Эльмира Алейникова - Жена вождя выходит на охоту. Роман

Гитонга встал, давая понять, чтобы я выметалась из кафе. Не сам ушёл, а меня выпроваживает, наглец, словно я на приёме в его личном кабинете. Мне не оставалась ничего другого, как мило попрощаться и достойно уйти, скрипя от бессилия зубами. Только Джон не знает мой настоящий характер. Словесными выкрутасами меня не смутишь. Мой характер годами закалялся под нападками и колкостями родной свекровушки Жанет, до которой вам, господин Гитонга, очень и очень далеко.

Выруливая со стоянки Вест гейта, я успокоилась, отметив, что Гитонга с дружком поменяли стратегию, решив бросить следствию кость в виде признания своей тесной дружбы. Мол, вот вам, подавитесь, ищейки! Меня же использовали в качестве передатчика информации, дав Питеру ответ на его вчерашний вопрос таким путём. Неплохо они меня использовали. И ведь ничего я больше не узнала.

Питер встретил меня недовольным ворчанием. Он заполнял какие-то бумаги, время от времени морщась и ёрзая на стуле словно нерадивый ученик во время четвертной контрольной работы. Стараясь не мешать ему шуршанием бумаг, сваленных на моём столе неаккуратной кучей, я принялась их разбирать. Наконец, добралась и до протокола вчерашней беседы. Гарри аккуратно набрал текст записи на компьютере и получился приличный документ. Правда, абсолютно не информативный. Подшив документы, я достала заветный блокнот и задумалась над ним, понимая, что зашла в тупик. Признаться в своей никчёмности как сыщика и отступить, – вот единственно правильное решение в этой ситуации. Но тогда получается, что Гитонга умнее и хитрее, раз у него получилось так быстро поставить меня на место. На место матери семейства и жены. И, может быть, неудавшегося филолога. Стоп, откуда у него информация обо мне? Мы только вчера встретились, а уже утром ему известно и о моём образовании, и о моей семье, и даже о том, что Джонатан пристроил меня в помощницы к Питеру. Откуда? Получается, что кто-то из управления сливает ему информацию обо всём. Кто? Ведь об этом знают только четверо – я, Питер, Джонатан и дядя Виктор. Кандидатуру Питера я отмела сразу. Этот предан своей работе и делу и не обсуждает внутренние дела, кажется, ни с кем. Джонатан не станет никому ничего рассказывать однозначно. Остаётся дядя Виктор, устроивший меня сюда. Бред какой-то. Подумав, я согласилось со своей догадкой и занервничала. Получалось, что родственник наш всесильный каким-то образом связан с Гитонга и Герая или с кем-то, кто помогает им. Почему? Какая ему от этого польза, ведь без личной выгоды министр внутренних дел Виктор Оданга ничего не делает? Стройная схема убийства Эльсеке, собранная мной за четыре с половиной дня накренилась и грозила развалиться на несвязанные между собой факты. А, может быть, дядя рассказал жене или секретарше обо мне? А те разнесли сплетню по городу? Вряд ли такое возможно. Тогда бы Жанет узнала первой и устроила головомойку, какая мне и не снилась. Свёкра бы подключила к экзекуции Джонатана, а меня бы вынудила сидеть дома и не соваться в следствие. Остаётся только дядя. Только какой ему интерес выгораживать Герая и Гитонгу? Чтобы не было дипломатического скандала? Вероятно, у него приказ сверху спустить всё на тормозах так, чтобы Герая отозвали в Асунсьон и там с ним разбирались сами, а Гитонгу они найдут как прижать к ногтю, если только он не сбежит раньше времени, поняв, что просто так выпутаться из грязной истории у него не получится. Вот так просто. Раз – и готово! Ни тебе открытого суда, ни тебе полноценного следствия. Хотя, для меня, пожалуй, уже и так всё ясно. Пора, Ольга Аброровна, заканчивать твоё личное расследование и раскрыть карты перед начальником. Он заслужил. Решившись, я прочистила горло, и произнесла негромко:

– Питер, у вас есть пара минут? Я бы хотела вам рассказать кое-что интересное.

Плов удался на славу. Впрочем, он у меня всегда вкусный и рассыпчатый. Не хочу хвастаться лишний раз, но так оно и есть. Да и как ему не получиться вкусным, скажите мне, ради Аллаха? На два килограмма жирной баранины я положила в казан всего один килограмм риса и полтора килограмма моркови. И масло использовала самое настоящее, пловное – хлопковое. И зиру, ароматно пахнущую с базара Чорсу, не пожалела. И лука репчатого накрошила чуть ли не с килограмм, не говоря уже о пригоршне сушёного барбариса вперемешку с горошинками чёрного душистого перца, стручком острого красного перца, зубчиками чеснока и жёлтым шафраном. Пока я варила плов, Джейн несколько раз заглядывала на кухню, с удовольствием втягивая в себя аромат, исходящий от плиты, и заглядывала внутрь казана, где весело бурлил зирвак. Выложив готовый плов на ляган (20) и украсив верхушку янтарной рисовой горки нарезанными кусками баранины, я сама залюбовалась пловом. Если бы кто-то убедил меня, что от плова не толстеют, я бы, наверное, готовила и ела его каждый божий день, так я люблю это блюдо.

