Рутен Колленс - Светорожденные. Полымя

Междумирье получило осязаемость, расстояния перестали быть измерениями. Зеркала обратились ямвхи в виры, сплели мидгарды воедино и изгнали большую часть червоточин. Наступила новая эра – Эра Зеркальных Переходов. Наступил долгожданный покой.

Гомен Трокториум стал символом освобождения. Гомен Трокториум стал сыном Создателя. Как тот, в чьих жилах бежит альвийская кровь, он сотни лет занимался наукой, открывая неизведанные тайны и непоколебимые законы бытия. Лишь благодаря ему гардвики смогли укротить силу магии, научились пользоваться ей в чистых побуждениях. Миллионы свитков и учений были написаны, Эйлис возродился, стал сердцем чародейства и волшебства.

Десять лучших из лучших встали рядом с первым и последним. Вместе они построили великие грады, возвели крепости и бастионы, зародили род, объединяясь под единым началом. Такая сила и такое могущество начинало пугать иные народы: сатаилы и темная нечисть не желали видеть, как Астро теряет свою мощь. Они терпели и ждали своего часа.

Как тот, в чьих жилах бежит человеческая кровь, Гомен познал то, что было недоступно инкавскому народу. Он познал то, что было намного сильнее магии. Он вкусил любовь.

Гомен встретил ее на Терре. Лира стала его судьбой и жизнью. Он прожил с ней семь лет, но более не мог оставаться на чужой ему земле. Лира согласилась покинуть Терру и отправиться на Эйлис вместе с ним навстречу бессмертию. Он хотел продолжения рода, но она не могла ему его даровать. Тогда они продолжили жить для себя. Впереди их ждали счастливые и беззаботные лета без потерь, утрат и старости. Века они прожили на Эйлисе, позабыв обо всем на свете, а после Гомен раскрыл путь к Нэдену, к колыбели Жизни.

Гомен искал пути исцеления. В один из дней под вечным Мороном Лира и Гомен покинули Эйлис, прошли сквозь зеркала и исчезли на долгие декады лет. Они отправились в земли, каких не было ни на одной звездной карте. Они отправились туда, где был и есть сам Создатель. В Нэден. И там Лира исцелилась и даровала Гомену двоих сыновей: Лорина и Эрина. Будучи рожденными в Нэдене, Лорин и Эрин стали великими людьми, ибо было в них то, чем не владел даже Гомен Трокториум:

И плели они златоцветные древа и те стали им подвластны, а потеряв человеческое детство, им стали подвластны и темные провалы. И передвигались они сквозь пространство и время в самые дальние концы вселенной, и червоточины стали их частью. Два сына Нэдена – великих и незабвенных, неподвластных ни времени, ни правилам, ни смерти стали будущим Эйлиса. Мир цвел в богатстве, что приносили ему они. Эйлис стал всемогущим мидгардом.

Итак, сыновья Гомена, зачатые в мирах чистой и истинной магии, стали ее частью, стали квинтэссенцией света. И перевоплотились они в Светорожденных, или, как их прозвали в народе альвийском по имени светил небесных, – в ваттеров.

Тьма постигла знания Хаоса и поняла, что время затишья прошло. И мидгард Астро призвал на помощь Двуликого Волка, и он искусил светлых альвов, и те стали его союзниками и слепыми пошли следом за мраком. Зеркала, что были защитниками Эйлиса, взяли мощь всех доступных проводников черных войск и напустили чуму на беззащитные земли. Так началась война на Эйлисе, первая война.

– Все и так знают, чем она закончилась, – перебил Хедрик мудреца. – Боттеру сейчас совсем не интересно слушать, как избавлялись от жалких гардвиков. Переходи к Лоддину, хватит этого пустого баснословия.

Илус Краджус кивнул. Пропустив несколько страниц, летописец пальцем провел по строчкам и нашел нужный абзац. Здесь фолиант прекращал вещать о ужасах войны и начинал рассказывать историю ушедшего на Землю изгнанника:

– Война сгубила самых сильных. Погибли сыны света, погиб сын Создателя. Но выжил его третий сын – Лоддин, который рожден был на Эйлисе задолго до битвы с Хаосом. Создатель не был к нему благосклонен, оставил его одного бороться с миром и тенью. Кровные родители любили его не меньше, чем других детей, однако он видел в их глазах вечную жалость к себе. Его братья стали восхищением Эйлиса, а он, бессильный, – отторжением.

Он вырос копией своей матери – обыкновенный ничем непримечательный ануран. Но как бы то не было, Лира – мать всесильных, была излечена в Нэдене, а значит, в ее крови продолжал оставаться эликсир, кой излился в Лорине и Эрине, а в Лоддине лишь задремал.

Еще за долго до своего совершеннолетия Лоддин покинул Эйлис, пообещав себе никогда не возвращаться на чуждые ему земли. Терра была близка ему по сердцу. Там, без единой мысли об альвионе, он мог начать новую жизнь подальше от всего, что ему было ненавистно.

И он позабыл о чудном мире из его далекого детства. И род его стал смертен, как и любой другой человеческий род. Его дочери и сыновья, внуки и правнуки – все они носители того величайшего эликсира, поспешили забыть о своем происхождении, однако сам Создатель ничего не забыл.

Из поколения в поколение тех десятерых избранных, кои были близки к великому Гомену Трокториуму, передавалось сказание о том, что если род величайшего волшебника Гомена Трокториума не оборвется, если на Терре останется хоть один представитель Светорожденных, то рано или поздно Создатель возвратит его домой и его сила вернется к нему. Альвион прольется в его крови сильнее, чем в любом другом маруне. Всесильная магия снова обретет хозяина. Светорожденный станет частью Эйлиса, а после отправится в Нэден, где воссоединится со своей семьей и Создателем. Так молвит мой пророк.

Илус замолчал и закрыл фолиант. В комнате повисла нарастающая тишина.

Боттер Кнат уже слышал эту историю, но перебивать Илуса, и уж тем более – перечить своему господину побоялся.

Он хорошо знал Илуса Краджуса. Еще пять лет назад, бедный Боттер Кнат, заменив своего предшественника Ргтохра Рвиврота (алакс случайно убил того, выйдя из себя после безуспешной попытки вымолвить его замысловатое имя) и вступив в должность первого помощника великого алакса, часами прибывал в астрономической башне и выслушивал мудреца, чтобы быть знающим в тайных делах своего нового господина. Илус Краджус уже рассказывал ему и о ваттерах, и о их способностях, и об их даре; распевал песнь о былых днях свободной Руны, которая, как ни странно, Боттеру была по душе; бранил Хедрика и предрекал тому тысячу ненастий. Изредка, особенно в те моменты, когда Боттеру хорошенько доставалось от своего господина, он был полностью солидарен с инакомыслием и мятежным настроем старого призрака, хоть и никогда не говорил об этом вслух, и бранил себя за такие мысли.

Он все прекрасно понимал. Боттер не был дурачком, хоть таковым и казался. В конце своего обучения, Кнат, который прежде никогда не отличался превзойденным умом, стал лучшим из выживших мудрецов десятилетия. К счастью или несчастью Хедрик об этом не знал. Боттер по приказу призрака из башни, играл роль наивного и слегка глуповатого трусишки.