто не было желания с кем-то разговаривать и вообще взаимодействовать с миром, в котором возможна такая чудовищная несправедливость.

Евгения Семеновна договорилась, чтобы меня не вызывали к доске, и все работы я выполнял письменно. За то время я дважды пришел к ней – разумеется, по ее приглашению – и не сказал ни слова. Она умудрялась повернуть так, чтобы мне и не пришлось ничего комментировать – рассказывала о своем прошлом, о прошедшем войну отце, о бабушке, до старости трудившейся в детсаду. Ну а мать, врач с тридцатилетним стажем, могла поведать о себе сама.

Я кивал, улыбался. А после шел домой к маме, слушал плеер и смотрел по сторонам. На людей, на витрины, на дороги, на чистоту и замусоренность улиц – и не думал вообще ни о чем, сливался с толпой, шагал в заданном направлении. В такие моменты реальность становилась как никогда плоской и однозначной, потому что существовало только «здесь» и «сейчас».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.