Владимир Калинин - Сама садик я садила

Он снова обнял её, а она, прижавшись к нему, лежала на его руке и плакала тихо, осознавая, что, перешагнув невидимую черту, никогда уже не станет, той прежней девочкой. Они уснули и спали час или полтора, их разбудил будильник, в Костиных наручных часах, которые показывали, ровно четыре часа утра. Костя поцеловал её, и, сказав, мне пора, быстро поднялся. Маша тоже встала. – Костя, я поставлю чайник, позавтракаешь, вчера, так ни к чему не прикоснулся, а у меня, стол стоит накрытый! – Нет, Машенька, не беспокойся, ничего не надо, я спешу! И у меня же будет завтрак, в столовой по распорядку! Так надо милая, а ты ложись, отдыхай, до автобуса ещё уйма времени! – Костя, я никуда не еду, потому, что на мне дом! Тётя Паша уехала в деревню, навестить сестру, её не будет неделю! – Это же хорошо для нас, я обязательно приду! Он снова поцеловал её. – Не скучай, не провожай меня, ты раздета, в сенях холодно! Но Маша вышла на крыльцо, чтобы помахать ему рукой, как в прошлый раз.

Она осталась одна, навалилась, вдруг, тоска, спать совсем не хотелось, Маша оделась, в домашнее платье, и принялась убирать постель. Убрав одеяло, она увидела алые пятна крови, и разволновалась. Это Костина кровь соединилась с моей, на этой белой простыне, и ужаснулась. Надо же срочно, что-то делать, чтобы скрыть следы, утраченной девственности. Как ни старалась Маша, её попытки вернуть постельной принадлежности первозданный вид, не увенчались успехом, она было, безнадёжно, испорчена. И это было большой неприятностью, так как новый комплект, Маше предоставила Павла Андреевна, во временное пользование.

Праздничные выходные закончились, Маша вышла на работу, снова во вторую смену, всё было, как обычно бывает в будние дни. Покупателей было не много, основной «наплыв» ожидался в час «пик», то есть, когда жители будут возвращаться с работы. Маша была в приподнятом настроении, душа её ликовала и пела. Костя опять был у неё, прошедшей ночью, это была восхитительная ночь, и Маша, всё ещё находилась, под впечатлением, произошедшего.

Костя не должен был прийти вчера, он сообщил об этом в «скорой депеше», доставленной Маше с курсантом, шедшим в увольнение. Он писал. – Милая Машенька, прости, некоторое время, не смогу с тобой встретиться, так как опять под контролем! Было замечено моё отсутствие, но по счастью, «не засекли» время, и не видели моего возвращения! Маша тоже написала письмо. – Костик, любимый, не рискуй, а я всегда буду ждать тебя! Сегодня поеду в город, мы испортили постельное бельё, придётся покупать! Маша съездила в город, не смотря на жуткий дефицит, ей повезло. Постельный комплект, оказавшийся, в единственном экземпляре, достался ей, как по

заказу. Она потратила на него, практически, все, оставшиеся у неё, деньги, а до аванса была ещё целая неделя.

Вернувшись, она управилась по хозяйству, истопила печку, и уселась в кресло, перед телевизором. Костя, наверное, уже получил моё письмо, думала она, ребята, возвращающиеся из увольнения, заверили её не беспокоиться. Маша посмотрела интересную программу, и уснула, со спокойствием в душе. И снова, стук в окно разбудил её, поднявшись, она увидела Костю. Радость, и беспокойство за него, переполнили её в один миг. Впуская Костю в дом, она обняла его и отсчитала, ласково. – Ты опять раздетый, самовольщик мой ненаглядный! – Вот, решил прийти сегодня, и загладить свою вину! С этими словами, он вытащил из-за пазухи, совершенно, новую, белую простынь, и протянул её Маше. Маша, радостно, поблагодарила и поцеловала его. – Костя, какой ты молодец, откуда у тебя? – Машенька, мы же спим не на голых матрацах, у нас всё, как полагается! – Так ты её украл, получается!? Не переживай, родная, просто, у старшины роты, будет маленькая недостача, так cпишет, на естественные потери, пришла в негодность! Простынь была точно такая же, как и испорченная тёти Паши, только, с одним маленьким нюансом. В углу её, стоял маленький квадратный штампик, информирующий, о принадлежности здешнего военного училища, ну, да, авось хозяйка не заметит!

