Андрей Лахтин - Безумство

Присутствующие тут же в унисон засмеялись.

– Может вы поделитесь с нами соображениями, Бернард, как нам рассказать сумасшедшим людям, что их таблетки, лекарства и уколы уже не имеют для ни никакого значения? Что теперь у них одно лекарство, которое будет способствовать их выздоровлению в зависимости от того, какое количество этого лекарства им достанется. Эти таблетки из мела.

Рауль взял одну таблетку и закинул себе в рот, разжевал и выплюнул на пол, затерев ногой, чтобы не оставалось следа.

– Почему бы не сказать им напрямую? Вот таблетки, новые, надёжные. – сказал Бернард.

– Нет, дорогой мой, как же! Они уже привыкли жить по-старому. Проблема не в том, что, они начнут употреблять что-то другое. а в том, что нужно заставить их за это бороться.

Рауль подошёл к замку и проверил его. Дверь оказалась открытой.

– Кто не закрыл дверь? Кто? – крикнул Рауль. – Ах, не обращайте внимания, тренирую свою манию преследования, новый пациент. Ведёт себя один в один как я сейчас.

– Можно заметить? – спросил всех Бернард.

– Замечайте столько, сколько считает нужным. – сказал Рауль.

– Так вот, не кажется ли вам, что у этих псевдотаблеток будет совсем неблагоприятное побочное действие – мы убедим пациентов в том, что лекарство является высшей ценностью и обеспечивают скорейшее счастье, но после прохождения лечения больные уже на свободе будут искать эти таблетки. Некоторое из них узнают их реальное предназначение, поймут, что их водили за нос и снова вернуться в клинику. Разве не так?

Один из присутствующих, встал, прекратив бить кулаком по столу, пока говорил Бернард.

– Нет… нет! – возразил он второй раз на несколько тонов ниже. – Прошу заметить, что всякая привычка напрямую зависит от ситуации, в которой было совершено это привыкание. При смене места все представления человека о ценностях и удовольствиях могут кардинально поменяться. И история знает претенденты! Известно ли вам, что не меньше 20% американских военных во время вьетнамской войны сидели на героине? Шёл 20-й век, о наркотиках было известно мало, о их пагубном влиянии ещё меньше, а солдаты, насмотревшиеся на ужасы войны, попав в условия почти полного беззакония, не могли отказать себе в удовольствии. Это был настоящий героиновый бум! Произошла полнейшая декриминализация наркотиков, они продавались на каждом углу. Все боялись только одного – когда ветераны войны во Вьетнаме начнут возвращаться в США, они станут тотальными наркоманами, перенесут эту культуру на мирное население, американцы начнут деградировать, как нация. Но не тут то было! Война подошла к концу, новоиспечённые ветераны вернулись домой, но никакого героинового бума не случилось. Всё утихло, а солдаты, принимавшие наркотики забыли про свою зависимость. Они вернулись к мирной жизни теми же людьми, какими были до войны, если не считать отпечатка ужасных впечатлений. Привыкание к наркотикам – это то, что у нас в голове. Это вовсе не биологический процесс, как могут думать многие. Также и наши пациенты забудут о таблетках, как только снова окажутся в мире, который они вынуждены были покинуть.

– Что же, полностью согласен! – заметил Бернард. – Надеюсь, что ваша гипотеза на 100% верна, хотя у меня и есть некоторая доля сомнений по этому поводу.

– А вы не сомневайтесь. – сказал Рауль. – Смотрите на факты и наш эксперимент получится и мы действительно перевернём привычное представление о психиатрии!

Рауль взял фломастер, подошёл к белому листу, висевшему на стене и уверенно прочертил линию, над которой выдал текст: «Пропаганда среди пациентов».

– Обман начинается! – восторженно произнёс Рауль! Первым делом нам надо придумать, как мы назовём этот чудесный псевдопрепарат, который будем выдавать больным в качестве лекарства. Ваши предложения, товарищи!

– Давайте глутаминкарбамано…

– Нет! – Рауль прервал предложение, робко доносившееся с задних рядов! – Мы же не даём настоящее название психоневрологическому препарату, нам важно, чтобы о нём говорили все, чтобы его название было слышно из каждого утюга. А с такими околонаучными терминами мы успеха не добьёмся. Ну кто из больных будет бороться за то, что запомнить, а тем более и выговорить не может! Надо броское и удобное название, как рубль, йена или евро…

– А почему бы просто не назвать это золото? Золото – великолепное название, все его знают и семантический смысл сразу понятен! – поступило ещё одно предложение.

– Может тогда уж бриллиант!

– Самое ценное – это любовь! Представляете, целая клиника больных, которые борются за любовь, а у врачей столько любви, что они могут исцелить ей всех и сразу!

– Остановитесь! – сказал Рауль, топнув ногой, чтобы утихомирить набравший силу шум и гам и переключить внимание собравшихся на себя! – Ну какая любовь, какие бриллианты! Название должно быть полностью выдуманным, не известным ранее. Не нужно, чтобы у больных возникали какие-то мысленные, когнитивные связи по этому поводу. Надо, чтобы они думали «просто хочу… это! И всё.».

– Что их объединяет, кто для них, кумир, лидер, к чему они стремятся и что почитают?

– Главврач Франсуа? Как они к нему относятся? – поинтересовался Бернард.

– Довольно неплохо. – ответил Рауль. Вот уж кого-кого, а Франсуа они точно уважают. Разбегаются по углам, когда он идёт по коридору, успокаиваются, как летний ветер, если были штормом.

– Тогда Франсуатон – отличное название для лекарства. Очереди за франсуатоном, борьба за франсуатон, франсуатоновая лихорадка в конце концов!

Настроение в комнате резко поменялось, врачи стали переглядываться всё чаще, одобрительно кивая, глядя на своих коллег. Для Бернарда это был очередной триумф, хотя окончательного заключения ещё не было известно, вердикт в пользу последней версии уже повис в воздухе и волной выплеснулся на присутствующих из уст Рауля:

– Франсуатон! И где ты научился так мастерски выдумывать слова. Какое насыщенное и хлёсткое название, сколько в нём шарма и тревоги.

Рауль взял свой фломастер и написал на белом листе бумаги на стене «Франсуатон». Отошёл на несколько шагов назад, не разворачиваясь, спиной. Затем он по-новому взглянул на это название, задрав голову наверх, как будто оценивает новый автомобиль перед покупкой. «Франсуатон» – снова повторил он. Затем Рауль достал из кармана небольшую колбу с таблетками и отряхнул её ваты, которая не давала им звенеть при ходьбе.

– Да, Франсуатон, так тому и быть! Кто за, поднимите руки!

Все, за исключением одного врача, подняли руки.

– Я смотрю, среди нас есть несогласные! – сказал Рауль. – Я говорю, среди нас есть несогласные? – повторил он намного громче и на порядок вопросительнее.