Владимир Калинин - Разбуди меня, дробь барабанная. Часть вторая

Наш мехкорпус находился в лесу, на месте бывшего леспромхоза, и был в стадии формирования, дивизии были укомплектованы не полностью, безнадёжно, отставая от графика, что нас всех сильно удручало. Я был назначен, зампотехом противотанкового артдивизиона, и мне хотелось плакать, от досады, так как все орудия были на конной тяге, за исключением, одной тяжёлой батареи, буксируемой, старыми, гусеничными тягачами. Ну, почему мне так не везёт? Технарь, называется, кобылам хвосты крутить! В подчинении у меня, оказалось, три человека, сержант-техник и два бойца-слесаря, которые, занимались, чем придётся. В основном, «скотными» делами, и моё унылое будущее, меня ничем не прельщало. А Витька Сазонов, получил назначение, зампотехом танковой роты, и был рад, не смотря на то, что в роте были одни старые «ремки», Т-26. И, я бы на его месте радовался, не меньше, но не судьба! Будем лелеять надежды, о скором прибытии, обещанной, новой техники.

Жили мы по военному, в огромном палаточном лагере, строительство казарм и прочих объектов, по какой-то причине, было остановлено, на уровне возведённых фундаментов. Семейная часть комсостава заняла пустовавшие домики посёлка, а холостые офицеры довольствовались палаткой. В одной палатке со мной определился на жительство, тот самый, ехавший снами со станции «пехотный лейтенант», оказавшийся младшим политруком, и в данный момент, занимающий должность, политрука рембата. С первой минуты нашего знакомства, этот «партийный бог», мне не пришёлся по душе, он представился, политрук Тупилин, мне, ничего не оставалось, как ответить, техник-лейтенант Галитин. Слащавым, вежливым голоском, он старался склонить меня к «душевному» разговору. И, в тоже время, неприкрыто, выпячивал, свою «политическую значимость». Стремился, внушить мне, своё превосходство. – Ну, как вы устроились, товарищ лейтенант? Как вам служба? С обязанностями справляетесь, не нужна ли помощь? Мне, очень хотелось надерзить, этому, сопливому, выскочке. Но, помня поговорку, не буди лихо, пока оно тихо, сдержался, и спокойно, сказал. – Полный порядок, товарищ политрук, служба как служба, ведь мы офицеры, и это наша профессия! Сейчас у меня было свободное время, и я решил прогуляться, оставляя, политрука в палатке, одного. Оглядывая территорию, я оценивал ситуацию, со «своей колокольни», из корпуса, в обеих дивизиях, боеспособны были только два моторизованных полка. Они были оснащены автомобилями и мотоциклами, усилены бронедивизионами. А вот, два танковых полка, укомплектованы техникой, едва на треть, и два артполка, не в лучшем положении! Мне же придётся воевать! Надо, срочно, готовиться, до начала войны оставалось два года, я не мог быть беспечным, потому, что точно знал эту, зловещую, дату! Из старого ангара, доставшегося рембату от лесхоза, доносился стук молотов и молотков, вторая смена ремонтировала технику. Подойдя поближе, я увидел вокруг ангара, горы, брошенной техники, которую не смогли восстановить, и она ржавела под открытым небом. Десятки танков, пушек, автомобилей! Что это? Саботаж? Попустительство? Я вошёл в ангар, грохот, чад и смрад, в полутёмном помещении, повергли меня в уныние, работа при факелах, с допотопными технологиями! Где электричество? Ковка, рубка, клёпка! Где сварка и резка?

