Олег Ярков - Туман. Книга вторая

Причитая подробным образом, и жалея себя изо всех, оставшихся в его распоряжении, помещичьих сил, Кирилла Антонович проник в свою каюту. Хотя, слово «проник», было выбрано как самое толковое для определения способа попадания в отдельное помещение с кроватью, на которой он приляжет с «мокро на голову» полотенце. До следующей стоянки, большого Волжского города Балаково, оставалось пять часов. Господи, целых пять вечностей!!!

– Битте, э-э… пить! Бальд… скоро порт, вам выйти на… эрде… земля.

Стук в дверь вытащил Кириллу Антоновича из дремотной трясины, в которую он провалился, едва опустил голову на подушку. Не испытывая ни капли облегчения от нахождения на кровати, помещик встал (ладно, оставим слово «встал», хотя явно напрашивается иное словцо), и отворил дверь.

На пороге стояла всё та же немка, цепко держащая за локоть официанта. Тот, в свою очередь, держал в руках поднос, на котором красовался стакан, одетый в красивый подстаканник.

– Да-да-да, выйти на землю. Спасибо, фрау Шенке, спасибо и данке! Любезный, поставь чай на стол. Да, и тебе спасибо!

Довольная собой немка собралась удалиться, пристроившись в кильватере (Господи! Всего ничего на этом пароходе, а уж сколько морских словечек понавыучивал!) у официанта. Однако возня с расстановкой чая на столе, и манипуляция с нарезанием лимона были поняты длинноносой фрау по-своему, и она быстро ретировалась.

– Вот и хорошо, – сказал официант, доставая какой-то порошок из жилетного кармана. —Господин Ляцких, примите немедля, запейте чаем и полежите минут тридцать. Скоро Балаково, а вам надобно быть в форме. На борт поднимутся новые пассажиры, среди которых, может статься, окажутся те, на кого вам следует обратить внимание.

– Простите, любезный, а вы… кто?

– Яков. Просто Яков.

– Вы от….

– Да. Я – от. Имен называть не надо. Ежели случиться нечто срочное, или, ваш взгляд, архиважное, закажите мне… хоть чай с лимоном. Я буду знать, что у вас есть надобность в разговоре со мной. Хорошо?

– Непременно так и поступлю. А скажите, нас уж двое на корабле?

– На пароходе. Нет, есть ещё наши люди, но вам их знать пока не надо. Прилягте, отдохните, а мне – пора. Не гоже официанту так долго быть в каюте пассажиров.

Забрав поднос, Яков удалился.

– Что происходит такого, о чём мне не сказал господин Толмачёв? Я же должен быть один на пароходе, а, поди ж ты, тут целый отряд! Получается, что это не такое уж простое дело? Теперь понятен скепсис Модеста Павловича, говорившего, что то, что просто и мягко устелено, может оказаться не самым приятным приключением.

Кирилла Антонович умышленно исказил слова штаб-ротмистра, поскольку она, вышеупомянутая фраза, в оригинале содержала слишком уж мрачное слово.

Мельком взглянув на циферблат карманных часов, помещик сразу определил, что до стоянки в Балаково осталось немногим более трёх часов и, значит, могут начаться события, из-за которых Кирилла Антонович попал на пароход «ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ МАРИЯ ПАВЛОВНА», принадлежавший Волжской речной компании «Самолёт».

Утопив часы в жилетном кармане, помещик поглядел на себя в зеркало. Поворотив отражение то одним, то иным боком, благодушно отметил, что отражению даже очень понравился оригинал, стоящий перед зеркалом.

– И я хорош, и порошок хорош! И настроение хорошее! Спасибо, любезный Яков! Премного, так сказать, благодарствую.

Проведя пару раз по раздвоенному шраму на правой щеке, и уложив щёткой растрепавшиеся волосы, Кирилла Антонович проговорил, обращаясь к самому себе.

– Вот, вряд ли шрам меня портит, очень, даже, вряд ли. А порошок, принесённый Яковом, действительно меня исцелил. Я уж и скучать начал по такому отменному расположению душевного и телесного состояния. Отменное снадобье, Яков, право слово, отменное! Надо бы запас сделать этих порошков, до Царицына ещё долго. Ну, что же, дорогой мой Кирилла Антонович, скоро пристань, а, значит, начнётся приключение. И тогда, как говаривал Модест Павлович – шашки к бою! Вперёд, на палубу!

– А теперь, с вашего позволения, я перейду к самому делу, разрешение которого потребовало вашего присутствия в Москве. Выражая вам свою признательность за согласие принять участие в сём не простом предприятии, я вынужден сей же час рассказать вам о двух вещах, непременно возникающих перед посвящением в некие подробности. Во-первых, своим согласием прибыть сюда вы дали мне надежду на то, что у меня появились два помощника, сколь честных и порядочных, столь и храбрых, что очень немаловажно, учитывая, что дело сие настолько сложно, настолько и щекотливое. Не стану скрывать, что имею в своём распоряжении достаточно подчинённых, готовых выполнить то, что я осмеливаюсь вам предложить. Однако, вы обладаете некими качествами, проявляющимися в определённый момент, какими, к сожалению, не обладают мои подчинённые, демонстрирующие завидное рвение при исполнении своих обязанностей. Помимо этого, ваш взгляд на происходящее вокруг, заставляет меня признать, что ваша суммарная способность принимать решения на основе одних лишь догадок, и догадываться о чьих-то решениях и поступках не иначе, как основываясь лишь на умозрительных предположениях, заранее обрекает на успех любое дело, в котором вы согласитесь участвовать.

Кирилла Антонович резво продемонстрировал свою способность краснеть от смущения, что наглядно указало его собеседнику на честную и, немного по-детски, наивно-трогательную душевную конструкцию. Возможно ли такое, чтобы Кирилла Антонович, сам прочувствовавший прилив крови к лицу, списал бы увиденный конфуз на его лице за невыгодность освещения, или на то, что сие им померщилось? Ну, что ж, возможно, однако Л-образный шрам предательски стал выделяться очень светлой отметиной на порозовевшей коже. А по сему, следует правдиво отметить, что лесть, господина Толмачёва, попала в цель.

Иначе, совершеннейшим образом иначе, воспринял вступительные слова Модест Павлович. В первую голову ему, как человеку военному и привыкшему к ясному способу изложения приказов… простите, мысли, показались несколько далёкими от понимания недосказанности, изобилующие в словах Александра Игнатьевича. Более, чем следовало бы, надворный советник изрекал пустозвонные, по сугубому мнению штаб-ротмистра, слова типа «некие качества», «в определённый момент» и «умозрительные предположения». Ничего определённого, как, снова-таки, показалось Модесту Павловичу, господин Толмачёв и не собирался говорить, за исключением одного – ловко сплести словесный сачок, коим можно было бы поймать Кириллу Антоновича, так увлечённо внимающего сим лестным увещеваниям. Ежели так пойдёт и впредь, то очень просто помещик Ляцких согласится подписать кровью любой контракт, подсунутый льстецом Толмачёвым. Однако, следует малость погодить, пока советник не посвятит нас во вторую подробностью Слава Богу, что из нас двоих, – продолжил беседу с самим собой штаб-ротмистр, – я не так уж подвержен подобной словесной обработке, как Кирилла Антонович. Итак, господин советник, что у вас на второе?