Они опять лежали вместе, под одним одеялом, совершенно голые, и это их уже нисколько не смущало, их влекло, тянуло друг к другу, с необъяснимой силой. Каждый поцелуй, и взаимные ласки, распаляли их проснувшуюся, необузданную страсть. Всё повторилось, только, в отличие от той, первой ночи, она испытала новые ощущения, несравнимые ни с чем, и не ведомые ей ранее. Возбуждение их всё нарастало, и нарастало, и уносило в мир блаженства.

Потом, они лежали обнявшись, расслабленные, и безмерно, счастливые, приводя, свои мысли и дыхание, в норму. – Машенька, я так люблю тебя, даже не могу представить, как бы я жил, без тебя! – Костик, я тоже, не могу себе это представить, ты самый милый, самый хороший и самый любимый! Они не сомкнули глаз до утра, вернее, до того момента, когда зазвонил Костин будильник. Использовали короткие перерывы для отдыха и нежных разговоров, чтобы понять, что снова желают друг друга, и снова всё повторялось в бесконечной, поглощающей любовной страсти.

– Товарищ продавец, а товарищ продавец, с вами всё в порядке? Вы здоровы? Донёсся до Маши женский голос, и у неё, как будь-то, пелена упала с глаз, перед ней, у прилавка стояла старушка, низкого роста. – Ой, простите, пожалуйста, задумалась я, что вы хотели!? – Слава богу, здорова! А я, минут десять уж, стою тут, а ты, милая, смотришь на меня и не видишь! Улыбнувшись, молвила. – Наверное, кавалер хороший, до беспамятства довёл!? Они это могут! Отвесь мне, красавица, сахару пару килограмм! И Маша, сосредоточившись на работе, принялась за дело.

Незаметно пролетело время, и смена её закончилась. Маша пришла домой, и застала дома хозяйку, Павлу Андреевну. – О, тётя Паша, а я и не

думала, что вы так рано вернётесь! Как у вас дела? Как здоровье вашей сестры? – Ой, Машенька, да, вроде всё наладилось уже! Операцию ей сегодня утром сделали, аппендицит у неё, оказывается! Приехала рано утром её дочка Настенька, испросила отпуск без содержания. А она, Настенька то, племяшка моя, врач-терапевт. Осмотрела она мать, и сказала, надо её срочно в город, в больницу. Фельдшерицу местную отругала, и нам досталось, что тянули время, ведь, она помереть могла! Я уже звонила в больницу то, сказали, операция прошла успешно, состояние стабилизировалось! Вот, такие у нас дела! Вижу, ты тут хорошо управилась, скотина ухожена, и дома чистота, и порядок!

Наступил уже вечер, Маша и Павла Андреевна отужинали, посмотрели телепередачи и легли спать, каждая в свою комнату. Маша лежала и думала, вдруг, Костя сегодня придёт, надо бы покараулить, чтобы стуком в окно, не разбудил тётю Пашу, и впустить его тихо. Только бы, не уснуть до двенадцати! Маша встала, надела халат, и села к столику у окна, время тянулось мучительно медленно, она едва не заснула. Вздрогнув, очередной раз, отряхиваясь от дрёмы, она увидела, как знакомая фигура подбегала к окну. Маша, молча, замахала рукой, привлекая его внимание, жестикулируя, объяснила ему, вести себя тихо. Дверь не скрипнула, загодя, смазанная по навесам, растительным маслом. Встретились в сенях, не имея сил, сдерживать себя, обнялись и жадно целовались. Оторвавшись от губ, чтобы перевести дыхание, Костя спросил. – Машенька, хозяйка вернулась? – Да, Костенька, веди себя очень тихо, не надо, чтобы она нас услышала! Так же, шёпотом, проговорила Маша. Они, тихо легли в постель, кровать, тоже не скрипнула. Потому, что Маша, днём положила под матрац, снятую с петель, кухонную дверь, стоявшую без дела в сенях. Два часа минули как миг, хотя, они, стараясь сохранять тишину, любили друг друга, без перерыва, отдавая любимому всё.