Олег Овсянников - Напутствие

– Ну, как?! Отошел от пережитого?

– Отпустило немного. – Согласился Дмитрий. – Только вот пока ехал, все думал, а люди, с кем я общался, существуют, или нет?

– Самое интересное, что улицы, телефоны, все реально, но события, в которых ты принимал участие, явлены только тебе. Я по началу сам не мог понять, как все происходит, и кинулся проверять, что случилось с другими участниками. Механика приблизительно такая, будто кто-то снимает кино, актеры играют эпизоды, не зная сценария. Затем монтируется и проецируется полная версия одному главному герою. Все заложено в тебе, просто на определенном этапе ты делаешь поворот не влево, а вправо, и попадаешь совершенно на чужую улицу, где нет твоего дома, и где тебя не ждут. Ты и есть обладатель бесконечного множества жизненных вариантов. Ты в одном лице царь, нищий, герой и дурак, до кучи! И кажется чтобы понять и обрести гармонию необходимо прожить сотни вариантов умирая и возрождаясь. Именно «гора мира» позволила гиперборейцам при жизни обретать просветленный Дух.

– А для чего? – Спросил Дмитрий.

– Поверь мне, это единственная цель, ради которой живет человек.

– Эх, убедил Фрол Плиний-младший! Согласен на новое погружение. – Дурачась, засмеялся Дмитрий.

– Что-то ты зачастил, парень. Не все так просто. – Предупредил Фрол. – Хотя с тобой перемены происходят необычно, и надо думать, по каким-то причинам, не зря. Давай, денька два отдохни, и приступим.

Ближайшую неделю они занимались домашними делами: рубили дрова, ходили по грибы и травы, о чудесных свойствах которых Фрол много рассказывал. Жизнь без радио, электричества и прочих удобств цивилизации, угнетающе действовала на Дмитрия, вечерами он пытался занять себя чем-нибудь, пытаясь избегать пауз, когда активный мозг бунтует и взрывается от кажущегося безделья. Затем нашел себя в воспоминаниях, пытаясь анализировать события двух прожитых жизней. Но мысль о том, что их может быть сотни, и в прошлом нет ценности, без уверенности в правильном выборе, сводила на нет все попытки. Он внимательно наблюдал за поведением Фрола, тот не докучал своим присутствием, а жил мгновениями, принимая их от начала до конца. Он мог, увидев парящего коршуна, застыть и десять минут с улыбкой любоваться красотой полета. Все происходящее вокруг, захватывало его полностью, словно он не видел мир, а сам источал свет, будучи миром. Со стороны он казался сумасшедшим, потому что в каждом своем движении, был естественен, не подражая никому, и не одевая маску. Вскоре осознанность окружающего захватила Дмитрия, погружая в необычное состояние. Он, часами сидя не берегу, наблюдал за игрой мелких рыбок в воде, ловя себя на том, что знает, в какую сторону метнется та или иная. Предчувствие, интуиция, предвидение, пока мгновениями посещали его, но это было великолепное ощущение. Он поднимал голову, ожидая увидеть журавлей, и, замечая курлыкающий клин, испытывал величайшее наслаждение, словно создал сам миг счастья. Вскоре идиллия кончилась. Фрол позвал с собой, и вновь лабиринтами, они прошли в пещеру. Дмитрий, под руководством учителя приготовил нишу и, раздевшись, привычно занял место. Фрол, задвигая крышку, склонился над ним:

– Теперь попытайся уйти двадцатилетним. Помни, я буду рядом.

Дмитрий, вдыхая нахлынувший аромат мяты с кориандром, улыбнулся в предвкушении и громко заговорил:

– Я был кандидатом в сборную СССР по плаванию, когда меня забрали в армию. Распоряжением Министра обороны Гречко, персональным нарядом, был направлен в армейский клуб ЦСК ВМФ. Да еще так подло, чтобы подольше меня задержать, оформили моряком, на три года приписав к Краснознаменному Черноморскому флоту. Правда, все было на бумаге. Я остался в Москве, проведя всего один месяц, в первом флотском экипаже приняв присягу. А затем изнурительные тренировки и соревнования. Прошло два с половиной года. Служить мне оставалось совсем немного, когда меня вызвало руководство и поставило в известность. В Севастополе празднуют юбилей, круглую дату основания Черноморского флота. На празднике должны присутствовать члены Правительства, Министр. По случаю торжества намечался парад боевых кораблей и заплыв от места гибели революционного крейсера под командованием лейтенанта Шмидта до памятника, погибшим морякам. В марафоне принимали участие пловцы стран-участников Варшавского договора, но выиграть принципиально нужно русскому. Делать нечего, беру под козырек и на следующий день отбываю в город-герой Севастополь.

Дмитрий, словно шагнув в воспоминания, вышел на вокзале южного города. На такси добрался до Спорт-клуба и, разыскав начальника, доложил о прибытии. Тот, осмотрев цивильный костюм, побагровел от возмущения.

– Это что за вид?! Где форма? Распустили вас там в Москве! По документам Вы приписаны к бригаде подводных кораблей, срочно отбыть на место дислокации. Я распоряжусь, чтобы Вас экипировали. Завтра будете представлены Главнокомандующему Черноморского Флота адмиралу Горшкову. Вы понимаете важность задачи?

Дмитрий сообразил, что возражать опасно и, вспомнив как надо отвечать, рявкнул: «Так точно, товарищ командир!» Видимо до начальника дошло, что перед ним стоит сугубо штатский человек. Он почесал затылок и поинтересовался:

– В званиях хоть разбираться можешь?

– Да, если честно, не очень.

– Ох, попаду я с тобой в неприятность! – Запричитал капитан первого ранга. – Ну, хоть выиграть есть шанс?

– Смотря, кто поплывет. – Мудро заметил Дмитрий. – Месяц назад во Франции, марафон первым одолел. Но там было пятнадцать километров, а здесь три, совсем другое дело!

– Ну, ты, уж постарайся, сынок! – ласково попросил начальник.

– Отдам все силы за Родину. Только так, по другому не умею. – Заучено отбарабанил Дмитрий.

– Ну, ладно. – Успокоился военный. – Иди, утром за тобой прибудет машина.

Дмитрий, вместе с вестовым, посланным его сопровождать, прибыл на улицу матроса Кошки, в расположение бригады подводных кораблей. На контрольно-пропускном пункте их встретил дежурный офицер и проводил Дмитрия к командиру бригады. Пока ждали вызова, Дмитрий из окна строевой части наблюдал, как по плацу вышагивают матросы, подчиняясь командам офицера. Он впервые попал в расположение боевой части и внутреннее напряжение, порядок угнетающе подействовали на него. Вид грозных кораблей на рейде, звук отбиваемых склянок, романтикой окутывало, будоража воспоминания прочитанных книг о море и пиратах. Бравый офицер, нарушил идиллию, громко приказав: «Товарищ матрос, следуйте за мной!» Коридорами прошли к кабинету, постучав в дверь, офицер дождался разрешения и, посторонившись, пропустил Дмитрия. За столом сидел седой военный в кителе с орденскими планками на груди. Дмитрий замялся и, с трудом вспоминая, доложил: