Валерий Киселев - Добро пожаловать в ад. Репортажи с войны в Чечне

В. Гурский обратился с письмом к губернатору области, рассказал о своей беде. Б. Немцов распорядился, чтобы отцу погибшего российского офицера помогли. Остается надеяться, что так и будет.

…Восемь часов бились в окружении 10 бойцов Шумиловской отдельной бригады особого назначения. Группа майора Гулая находилась на третьем этаже одного из домов по улице Зои Космодемьянской в Грозном. Когда обстановка стала критической, командир принял решение прорываться. Бойцы начали прыгать с третьего этажа. Они вышли к своим. Все с переломанными ногами. Добрался до своих и рядовой Губочкин, прикрывавший прорыв группы. Тоже с переломами ног.

Это только один из эпизодов последних боев в Грозном, о которой рассказал командир Шумиловской бригады полковник Ю. Мидзюта.

– Когда у вас была в последний раз связь с подразделением бригады в Грозном?

– Два часа назад, – ответил полковник Ю. Мидзюта, взглянув на часы. – Сегодня потеряли убитыми еще троих. Только что сообщили, что на площади Минутка тяжело ранен в живот замполит батальона старший лейтенант Ларин из Богородска, один солдат убит. Сообщили, что вышел к своим один солдат, считавшийся пропавшим без вести.

Сердце обливалось кровью, когда полковник Ю. Мидзюта читал шифротелеграммы из Грозного: «Во время снайперского обстрела геройски погиб рядовой Демидов, на площади Минутка убит рядовой Королев, погиб от сквозного ранения в голову старший механик- водитель рядовой Кондратьев. И таких телеграмм – море…»

Четверо суток из огня не могли вынести раненых. Пытались прорваться к ним на площадь на бронетранспортерах – сразу же потеряли три машины. После попаданий в них из гранатометов бронетранспортеры превращались в «скороварки».

С 5-го августа, когда в Грозный прорвались боевики, Шумиловская бригада потеряла, по последним данным, 10 человек убитыми, 82 ранеными и 9 пропавшими без вести. За неделю боев бригада потеряла в общей сложности роту. Таких потерь за полтора года командировки в Чечню бригада еще не знала.

Среди убитых – двое офицеров, лейтенанты Славгородский и Фролов. Второй – наш земляк, из Краснооктябрьского района. Убит еще один земляк – сержант Игумнов, арзамасец.

– Большие потери и в технике, сказал полковник Ю. Мидзюта, ее осталось около 20 процентов от штатной. Восемьдесят процентов оставшегося вооружения нуждается в капитальном ремонте. Автоматы изношены настолько, что о точности стрельбы не может быть и речи.

– Но бригада стоит, ни одной своей позиции в Грозном противнику не отдали, – подчеркнул полковник Ю. Мидзюта.

Сколько еще может продержаться бригада…

– Как там с боеприпасами, медикаментами, продовольствием?

– Боеприпасов хватит, десять вагонов привезли. С продуктами и медикаментами тоже нормально.

– Генерал Лебедь, побывав в Чечне, назвал наших солдат «заморышами». Как одеты ваши люди?

– По норме камуфляж выдается на один год, но уже через месяц-полтора он превращается в рванье. Сапоги горят тоже быстро, поэтому разрешаем ходить в кедах. А нормы пересматривать никто не хочет.

– Собираются ли выводить бригаду из Чечни? Все же полтора года в Чечне…

– Нас обещали вывести в феврале, марте, потом в июле. Я не верю, что будет приказ о выводе бригады из Чечни. Нет других частей, чтобы ее можно было заменить.

– Но людей – то можно заменять постепенно…

– Кем? Пополнение дали такое, что его полгода надо только откармливать. У нас 40 процентов солдат с образованием 3—5 классов. Поэтому солдаты там и служат по полтора года, и указ президента по их замене невозможно выполнить. Не посылать же в бой мальчишек. Часть людей мы все же заменили, процентов тридцать из них рвутся обратно, но это все больные люди. У нас после Чечни нет ни одного здорового офицера.

– А как же положенный после Чечни курс реабилитации?

– Какая там реабилитация… Если посылать из Чечни на лечение, тогда некому будет служить. Оттуда здоровыми возвращаются не более десяти процентов.

– Товарищ полковник, вы верите, что генерал Лебедь сможет изменить обстановку в Чечне?

– В Лебедя я не верю. Не верю и в мир. С Масхадовым я встречался раз десять, это гад из гадов, верить ему нельзя. Сейчас у нас в Чечне только два выхода: или, закрыв глаза от позора, бежать отсюда, или поднимать в воздух дивизию дальнебомбардировочной авиации и… А воевать, как надо… Ну, как можно воевать, если, например чеченцы о передислокации бригады узнают раньше, чем мы получаем приказ. Невольно складывается впечатление, что в высших сферах полно предателей. Кто-то там руководит войной, но только не президент.

– Как вы относитесь к тому, чтобы в Чечне было введено чрезвычайное положение?

– Это развязало бы нам руки. Тогда вся власть там перешла бы к военным, все местные власти вынуждены были бы подчиняться, а мы бы перекрыли все источники поступления денег на войну. А то до чего доходит: там, на нефтепроводах приварены краны, нефть качают на «самогонные» заводы, потом бензин и мазут продают, вот и деньги на войну. Бригада больше пятидесяти таких заводов за это время из огнеметов сожгла.

На днях полковник Ю. Мидзюта в который раз вылетает в Чечню. К своей израненной бригаде.

Для рядового Евгения С. война в Чечне, как и обещал президент России Б. Ельцин, закончилась. Сейчас он уже дома, но не потому, что отслужил. Мы сидим с Евгением в Нижегородском кремле на лавочке, и он рассказывает о своей службе в армии. Короткой она получилась, всего несколько месяцев.

– Призвали меня 13 декабря прошлого года, – начал свой рассказ Евгений, – а через неделю мы, 120 нижегородцев, были уже в Моздоке. Попали в самоходную артиллерию, мне сказали, что буду разведчиком-дальномерщиком. Одели нормально, кормили сначала хорошо. Говорили, что в Чечню не попадем. А началось все из-за флюорографии…

– Медосмотр проходили?

– Что-то вроде этого. Врач увидела, что у нас у всех груди синие, и рассказала офицеру.

– А почему синие-то?

– Деды «тормозили», когда подвыпьют. Подполковник нас построил: «Кто вас?» Тех, кто рассказал, оставили в этой части, а меня и других, кто смолчал, – на арсенал. Там нам сразу сказали, что отсюда прямая дорога в Чечню. Месяц грузили на арсенале ящики со снарядами. Сначала одну роту в Чечню отправили, потом вторую, под Бамут. Говорили, что из них почти все погибли. А я как раз заболел, стриптодермит.

– Какая-то редкая болезнь…

Женя задрал штанину и показал язвы на ногах.

– Но и меня отправили с третьей ротой.

– Это с такими- то ногами? А стрелять вас хотя бы научили?

– А там это никого не волнует, умею я стрелять или нет. Шестого апреля вся наша рота оказалась под Бамутом. Сорок солдат, трое сержантов и четыре лейтенанта только что из училищ. Боялись они больше нашего, были случаи, что офицеры сами стрелялись, чтобы в госпиталь попасть. У меня страх прошел, когда увидел убитого друга. Сидели в окопах, чеченцы на расстоянии снайперского выстрела, километров 7—10 от нас.