Съев вторую тарелку плова, Джонатан блаженно откинулся на спинку стула и промычал: «Киска, я засыпаю. Отнеси меня в кроватку и уложи спать», – чем вызвал дружный хохот Томи и Мими.

Питер лежал на высокой больничной койке с вытянутыми вдоль огромного тела длиннющими руками, от которых вверх тянулись толстые прозрачные вены капельницы. Казалось, он не дышал. Только подойдя очень близко, я заметила, что казённая простыня слегка приподнимается и спадает на груди босса. Говорить с ним медсестра не разрешила, поэтому, потоптавшись пару минут, я вышла из палаты, не зная, что делать дальше. К чувству ужаса, которое нарастало во мне с утра после звонка Гарри с сообщением, что ночью в Питера стреляли неизвестные, примешалось ощущение бессилия перед случившимся. Жизнь сильного мужчины висела на волоске и зависела даже не от усилий и профессионализма врачей, а от чуда. Случится невозможное и выживет Питер, а вот если нет… Об этом «нет» не хотелось думать, но и не думать тоже не получалось.

Гарри я нашла в холле больницы вместе с семьёй Питера. Все стояли угрюмые и растерянные, только пожилая полная женщина, кажется, жена босса, время от времени всхлипывала и громко сморкалась, приговаривая: «Ну, за что? За что его убили?». Стоявший рядом молодой человек поправлял её: «Он живой. Мама, его только ранили. Всё будет хорошо!». Слёзы навернулись на мои глаза, поэтому я торопливо отвернулась и тщательно вытерла их, мысленно приказав себе не раскисать. Слоняться здесь не имело смысла, но и уйти из больницы не было сил, не зная наверняка о судьбе Питера, поэтому я отвела в сторонку Гарри и попыталась узнать подробности ночного происшествия. Вполголоса, чтобы нас не услышали посторонние люди, он рассказывал мне то, о чём только что узнал от коллег в управлении, уже подключившихся к расследованию покушения на Питера. «Вчера босс возвращался поздно ночью и прямо перед его домом неизвестные обстреляли машину. Судя по ранению, целились в сердце, однако Питер оказался крепким мужиком, – голос Гарри сорвался, но он быстро взял себя в руки и продолжил. – Увидев убийц, босс пригнулся и вжал педаль скорости так, что машина рванулась вперёд, и пули прошли сквозь плечо». Меня беспокоил вопрос, как Питер догадался, что люди, находившиеся в другой машине, убийцы, однако у Гарри не было ответа. Удивлённо посмотрев на меня, он неопределённо пожал плечами и продолжал: «Как-то, наверное, догадался. Короче, всё это он сам рассказал приехавшим полицейским. Затем он потерял сознание и до сих пор не пришёл в себя. Даже операцию ему делали без уверенности, придёт он в себя или нет. Раны, по идее, должны быть не фатальными, только он потерял много крови до приезда в больницу». «Никто в его доме или по соседству не слышал стрельбу и не вызвал полицию? Так не бывает, – я не на шутку разозлилась. – Жена дети, соседи… Они не слышали ничего что ли? С ума сойти!». «В этом всё дело. Никто не выходил на улицу, – мой собеседник понизил голос и осторожно оглянулся на родню Питера. – Сначала его жена боялась даже выглянуть в окно, хотя и слышала стрельбу перед воротами. Затем, позвонив мужу на сотовый телефон, видимо, желая поделиться страхами, не могла сообразить, о чём он говорит. Тогда она позвонила сыну и попросила его приехать. Он же и вызвал полицию. В ожидании приезда сына и полиции, она несколько раз пыталась поговорить по телефону с Питером и, наконец, поняла, что он перед воротами в машине и просит о помощи. Тогда она набралась храбрости и всё же вышла наружу». Слушая Гарри, я сжалась в комок от ужаса. Одно дело, разгадывать детективные истории с убийством, сидя дома на диванчике с чашкой кофе, и другое, – столкнуться с убийством или попыткой убийства в реальной жизни. Когда знакомого тебе человека, с которым ты ещё вчера пила чай и шутила, кто-то хотел расстрелять прямо перед воротами родного дома. От страха засосало под ложечкой и кожа покрылась мурашками. Хотелось только одного – броситься домой, укрыться за железными воротами, за тяжёлыми створками дверей, за сильной спиной Джонатана и забыть весь этот кошмар раз и навсегда. Я даже поморгала, чтобы удостовериться, что происходящее не сон. Но Гарри продолжал свой рассказ, и значит мне ничего не приснилось: «Ольга, слушай, как ты думаешь, кому нужно было убивать Питера?». Можно подумать, я не думала об этом и сама. Только ничего путного на ум не шло как на зло.