Я вернулся в палатку, уже в полной темноте, «комиссар» храпел, укрывшись одеялом, стараясь не разбудить его, тихо лёг на свою кровать, и, радуясь, своему открытию, строил планы на завтра. В ангаре, была коморка, под замком, всеми забытая, но так нужная, в ней я обнаружил сварочный аппарат и ящики с электродами. А также, автоген, кислородные баллоны и бочонки с карбидом, так, бесхозяйственно, кем-то брошенные. Ещё один сварочный аппарат, которым, никогда не пользовались, он был в заводской упаковке, я обнаружил в зарослях бурьяна, на брошенной пилораме. Кстати, кабель от пилорамы привёл меня в дизельную электростанцию, которая, находилась в ста метрах от ангара, в помещении земляночного типа, три исправных агрегата, это же цивилизация! Давняя привычка меня не подводила и здесь, я проснулся в шесть утра, как обычно, быстро встал и одев галифе и обувшись вышел из палатки. Горнисты трубили подъём, в палаточном городке, шло, оживлённое, построение на физзарядку, не видел я, только своих подопечных, с сержантом во главе. Они почивали, в палатке, стоявшей, отдельно, поодаль от городка. Строгие старшины артдивизиона и ремонтного батальона, почему-то, не беспокоили по утрам, своих «прикомандированных» и «откомандированных». Видимо, некому было, навести порядок. Войдя в их палатку, я громко крикнул. – Подъём, строиться на физзарядку!

Сержант Липягин, недовольный с просонок, хотел запустить в меня сапогом, но увидев рассерженного командира, сконфуженно, подскочил и начал быстро одеваться. Бойцы уже застёгивали пуговицы, трясущимися пальцами, и поправляли складки под ремнями. – В чём дело, сержант!? Говорил я, напустив строгость в голос. – Чтобы это было в последний раз, распорядок дня нарушать не позволю, форма одежды «голый торс», командуйте сержант! После завтрака, жду вас у брошенной дизельной! Комбат, ремонтного батальона, старший техник-лейтенант Матюшкин, был пожилой, полноватый мужчина. Форма, на нём сидела, как на корове седло, и сам облик его, и манера говорить, были тоже, не уставными, но дело своё он знал. Правда, был консервативен, и прогрессу, никак не поддавался, опасаясь, всякой инициативы. – Чего тебе, – говорил он, торопливо, – не видишь, некогда мне! Я ожидал всего, заходя к нему в «кабинет», если, только можно, так назвать, захламлённую конуру, но такого отношения, никак не ожидал. Он, больше смахивал, на нерадивого дворника, и разговаривать с ним, было не возможно, на все вопросы, я получал «анекдотичные», отрицательные ответы. И, понял только одно, нужно обратиться к высшему руководству, как изволил выразиться, горе-комбат. – Куда, к кому обратиться? Я не стал долго думать, и решил идти на приём к самому комкору, генерал-майору Бердникову.

Штаб корпуса, располагался в поселковом клубе, и я, направил стопы свои к оному, надеясь, на благополучный исход, своих намерений. Комкор, оба комдива и комиссар жили в городе, до Бреста отсюда было двадцать вёрст, но у них были служебные автомобили, и они могли себе это позволить. Генеральской эмки, ещё не было около штаба, а остальные три, поблёскивая чёрной краской, стояли, выстроившись в ряд. Поприветствовав дежурного, я поднялся на второй этаж, в приоткрытую, дверь приёмной, было видно, как комдивы беседовали, сидя в креслах, коротая время ожидания, нужно перехватить комкора, до приёмной, ох не хочется, чтобы меня «отфутболили». До меня донёсся снизу, чёткий доклад дежурного по штабу, и я сделал «стойку», готовясь к встрече. Генерал, попросил дежурного, пригласить к нему на совещание комиссара и комдивов, и стал подниматься на второй этаж. Чеканя шаг, я двинулся навстречу, и отдавая честь, представился. – Техник-лейтенант Галитин, товарищ генерал, разрешите доложить, очень важное сообщение, не терпящее отлагательств! А, позади комкора, уже поднимался дивизионный комиссар, седой и строгий старик, с лукавинкой в глазах. – А нельзя ли, и нам послушать, уж дюже любопытно!? Комкор, моложавый генерал, с отменной выправкой, усмехнувшись, спросил. – Вы не против, лейтенант? Комдивы, полковники Мещеряков и Дыменко, встали, увидев комкора, и комиссара Лагутина. Генерал, оглянувшись, спросил, весело улыбаясь. – А комдивам, разрешим присутствовать? Я утвердительно кивнул, и все вошли в кабинет. Все расселись за столом, а я стоял посреди кабинета, и молчал, с такой серьёзностью на лице, что все, это, вдруг, заметили. Генерал, посерьёзнел, тоже, и сказал. – Слушаем тебя, даю пять минут!